Но зимой 1682 г. сгорела во время большого пожара "банановая хижина" Басё. Вот тогда-то он взял в руки посох.
Ворон-скиталец, взгляни!
Где гнездо твое старое?
Всюду сливы в цвету.Пер. В. Марковой
Умер Мацуо Басё в Осака.
И еще о поэзии. В одном поэтическом сборнике есть такое стихотворение:
Знай я, что старость
Хочет меня навестить,
Я бы запер дверь.
Сказал бы ей: "Нет дома".
И не принял бы ее.
Оно показалось мне удачным эпиграфом к рассказу о людях, приблизившихся к неизбежному "критическому" возрасту.
Впрочем, это уже небольшое отступление.
- У Японии кроме Ниппон и Нихон еще много других названий, - просвещал меня перед отъездом знакомый дипломат, долгое время живший в Токио. - Все они в какой-то степени отражают характер страны, ее особенности. "Страна восходящего солнца", "Зародыш утра", "Страна духов" и т. д. Одно из самых длинных ее названий, встречающихся в литературе, в переводе на русский язык звучит примерно так: "Страна, поросшая в низменностях своих тростником и уже более тысячи пятисот лет приносящая каждую осень рисовые колосья". Но, пожалуй, одно из правомерных названий - это "Страна вулканов".
Такое название не случайно для Японии. Ее сложение и рельеф - это еще не зажившие следы многочисленных разломов, опусканий, складчатого изгиба пластов, вулканических образований. Более 80 % территории страны приходится на горы и холмы. Вулканов насчитывается около двухсот пятидесяти. Многие из них, прежде весьма активные, уже давно не тревожат местных жителей. Но пятьдесят по-прежнему на учете, и временами они напоминают о себе. Тогда из их недр выплескиваются потоки лавы, ввысь взлетают камни, и над пробудившейся горой поднимаются гигантские газовые облака.
Помню, я спросила тогда дипломата:
- Вы считаете название "Страна вулканов" наиболее удачным для Японии?
Он ответил несколько уклончиво. Сказал, что в марте 1964 г. его друг оказался свидетелем извержения вулкана Сакурадзима. По его словам, пепел и камни взлетали тогда чуть ли не на двухкилометровую высоту.
- Но не волнуйтесь, этот вулкан далеко от Токио, - поспешил успокоить меня дипломат. - Вам не угрожает участь Плиния Старшего.
Ни я, ни Марет Ульвик еще ни разу не ступали на японскую землю. Понятно, с каким интересом летим мы на это свидание.
Наши места в семнадцатом ряду третьего салона авиалайнера. Марет - слева от меня, а справа сидит солидный немолодой японец. Он все еще держит в руках складной зонт. Пока он только легким кивком головы поздоровался с нами и спросил, откуда мы летим. В лондонском аэропорту он нас не видел.
Я от многих слышала, что в отличие от большинства людей других наций японцы не очень разговорчивы в пути. И особенно с женщинами. Но, может быть, на этот раз будет исключение?
Высота - девять тысяч метров. Скорость полета - 930 км в час. Пролетели над Котласом, Сыктывкаром, Подкаменной Тунгуской. Внизу то россыпь огней, то одинокие огоньки.
В салон входит стюардесса в сером костюме. Ее зовут Оля. Она предлагает купить на валюту сувениры. Наверняка в спешке не все успели их приобрести. В сувенирных наборах матрешки, советские фирменные сигареты, столичная водка, черная икра.
Наше внимание привлек сидящий неподалеку японец. Он ведет себя несколько странно: непрерывно вертит в руках, как волчок, новую фетровую шляпу. Отгибает поля, с силой колотит по донышку и многократно повторяет: "Хай! Хай!".
Восклицание "хай" очень распространено в обиходе японцев. Иногда оно означает "понял", иногда "да". При общении с японцами мы постоянно потом будем слышать слово "хай".
"Японец, который на каждую фразу откликается словом "хай", отнюдь не всегда выражает согласие с вашими словами, а просто говорит: "Так, так, продолжайте, я вас слышу"".
Знакомимся с моим соседом справа. Нам с Марет повезло: японец хорошо знает русский язык и говорит почти без акцента. Он возвращается домой из длительной командировки. Приезжал в Советский Союз по делам своего бизнеса. Кроме Москвы посетил Ленинград и Киев. Если мы не обидимся, он скажет, что Ленинград ему понравился больше Москвы. Мой сосед рад, что его попутчицы до Токио - советские женщины. Разговорная практика, по его твердому убеждению, всегда приносит большую пользу.
- Мы, к сожалению, не знаем японского языка, - говорит Марет.
- Он ненамного труднее вашего, - улыбается японец. - У нас только сложно писать иероглифами.
Начавшийся разговор прерывает вошедшая в салон вторая стюардесса. Ее, как и первую, тоже зовут Оля. Во втором салоне обе стюардессы - Татьяны.
