Отступающие войска и группы раненых задерживались на станции Наньгуалин. На перроне, тускло светили фонари. Около товарных вагонов толпились раненые. Измученные солдаты не знали, к кому обратиться за помощью.
Корреспондент газеты "Новый край" Ножин волновался и суетился. Он целый день восхищался батальными картинами. Его умиляли разумные и спокойные ответы первых раненых. Все шло как полагалось: взрывы, беспокоящие неприятельскую пехоту, вступление в бой "Бобра", бегство японцев. Понятно, нет дыма без огня - на позициях лежали убитые. Но днем все шло стройно, последовательно, словно по расписанию. А вот здесь был полный хаос и невыразимый ужас. Корреспондент, готовый помочь несчастным раненым, бегал по путям в поисках врача. Он нашел его разговаривающим с пехотным офицером.
- Господин доктор, что вы от меня бегаете? - хрипло говорил капитан.
- Ах, боже мой! Да что вам надо?
- В вагоне раненые нашего полка, им следует раздать винтовки.
- Что за кошмар! - воскликнул доктор. - Да разве этого нельзя сделать завтра, потом, когда люди будут годны для дальнейшей боевой деятельности?
- Откладывать нельзя, так приказано.
Ножин вспыхнул и, задыхаясь, проговорил:
- Как вам не стыдно, капитан, отрывать доктора от его прямой обязанности. Там, на злосчастной позиции, брошены не только винтовки, а и пушки… Отстаньте!
Доктор долго жал руку выручившему его незнакомцу.
- Пройдитесь по вагонам, захватите две-три фляжки воды. Если кому-нибудь понадобится срочная помощь, сообщите.
Ножин с большим трудом вскарабкался в ближайший вагон. Свеча в фонаре, - висевшем на стенке, светила тускло. Весь пол вагона был закрыт лежащими людьми.
"Какой тяжелый запах", - подумал Ножин. Присмотревшись, он увидел: шинели, сапоги, котелки, мундиры, головы, руки. Все это было перемешано.
- Пить хочу-у-у… - услышал корреспондент. Из кучи тел протянулись две дрожащие руки. Свет фонаря падал на лицо солдата, особенно отчетливо отражался в его широко открытых глазах.
Ножин наклонился и сунул в протянутые руки фляжку. Секунду-две фляга качалась в руках солдата, затем упала на пол. Глаза несчастного померкли, голова упала на грудь и стала медленно поворачиваться влево, пока не коснулась щекою грязных сапог лежавшего рядом солдата. Послышался стон:
- Ой, холодно!..
Корреспондент хотел укрыть раненого его же распахнувшейся шинелью, но она была придавлена мертвым солдатом. Вопль затих.
В глубине вагона лежал солдат с широко открытым ртом. Ножину показалось, что губы его шевелятся. Перешагнув через раненых, корреспондент наклонился над солдатом и влил между зубов немного влаги. Вода вылилась обратно…
О том, что в вагоне, вперемешку с тяжелоранеными лежало много трупов, никто не знал до самого Артура.
3
Войска, расположенные около станции, за всю ночь не услышали ни одного тревожного звука. Враг или устал, или упивался своей победой. А может быть, просто боялся засады со стороны русских: маршал Ояма вел дело очень осторожно. Японцы уже знали, что на Киньчжоу сражался один полк, а позиция была укреплена старыми бросовыми пушками. Естественно, они подумали о подготовке генералом Фоком ожесточенной контратаки. И, по словам побывавших в плену русских офицеров, успех мог бы быть колоссальным, если бы встречное наступление осуществилось. Неприятель еще в полдень расстрелял все снаряды.
Следующий день предвещал быть хорошим. Солдаты успокоились и ждали распоряжений о выступлении на север. Но вторая батарея и другие воинские части получили приказ двинуться по большой Мандаринской дороге к Порт-Артуру.
Глава шестнадцатая
1
Угнетенное настроение, охватившее войска Квантунского укрепленного района после киньчжоуского боя, начало понемногу сглаживаться. Солдаты и артиллеристы, ознакомившись с перевалом, перегораживающим Квантунский полуостров от залива до залива, успокоились. Многие из них, осматривая скалистые вершины, думали: "Тут не только что пуля, но и снаряд не прошибет".
Но надо было что-то предпринимать. После 13 мая стрелки и артиллеристы поняли, что они окончательно и надолго отрезаны. Впереди враг, сзади и с боков море.
- Недалече уже и Артур, - успокаивал товарищей молодой стрелок 25-го полка Родионов.
- Радости в нем будет мало, - отозвался Егоров, призванный в армию годом раньше.
- Это почему же? Ведь крепость!
- Крепость на крепость не похожа бывает. Крепость тогда крепость, если она со смыслом и дюже построена.
- Все-таки там пушки солидные.
- А что твоя солидная пушка? Как она три дня тому назад себя показала? На нее тоже еще солиднее можно поставить… Надо так понять: крепость Артур мы отняли у японцев недавно, а поэтому мы ее толком не успели оборудовать. Точь-в-точь как Киньчжоу.
- Ты все знаешь.
