У капитана Лопатина пока все шло благополучно: стрелки поражали наступающего врага, а убитых было только двое. Но с наступлением вечера Лопатин задумался, он не знал, что делать дальше.
"Задерживаться или нет? - думал он. - По-видимому, лучше не задерживаться. Но ведь для очищения позиции необходимо получить распоряжение, а его нет. Но нет и подкреплений…"
- Ваше высокоблагородие, снизу к нам две роты подошло. Надо думать, что они при начале темноты сюда поднимутся или во фланг японцам ударят, - докладывал старший унтер-офицер роты.
- Да, да… Это ты верно говоришь.
- Как себя чувствует наш капитан? - спросили унтер-офицера стрелки.
- Бурчит себе под нос.
- Как бы он позиции не пробурчал.
- Никак этого нельзя! - воскликнул унтер-офицер, - За это ему наклепают.
- Такой же полковник Киленин. Два сапога - пара.
Японцы притихли. Командир 14-го полка распорядился, чтобы роты, находящиеся у горы Зуинсань, о которых говорил Лопатину унтер-офицер, отошли обедать.
Солдаты, сидевшие на вершине горы, ничего не могли понять.
- Неужто на сегодня довольно? Тут чего-то не так. Атака обязательно будет. Японцы хотя и притихли, но верить им нельзя. Это удочка…
На соседней вершине снова заговорили неприятельские орудия. Все снаряды посыпались на Хуинсань.
- Вот этого и следовало ожидать.
Капитан Лопатин растерялся. Подкрепление ушло. Позиция была страшно выдвинута. Японцы шли густыми колоннами, вне досягаемости винтовочных пуль. Наша артиллерия молчала.
- Готовятся к новой атаке. Что делать? Ах да, выход есть.
Лопатин достал из кармана приказ Стесселя от 26 мая за № 33 и прочитал: "На случай перехода противника в наступление в упорный бой не вдаваться, а частям перейти на Волчьи горы". "Но ведь это старый приказ, - мелькнуло в голове капитана. - Да, но другого у меня нет, и подкрепление отошло". И Лопатин отдал приказание приготовиться к отступлению.
- А что делать с орудиями?
- Вынуть замки и в последний момент скатить это барахло на японцев.
Как только японцы заняли Хуинсань, русские по приказанию Киленина без сопротивления очистили и крайний правый фланг.
Преступные действия Лопатина и Киленина встревожили солдат. Они впервые остро почувствовали растерянность высшего командования и слабый контроль генералов за передовыми позициями.
Глава семнадцатая
1
Бегство японки, письмо Вали, неудачи русских войск настолько сильно повлияли на Лыкова, что он около десяти дней не выходил из своего дома в Дальнем. Минутами на него находила злоба. И тогда, сжав кулаки, он бегал по комнате, ругался вслух, посылал проклятия… Но найти главного виновника всех бед ему никак не удавалось.
- Японка? Нет, она делала свое, пусть подлое, дело, - шипел сквозь зубы Лыков. - Мне нужно было думать и смотреть. Она из стана нашего врага, противника, конкурента… С ней надо, как и со всеми японцами…
Валя? Перед Лыковым встал образ красивой русской девушки с укоризненным взглядом. Лыков зажмуривал глаза, хватался за голову.
Ни офицеры, ни солдаты, ни матросы не виноваты. Все они вызывали у Лыкова улыбку одобрения. Но злоба душила и нужно было найти виновника, чтобы ударить, со всей силой ударить по нему. Злоба, как и гроза, должна разразиться.
Лыков чувствовал себя совершенно покинутым и одиноким. Знакомые офицеры были заняты своим ответственным делом, а все подрядчики и коммерсанты, бросив свои дела, уехали на север. В первую очередь уехал поставщик леса. Лыков, вспомнив о нем, передернул плечами.
- Скрылся и не рассчитался по векселю. Скотина… Не выполнил, оказывается, в срок поставок из-за недостатка средств… Берутся за большие дела без денег… А лес нужен для постройки новых укреплений… Гадина!
Расстрелять мерзавца надо бы… Прав Резанов.. Ух, прохвосты! - Лыков содрогнулся. - Так и я такой же прохвост…
2
После бегства из Дальнего Лыков решил, не дожидаясь принудительной мобилизации, включиться в ряды защитников. Он оделся в гимнастерку, солдатские штаны и сапоги. Солдаты увидели его впервые со штабс-капитаном Сахаровым.
- Вы будете у меня техником-строителем. Присмотритесь. Возможно, вам, как свежему человеку, придет в голову что-нибудь оригинальное, - говорил купцу бывший градоначальник.
Лыков прислушивался к суждениям солдатских масс. Солдаты любили Фока: своими чудачествами он приобрел среди них популярность. Не Фоку, а какому-то высшему начальнику ставилось в вину оставление Киньчжоу. Кондратенко они не знали, а над Стесселем подтрунивали:
- Ленив, а может и труслив, голова не мозгатая.
О других генералах ничего не говорили, как будто их не было в Артуре.