Оля просит минуточку внимания: необходимо прослушать "важную информацию". Стоя у двери салона, она демонстрирует, как надо пользоваться специальным надувным жилетом. Часть нашего воздушного пути будет проходить над морем. В жизни всегда могут возникнуть непредвиденные ситуации, поэтому Аэрофлот обеспечивает каждого пассажира надувным жилетом. В случае "нештатной ситуации" не надо терять самообладания. В карманчике жилета есть свисток и сигнальная лампочка. Пользоваться ими надо так… Оля показывает свисток и лампочку.
- У каждого авиапассажира жилет находится под сиденьем кресла. Можете проверить, - заканчивает Оля свою информацию, дублируя все сказанное ею на английском языке.
Бизнесмен (так мы с Марет окрестили моего авиасоседа) опускает руку под сиденье. Убедился: жилет там есть. Спрашивает чуть смущенно:
- Я лечу не в первый раз, но до сих пор не знаю, сколько времени можно продержаться на воде в таком спасательном костюме? А если появятся акулы, тоже надо свистеть?
Успокаиваем бизнесмена: жилет рассчитан на долгий срок. А насчет акул… В одном из карманчиков жилета должен быть специальный порошок, запаха которого не выносят морские хищницы.
- Аригато! - благодарит за разъяснение мой сосед.
По-русски это слово означает "спасибо".
За бортом самолета темноту сменяет рассвет. Небо становится фиолетовым и постепенно голубеет.
Стюардесса "Оля номер один" предлагает на выбор чашечку кофе или прохладительный сок. Она с беспокойством поглядывает на двух японских мальчиков лет пяти. Они пришли из второго салона. Мальчики бегают по проходу, догоняя друг друга, поочередно взбираются на два пустых кресла и громко кричат.
Наш бизнесмен просит Олю налить ему грейпфрутового сока. Он говорит, что это очень полезный напиток. Дома он пьет его утром и вечером, а днем - на работе.
- Я бы не возражал сейчас даже против грейпфрутовой ванны, - шутит бизнесмен.
Расшалившиеся мальчуганы, облачившись в лежавшие на креслах желтые пледы, - по-пластунски заскользили по ковровой дорожке. Достигнув нашего ряда, один из них, рыча как тигренок, приподнялся и неловким движением задел руку бизнесмена. Стакан с соком оказался в "свободном полете"… По светлому пиджаку побежали грейпфрутовые ручейки. Вот и осуществилась мечта о грейпфрутовой ванне!
- Какой эмоциональный мальчик! - воскликнул бизнесмен. - Как он естественно рычит! Из него может выйти большой человек!
Он сказал что-то еще, но уже по-японски.
Признаться, я смотрела на своего соседа с недоумением. Ни одного осуждающего слова в адрес набедокурившего ребенка. И еще оказывается из маленького шалуна "может выйти большой человек"!
Вот и познакомилась "на практике" с системой воспитания детей в Японии. Я читала о ней.
У нас все начинается с непрестанных окриков и запретов со стороны старших. И лишь по мере взросления ребенка запреты смягчаются или снимаются вовсе. В Японии картина иная.
Забота о родившемся ребенке сначала полностью ложится на мать. Первые два года он с ней как "единое целое", как ее неотъемлемая часть. Ночью он спит вместе с ней, в дневное время большей частью находится на ее спине. Конструкция крепления ребенка настолько продуманна и удобна, что мать, не снимая со спины драгоценную ношу, может спокойно работать в такой связке. В магазинах, на улицах, в метро и электричках мы с Марет потом не раз увидим молодую женщину с перетянутой крест-накрест грудью и маленьким ребенком на спине. Правда, многие матери носят теперь детей также в удобных переносных колясках-корзинках.
Маленьких детей родители не бьют, голоса на них не повышают. В основе воспитания малыша - уговоры, личный пример, внушение чувства долга перед старшими.
"Никакой ворчливости, никаких строгостей, почти полное отсутствие телесных наказаний; давление на детей оказывается в такой мягкой форме, что кажется, будто дети сами себя воспитывают и что Япония - детский рай, в котором нет даже запрещенных плодов".
По мнению автора этого очерка Г. Востокова, японские дети воспитываются на полной свободе, словно у них воспитательница "сама природа".
Об этой стороне жизни уже в более близкое время рассказывает и Всеволод Овчинников:
"Даже когда малыш начинает ходить, его почти не спускают с рук, не пытаются приучать его к какому-то распорядку, как-то ограничивать его порывы. От матери, бабушки, сестер, которые постоянно возятся с ним, он слышит лишь предостережения: "опасно", "грязно", "плохо". И эти три слова входят в его сознание как нечто однозначное".
И далее:
"Короче говоря, детей в Японии, с нашей точки зрения, неимоверно балуют. Можно сказать, им просто стараются не давать повода плакать. Им, особенно мальчикам, почти никогда ничего не запрещают. До школьных лет ребенок делает все, что ему заблагорассудится".