Глава 17
Рассказывающая о том, как Агнеса фон Релинген перестала грустить
Юный герцог де Гиз без всяких церемоний направился прямиком в покои князя-архиепископа. Какие церемонии могут быть в доме родственника и союзника после долгого пути? Свита младшего лотарингца уже оккупировала кухню и находилась в тревожном ожидании обеда. Да и как не волноваться добрым католикам в постный день во дворце князя церкви? Напрасно - при дворе князя-архиепископа было довольно священников, чтобы отпустить и более тяжкий грех, чем чревоугодие целой армии.
Молодой человек не испытывал никакого волнения за судьбу своих людей. Не волновался он и о том, как проведет нынешний вечер и ночь, поскольку после торжественного приема бал был неизбежен, а уж отсутствием красоток двор почтенного прелата никогда не страдал. Да и кто мог устоять перед красавцем-принцем? Даже строгий военный наряд не мог скрыть привлекательность юноши, который предпочитал военное облачение шелку и бархату. Конечно, ведь каждый в восемнадцать лет хочет выглядеть взрослее. А уж для чего он понадобился прелату - какая разница - ни войны, ни политики юный принц не боялся.
Молодой человек шел по коридору в самом радужном настроении. Внезапный шорох заставил его остановиться и схватиться за шпагу… "Вот дурак!" - тотчас подумал Гиз, убирая руку с эфеса и сдергивая шляпу. Перед принцем стояла дама, совсем юная, даже моложе него. Дама была одета в простое белое атласное платье, волосы ее были прикрыты газовым покрывалом, а из украшений на незнакомке было лишь небольшое распятие, усыпанное мелким жемчугом. Такие же жемчужинки украшали манжеты и золотую пряжку на покрывале. Дама прятала за спиной книгу и отчаянно краснела. Краснела незнакомка очаровательно, да и было от чего - придворная дама, сидящая на подоконнике. Молодой человек против воли улыбнулся.
- Простите, мадам, я не хотел вас потревожить, - галантно произнес он, ибо несмотря на военный наряд, был истинным придворным.
- А вы меня и не потревожили, а только испугали, - парировала дама. Ответ так не вязался с манерами незнакомки, что юный принц почувствовал, что сам сейчас покраснеет.
- Тысячу извинений, мадам, но разве я такой страшный? - юноша попытался обратить дело в шутку. Дама, похоже, не слишком сердилась.
Незнакомка обошла молодого человека кругом, вновь встала напротив и покачала головой. Герцог был очарован. Смесь наивности, дерзости и лукавства потрясли его до глубины души. Он готов был поклясться, что никогда ранее не встречал эту даму, и она не знала, что он принц. Что ж, незнакомку ждет приятный сюрприз.
- Вы из свиты герцога, - меж тем спросила дама, и Анри де Лоррен улыбнулся - похоже незнакомка была не прочь продолжить знакомство.
- Да, - ничуть не смутившись, солгал шевалье, ибо не хотел ни смущать, ни пугать предмет своих мечтаний.
- Что ж, тогда - приходите на бал. Я там буду, - дама была настроена решительно. - Только никому не говорите, что видели меня здесь, а то…
- Хорошо, я не хочу, чтобы вас наказали… и чтобы вы пропустили бал, - серьезно пообещал принц.
- Меня… - дама неожиданно замолчала. - Ладно, возьмите вот это, - дама отстегнула пряжку, сняла покрывало и протянула небольшую вещицу юноше. - Так я вас узнаю, - пояснила незнакомка. - До встречи, - добавила она тотчас и мгновенно исчезла.
Принц повертел в руках украшение, затем поднял забытую незнакомкой книгу, остановился, глядя в окно.
- У его преосвященства ее высочество, принцесса Релинген, - остановил герцога офицер. Анри де Лоррен уселся на диванчик. При имени принцессы ему захотелось скривиться - репутация правительницы Релингена не предрасполагала к легкомыслию. Она даже не танцует, - подумал герцог… То есть нет, павану она танцевать будет и мне придется открывать с ней бал. Боже, если эта милашка из ее свиты, придется, пожалуй, просить за незнакомку дядюшку и матушку. Неудивительно, что красотка испугалась - с такой-то госпожой.
Меж тем принцесса Релинген действительно беседовала с епископом:
- Он из свиты герцога де Гиза, дядюшка. И на балу он будет, я не знаю, как его зовут - какой-то офицер. Он очень красивый…
- Аньес, но как вы намерены его узнать? Разве нельзя было спросить, как его зовут? - епископ был доволен. Наконец-то племянница обратила внимание на шевалье.
- У него будет моя пряжка, - махнула рукой принцесса. - А мне не хотелось представляться и его смущать.