Укрепившись на Перевалах и на Зеленых горах, русские стали ждать японских атак, но враг не проявлял себя. Его сторожевые цепи стояли на занятых позициях, а артиллерия упорно молчала. Русские суетились и показывали себя, тогда как следовало бы до штурма скрывать новые укрепления и батареи.
3
Утром первого июля на Зеленые горы поднялся комендант крепости Смирнов.
- Осели крепко. Позиция надежная. Как ведут себя японцы? - спросил он встретившего его полковника Семенова.
- Молчат. Готовятся к атаке. Это же их прием. Помните, на Киньчжоу с третьего мая до двенадцатого ни звука, а затем атака.
- Следует их пощупать. Прикажите полевым скорострелкам и мортирному взводу обстрелять Хуинсань и японские позиции. Несомненно, они сосредоточили там значительные силы.
Больше шести часов стреляли наши батареи по неприятельской линии. Но японцы упорно молчали.
Был ясный день. Генерал Смирнов что-то искал. Но что именно? Этот вопрос волновал весь правый фланг - и солдат в окопах, и офицеров.
- Генерал забавляется, - шутили стрелки. - И нам интересно. Сидим и любуемся; а то во время боя и посмотреть некогда, как наши снарядики над японскими головами рвутся.
Подполковник Рашевский записал в свой дневник: "В этот день артиллерия наша произвела ради важных посетителей показную стрельбу по японским позициям. Стрельба велась в течение нескольких часов из мортир и орудий, причем последние временами переходили на беглый огонь. Особых результатов от этой стрельбы, конечно, ожидать было нельзя, стреляли больше по пустым окопам, изводя понапрасну массу дорогих снарядов".
Полковник Семенов при каждом залпе морщился и сердито ворчал:
- К чему все это? Разве что показать противнику расположение наших батарей?
Первые десять дней июля прошли на Зеленых горах и вообще на Перевале относительно тихо. Но наши солдаты не были спокойны. Они ждали нового большого нападения.
Десятого июля был ожесточенный артиллерийский обстрел со стороны японцев. Лыкова во время обстрела поцарапало осколком шимозы. Он мало обращал внимания на опасность, ходил по редуту без всяких предосторожностей. Тупое безразличие, овладевшее им несколько месяцев тому назад, не покидало его. Солдаты дивились, глядя на добровольно пришедшего к ним "барина", и посмеивались над ним.
Вечером 12 июля на горы наполз туман. Накрапывал дождь. Лыков не спал всю ночь. Предчувствие чего-то волновало его. Тяжело вздыхая, он шагал по дворику редута, вглядывался в темноту, искал звезды, но их в эту ночь не было.
Со стороны неприятеля доносились непрерывные шумы; туман и напряжение делали их совсем близкими. Выглядывая вниз за бруствер, Лыков видел темную бездну, на дне которой было до жути тихо.
Туман сгущался все больше и больше. Лыков почувствовал себя оторванным от земли. Он сел на обрубок шпалы и прислонился спиной к скале.
- Валя, Валя, - шептал Александр Петрович. - Неужели все пропало?! Вернуть, вернуть! Разве можно, чтобы какой-нибудь шалопай из военных стал ее мужем?
С фуражки за воротник скатывались капли воды, колени промокли. Чуть посветлело, но густой туман по-прежнему окутывал вершины Перевала. За сто шагов ничего не видно было.
Лыков спустился в окоп.
- Ну, что? - обратился он к солдатам.
- Примолкли. Посветлее будет, вдарят бризантными, а уже потом - атака. Держи, барин, фуражку крепче, а то снесет.
- Ты к чему это, братец?
- А к тому, что шея у тебя тугая. Ходишь по окопу, как по Большой гуляешь. Надо осторожность иметь.
- А если, братец, тоска! - чуть не крикнул Александр Петрович.
- Спрячь ее за голенище, как вот мы ложки прячем. Тебе бахвальство, а нам во время атаки затруднения. Люди же наперечет. Здесь, милый человек, не играются…
5
Далеко на правом фланге прогремел выстрел, а через несколько минут открылась стрельба залпами.
- Началось! - воскликнули стрелки.
Все сразу встряхнулись, взяв на изготовку винтовки. Лыков понял, что солдаты твердо уверены в большом деле, которого они ожидали в этот день.
Бой разрастался. Настоящий бой, а не артиллерийская дуэль. Но пока только на правом фланге. Ружейные залпы следовали один за другим. Чувствовалось, что неприятель развертывал наступление.
Снаряды на Юпилазу начали сыпаться около восьми часов утра. Сначала были редкие залпы и случайные попадания. Но после трех часов дня из залива Хэси открыли огонь две канонерки и одна миноноска. Бризантные снаряды рвались густо и непрерывно.
Лыков видел, как мгновенно исчезла работа - многих дней и даже недель. Наши опять ошиблись в расчетах, не учли возможность обстрела с моря. Оборонительные постройки рушились, но люди страдали мало. Каждый солдат умело использовал изгибы траншей и камни.