- А князь Георгий токмо хмыкает. Гляди, мол, Василько Константинович, ежели тебе тесть за сотни вёрст ближе родного дяди под боком… Он ведь может так-то устроить, Мариша, что купцы наши во Владимире со всех сторон обжаты будут. И не токмо во Владимире - Суздаль тоже, считай, его, и на Волге его Городец все пути держит. И торговый путь на Рязань через Москву идёт да Коломну, тоже земли князя Георгия. Да и Переславль-Залесское княжество он под себя повернуть способен. Как-никак князь Ярослав Всеволодович ему брат родной…
Помолчали.
- И что ты решил, Василько?
- Думать надо, - хмыкнул князь. - Как на двух лавках усидеть. Ты не знаешь?
- Не знаю, Василько, - тихо отвечала Мария. - Ведь не ближний боярин я твой…
- Что значит - не ближний боярин? Ты жена мне, и потому ближе любого боярина.
Мария вздохнула.
- Может, утром что в голову придёт…
- Утром будет утро, - голос князя изменился, и даже в полутьме заметно было, как заблестели его глаза. - Так, стало быть, не знаешь ты, как на двух лавках сразу разместиться?
- Ну? - насторожилась Мария, почувствовав подвох.
- Ну так я тебя научу. Надо всего лишь широко раздвинуть ноги, очень широко. Вот, ложись, я тебе покажу, как примерно…
…Мария лежала на спине, глядя на потолок, где в слабом свете лампады едва угадывался узор настенной росписи. Лежала, вслушиваясь в дыхание мужа, уже уснувшего, насытившись ею. А вот к Марии сон не шёл, ну никак.
Как Василько-то сказал: "ты жена мне, и потому ближе любого боярина…" Хм…
Рядом, за стеной, заплакал маленький Борис Василькович, послышалась возня, сдавленное гульканье - няньки честно исполняли свои обязанности, не дожидаясь, покуда сама княгиня явится на плач. Мария вздохнула - что-то вот сейчас промелькнуло в голове, и пропало… Ага!
- Василько, слышь, Василько! - Мария легонько потрясла мужа за плечо.
- А? Что? - князь обернул к ней лицо, хлопая глазами спросонья. - Ты чего не спишь, Маришка?
- Погоди, Василько. Князь Георгий сильно требует виру-то въездную с купцов черниговских брать?
Василько сел на постели, медленно приходя в себя со сна.
- Ну да. Жёстко потребовал, весьма. Как говорят ромеи: "ультиматум".
- Ну так и бери. И батюшка будет брать с ростовских. А после разочтётесь с ним, и купцам убытки вернёте. Ты ростовским купчинам возместишь, а батюшка черниговским.
- Как?
- А вот это уж сам думай, с боярами своими, - притворно рассердилась Мария. - А то всё на жену свалил…
Князь Василько хмыкнул, почесал в затылке, окончательно просыпаясь.
- А что, это мысль. Слушай, и откуда у меня такая умная жена?
- Опять забыл? Да из Чернигова же, князь мой!
Они сдавленно рассмеялись, не желая будить малыша и нянек, спящих в соседней комнате.
- А насчёт железа прямо и не знаю…
- А насчёт железа потерпит дядюшка, - твёрдо отрезал Василько. - Чересчур широко ноги раздвигать тоже не следует, Мариша. Неудобно будет.
На этот раз они расхохотались в голос, уже не сдерживаясь.
- … Ну, вот и ладно!
Князь Михаил Всеволодович не скрывал своего удовлетворения - да что там, настоящей радости. Ещё бы - сосватать наконец дочь, да как удачно - за князя Суздальского Фёдора Ярославича, правую руку великого князя Владимирского Георгия Всеволодовича. Если ещё учесть, что брат его, Александр Ярославич, в Ярославле сидит… Нет, положительно сегодня счастливый день!
Сваты во главе с князем Александром наблюдали за Михаилом с затаённой усмешкой. Ну как же… Ростов Великий князь Михаил давно и уверенно числит в своём сундуке, на том основании, что там сидит его горячо любимый зять. Не без основания считает, кстати, потому как князь тамошний Василько Константинович в благодарность за свою Марию уже, поди, всех куниц в ростовских лесах перевёл, снабжая меховой валютой любимого тестя, чьи военно-политические расходы неуклонно растут. Теперь вот и Суздаль, должно, уж занёс в свою амбарную книгу… Да только тут ещё великий князь Георгий как решит. Вряд ли Георгий Всеволодович согласится безропотно глядеть на растущее влияние в подчинённом стольному Владимиру Суздале своего конкурента, уже снискавшего себе среди князей и бояр по всей Руси устойчивую славу: "на ходу подмётки режет".
- Эй, Лешко! - зычно позвал князь Михаил. В дверях тут же возникла фигура тиуна Лешко. - Княжну Феодулию позовите!
Когда княжна вошла в отцовские покои, сваты и сам Фёдор Ярославич невольно затаили дыхание. Хороша, ох, до чего хороша!
И в самом деле, Феодулия, которой уже шёл двадцать первый год, находилась в самом расцвете своей девичьей красы. Стройная, тоненькая, она была лишена той вызывающе роскошной красоты, которой налилась её сестра Мария после рождения сына. Красота Феодулии была тоньше, одухотворённее - небесная краса, неземная, говорят про таких девушек на Руси. Но всё же возраст давал о себе знать, двадцать лет - не пятнадцать, высокие тугие груди заметно распирали одеяние, и даже сквозь ткань явственно проступали соски.