"Понятно, - усмехнулся про себя прелат. - Очень разумно. На балу он никуда не денется, а так, пожалуй, попросит племянника его отослать, куда-нибудь подальше". Но мысли свои епископ открывать не стал, а вежливо поинтересовался, чем он-то может помочь ее высочеству.
- Ну… вы можете попросить Гиза оставить этого шевалье здесь. Что ему, жалко? - принцесса теребила покрывало, чувствуя, что вновь краснеет.
- Только если он не займет в вашем сердце слишком много места, Аньес, - Лодвейк хотел, чтобы племянница перестала грустить, но вовсе не желал, чтобы она влюблялась всерьез.
- Вот еще, - возмущенно фыркнула принцесса. - Я пока не сумасшедшая.
- Рад за вас, - с иронией отозвался епископ, размышляя о том, что нужно будет, пожалуй, сразу указать молодому человеку его место и оградить Аньес от забот и тревог. - Хорошо. Обещаю.
Принцесса совсем не по этикету бросилась дядюшке на шею, и на этом прощание родственников закончилось.
Анри де Лоррен, герцог де Гиз начал без предисловий. После приветствия согласно этикету сразу перешел к делу.
- Только вы можете мне помочь, - полушутя-полусерьезно заметил молодой человек, опускаясь на стул. - Она в трауре, так что наверняка из свиты тетушки.
- Стоп, кто "она" и что за "тетушка", - епископ посчитал, что просто может остановить поток красноречия, а заодно выяснить причину тревоги племянника.
- Ну… Тетушка - принцесса Релинген. Не хмурьтесь, дядя. Матушка вполне могла бы взять ее себе. Ужасно, такая красотка - и в свите принцессы. Знаете, бедняжка просто умоляла, чтобы я не проговорился, что она читает на подоконнике и не жития святых. Тьфу ты, - молодой человек тряхнул головой, сообразив, что все-таки проговорился.
Епископ склонил голову и посмотрел на юного принца как на человека с сомнительными умственными способностями.
- Ну и что, что она читала? Что в этом дурного? Если ее высочество хочет предаваться молитвенным экстазам, вышивать покровы и читать душеспасительные книги - пусть и занимается этим сама, а не отравляет жизнь другим… Простите, дядюшка, - молодой человек вскочил со стула, уловив укоризненный взгляд епископа. - Я только хочу сказать, что у нее довольно будет времени для этого в старости.
Прелат покачал головой, но усмехнулся. Горячность герцога его забавляла.
- Значит, вы встретились в коридоре, - епископ попытался вернуть разговор в нужное русло. - И вы даже не знаете, как ее зовут?
- Мне не хотелось представляться и смущать ее. А как узнаю… По этому залогу, - поспешил предварить вопрос принц.
Правитель Меца мельком взглянул на безделушку и нахмурился.
- Значит, она была одна? - голос епископа сделался суровым.
- Но дядя, что в этом дурного? В конце концов, мы в вашем дворце, осененном благодатью церкви, - герцог де Гиз был удивлен - по слухам дядюшка был терпим к галантным приключениям. - И красотка была не прочь продолжить знакомство, - в подтверждение своих слов юноша вновь повертел между пальцами сверкающую пряжку.
- Значит, очередная неземная страсть, - протянул епископ.
- Увы, дядюшка, на этот раз - вполне земная. Она, конечно, похожа на ангела, но не до такой степени, чтобы я забыл, что я мужчина, - с горячностью сообщил герцог. - Так что вся надежда - на вас. Поговорите с ее высочеством. Может быть, она согласится…
- На что? - епископ улыбался. Генрих де Гиз прошелся по комнате, попутно заглянул в окно… Повздыхал. Епископ ждал.
- Я понимаю, мадам Аньес - дочь вашего брата. Но право слово, свести бы их с моей матушкой - вот было бы удовольствие для обеих. Ну что вам стоит поговорить с мадам Аньес и определить ее фрейлину в свиту моей матушки?
Герцог выжидательно взглянул на родственника. Князь-архиепископ еще раз бросил взгляд на украшение в руках принца.
Только мальчишка мог не распознать смысл сочетания сапфиров, рубинов и жемчуга в хитроумном сплетении букв "АР". И только юный герцог, не испытывающий нужды в средствах, не понял, что вещица в его руке стоит примерно столько же, сколько хорошо обученная верховая лошадь. И такой залог ни одна фрейлина не оставит в руках кавалера, будучи в здравом уме и твердой памяти. Если она не родилась во времена его величества Франциска I.
- Хорошо, племянник, - ласково произнес епископ, кивая молодому человеку.
Герцог понял, что аудиенция закончена, и радостно исчез.
"Забавно", - подумал Лодвейк. - "Интересно будет взглянуть на малышей, когда они узнают, с кем познакомились в коридоре".