- Ты приглядись к начальникам да прислушайся к ним. У них нет одного приказа, они как-то нескладно мечутся… То одно решают, то другое. Даже еще боя нет, а уже десять разных приказаний. Начальником быть - надоть голову иметь. А из них некоторые в начальники пошли не по голове, а по родословной.
- Ты чего-то уж очень, - усмехнулся Родионов,
- Это нашего капитана Резанова не касается. Атак поглядеть, из них многие недомыслят. А за это и солдатские головы зазря летят.
Рота, в которой находились Егоров и Родионов, была оставлена на перевале Шиминдзы.
- Вот ту горку видишь? - указал Егоров на Хуинсань. - Вот бы где крепость построить. Громили бы оттуда японцев. На всю долину с нее глаз смотрит. Еще в апреле я на нее лазил. А стоит она и по сей день пустая.
15 мая в полдень на перевале встретились генерал Кондратенко и генерал Фок. Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза.
- Что новенького, Роман Исидорович?
- Вашему вниманию привез схему расположения войск для обороны Волчьих гор.
- Уже и Волчьих. - Фок усмехнулся. - А как, по-вашему, этот перевальчик? Ведь он, как-никак, а господствует над Волчьими горами.
Несмотря на придирчивый, неприятный тон Фока, Кондратенко встрепенулся.
- Простите, Александр Викторович. Давайте взглянем и наметим точки. Это будет чудесно: задержаться на этом горном хребте.
- Гавань с флотом далеко. Никакой современной пушкой не достанешь. Рельеф на перевале не расплывчатый, как у Волчьих гор, а четко выражен. Мои точки: справа Хуинсань, а слева Юпилаза, - поспешно заговорил Фок, как бы стараясь окончательно утвердить свою мысль.
Кондратенко развернул карту и долго - разглядывал ее.
- А не будет Хуинсань слишком выдвинутой точкой, опасной для обхвата?
- Не будет, понятно, в том случае, если мы построим на ней редут.
Кондратенко вопросительно вскинул голову.
- За счет центра, Роман Исидорович.
- А-а…
- Левый фланг у Суанцайгоу усилим окопами и артиллерией… За правый я не боюсь. Его легче поддержать нашим судам из Артура, чем Суанцайгоу.
Кондратенко смотрел на карту и улыбался:
"Какой прекрасный генерал и какой несносный человек. Обидчивость, задирчивость, пожалуй, зависть… да, да, и самомнение… Как это все мешает ему, а главное делу…" - думал он.
Кондратенко поднял голову и стал пристально разглядывать лицо Фока.
"Энергичный подбородок, но слишком опустившийся над губою нос… Лоб прямой, в висках сжат… Глаза мутноватые", - перебирал в уме Кондратенко. Он вспомнил свои юношеские годы, увлечение хиромантией, физиагноетикой и повеселел. Уже вполне дружеским тоном Кондратенко произнес:
- Тогда, Александр Викторович, мы сейчас же усилим районы горы Хуинсань. И пока японцы окапываются севернее для защиты Дальнего, мы устроим для их встречи новую линию.
Генерал Фок встряхнул плечами. Глаза его заблестели:
- Роман Исидорович, только это не значит, что мы должны забыть о Волчьих горах. Ваша схема прекрасно придумана и пусть инженеры не отступают ни на дюйм от нее. Мы предоставлены самим себе… Людей и полевых орудий у нас мало… С Волчьих гор будет погибель городу, флоту. Волчьи горы должны быть наши.
- А как вы смотрите на укрепление Длинной и Высокой на левом фланге и Дагушаня с Сяогушанем на правом?..
- Я не хочу - вас обидеть, Роман Исидорович, вы тут ни при чем. Но это преступное упущение. Ужасный пробел, получившийся при проектировании укреплений, следует несколько сгладить. Мы здесь с солдатиками будем грудью сдерживать натиск врага, а вы там с саперами хорошенько окопайтесь.
- У нас так мало саперных войск…
- Да, да. Где тонко, там и рвется… Откомандируем из полков. Мобилизуем моряков, призовем к работам мирное население. Волчьи, их как можно дольше нужно держать. Это вам каждый солдат скажет.
Недалеко проходил с караулом Егоров. Фок подозвал его.
- Эй, братец! Иди сюда.
Егоров вытянулся перед генералами.
- Как ты думаешь, братец, долго мы будем держать Порт-Артур?
- До самой смерти, ваше превосходительство!
- Это ловкий ответ. А чтобы смерть оттянуть, что, по-твоему, нужно сделать?
- Вон ту горку укрепить хорошенько, - указал Егоров генералу на Хуинсань.
- А в Артур хочешь? Там крепость, форты, безопасней.
- Туда лучше бы на зиму. Летом не след солдат скучивать. На полевой позиции вольготней.
Генерал Кондратенко подошел к стрелку вплотную.
- Кто у вас ротный командир?
- Их высокоблагородие капитан Резанов. В очках он, ваше превосходительство.
Стрелка отпустили.
- Ну, что я вам говорил! - воскликнул. Фок. - Вот она, солдатская масса. Даже если их таких из тысячи один, то и это уже много значит.