- Феодулия, вот князь Суздальский Фёдор Ярославич просит твоей руки у меня. Что скажешь?
- Воля твоя, батюшка, - Феодулия не поднимала глаз, и длиннейшие чудные ресницы её чуть трепетали.
- Не понял! - удивился Михаил Всеволодович.
- Да, батюшка, - по-прежнему не поднимая глаз, ответила княжна. - Я согласна.
Князь Михаил помолчал пару секунд.
- Ладно. Всё, свободна!
- …В чём дело-то? Или жених не по нраву?
Княгиня Черниговская сидела на лавке, мельком озираясь. В светёлке, где обитала княжна, казалось, ничего не изменилось с тех пор, как уехала из отчего дома Мария. Нет, всё же изменилось - стало всё строже, суше, что ли. Порядок и аккуратность…
- Чего молчишь, Филя? - вновь задала вопрос княгиня.
- Сон я видела, матушка, - ответила Феодулия.
- Какой сон? Опять сон? О чём сон-то?
- Ох, да не пытайте вы все меня! - вскрикнула вдруг Феодулия страдальческим голосом.
Княгиня уже была раздражена. Ну что это такое, в самом деле…
- Ладно, Филя. Ладно… Сон, говоришь… Ну так я тебе скажу, что наяву стало бы с тобой в конце концов, коли б не посватал тебя князь Фёдор Суздальский. Сказать?
- Сама понимаю я, - слабо улыбнулась Феодулия. - Монастырь.
- Ну вот и хорошо, что понимаешь, ты всегда умницей была. Двадцать один год тебе вот-вот стукнет, в твои-то годы у большинства детишки бегают, да и не по одному. Ты думаешь, на века твоя краса? Нет, Филя, - княгиня вздохнула. - Всё в этом мире быстротечно, а уж девичья краса прежде всего…
Княгиня пересела к Феодулии поближе, погладила её по волосам.
- Ничего нет хорошего там, в монастыре-то, токмо судьбы погубленные, заживо похороненные. Уж ты поверь мне, Филя. Княгиней Суздальской всяко быть лучше, да и князь Фёдор, похоже, влюбился в тебя, так что будешь ты счастлива.
- Нет, мама, - Феодулия вновь слабо улыбнулась. - Сон я видела.
- Да что это такое, Филя! - не выдержала княгиня - Типун тебе на язык, честное слово! Заладила - "сон, сон…"!
- Успокойтесь вы с батюшкой, - ответила Феодулия. - Я уже сказала - я согласна… Чего ещё от меня хотите?
- Ладно… - княгиня уже успокаивалась. - Отец отправляет тебя в Суздаль, там и свадьбу сыграете. Так что готовься.
Княгиня Черниговская поднялась, шурша подолом, вышла. Феодулия тоже встала, подошла к окошку, нервно ломая пальцы.
В дверь светёлки постучали - негромко, даже робко.
- Да войди уже, Фёдор Ярославич, - откликнулась княжна.
Князь Суздальский вошёл, мельком удивившись - как угадала, что он это? Неловко переступив порог, поклонился княжне, перекрестился на иконы в углу. Серые глаза тревожно смотрели на девушку, стоящую у окна.
- Батюшка твой дозволил мне с тобой переговорить наедине, Феодулия свет Михайловна. Ты дозволишь ли?
Феодулия обернулась, глядя на жениха в упор своими дивными глазами.
- Ты садись, Фёдор Ярославич. Сядем, поговорим…
Сели на одну лавку, в двух шагах друг от друга. Князь мял шапку в руках.
- Скажи… Не по нраву я тебе?
Феодулия смотрела на него прямо, что было ей не в привычку.
- Не бойся меня, - неожиданно горячо заговорил князь. - Лада моя… Люблю я тебя! Пальцем не трону никогда…
- Да верю я тебе, Фёдор Ярославич. Не тебя я боюсь, поверь.
- Тогда чего же?
- Скажи… А что будет, коли не сбудется со мной счастье твоё?
- Да почему?!
Феодулия вздохнула.
- Сон я видела. Плохой сон, а какой, не скажу. Не сердись, Фёдор Ярославич, не хочу я тебя несчастным делать.
Князь смотрел ей в лицо, и такая мука была написана в его глазах…
- Не по нраву я тебе…
- По нраву, Фёдор Ярославич, - мягко улыбнулась Феодулия.
- А коли так… Не боюсь я ни предвестий злых, ни сатану самого… Одного токмо боюсь - отказного слова твоего. Скажи прямо, сейчас - пойдёшь за меня?
Феодулия улыбнулась, окатив князя чудным сиянием своих глаз.
- А коли не боишься ничего, то пойду.
- Лада моя!
Князь рывком бросился к Феодулии, обнял так, что княжна не могла пошевелиться.
- До свадьбы-то подождёшь, Фёдор Ярославич? - засмеялась Феодулия, даже не пытаясь вырваться.
"Здравствуй, сестрица моя возлюбленная. Пишет тебе сестра твоя Мария.
Как я рада за тебя, Филя, ты не представляешь! Я все эти годы молилась за тебя, чтобы дал Господь тебе наконец счастья. Плакала даже, глядя, как уходят годы твои. И вот сбылось наконец!