Не успели мы оглянуться, как уже были в четырехстах метрах над Котором. Найти бы теперь местечко пошире, чтобы заснять Боку с птичьего полета. Улиточный след, по которому мы кружили час назад, теряется в туманной дали, горы становятся расплывчатыми, словно их задернули кисеей. На склонах, в которых вырублена дорога, тысячи маленьких стенок, плотин и галерей, сложенных из нескрепленного камня. Это сделано для того, чтобы свободно пропускать сквозь щели бурные потоки дождевой воды, обуздывая тем самым их губительную силу, и не дать им возможности смыть в пропасть исполинское дело человеческих рук. Тремя сотнями метров выше защитные стенки получили подмогу: здесь на пути стремительных потоков стоят одинокие сосны и туи, прочно укрепляя склоны своими узловатыми корнями и не отступая ни на шаг.
Глубоко под нами, видимо в Троице, с небольшого полевого аэродрома как раз взлетает самолет. Вот он уже оторвался от земли. Это очень забавно, когда земное существо смотрит на летящий самолет сверху. Нго моторы ведут неравный бой с горами, такой же неравный, как и здесь на дороге. Но моторы наших "татр-805" упрямо поют свою песенку, они - как испытанные бойцы, и мы лезем наверх, делая семнадцать-восемнадцать километров в час, на пониженной третьей, а кое-где и на четвертой скоростях, не разбирая поворотов.
- Заметь, здесь повороты пронумерованы. Сейчас идет двадцать второй. Остановись на минутку, сделаем снимок…
На повороте работают трое каменщиков, обтесывая известняковые плиты и сооружая из них защитную стенку. Три горных орла, черногорцы, в глазах которых светится не только гордость, но и сила и упрямство. Нет, они не хотят, чтобы их фотографировали, поворачиваются к нам спиной, а старый с негодованием протестует. И все же немного погодя мы подружились: те услышали, что мы говорим на близком для них языке, что наши слова о том, какую важную работу они делают туг, звучат убежденно, что это не дешевая лесть. Кто знает, сколько жизней уже сберегли их мозолистые руки, скольким шоферам придали уверенности эти их каменные барьеры…
- Делаем, что умеем, - скромно говорит старый Блажо Вулович, - ведь в этом нет никакого чуда, посмотрите-ка.
Плиты одна к одной, цемент в стыках скрепляет их в сплошную стенку, слегка наклоненную к проезжей части. За поворотом стенка перестает быть сплошной, плиты следуют через интервалы: на каждой первой нанесены две косые черные полосы.
- Немного выше будет двадцать пятый поворот, - говорит молодой Шимо Перовнч из близлежащей деревни Ниегуши. - Это бывшая граница между Австро-Венгрией и королевством Черногорией.
Слово "королевство" он выделяет особо: ведь это был островок независимости в море австрийского и турецкого порабощения.
Точно на восемнадцатом километре от Котора, на перевале под горой Ловчен, мы оказались в наивысшей точке. Достаем из прицепов консервы и хлеб, чтобы пообедать на свежем горном воздухе, а заодно и моторам предо' ставить заслуженный отдых. Над нами возвышается вершина Ловчена, на ее склонах еще лежит снег.
- Слава богу, те тысяча семьсот метров, что отмечены на карте, относятся к Ловчену. А я уж думал, что нам придется карабкаться на самый верх.
Внизу смутно поблескивала водная гладь Боки, а над склонами кружили горные орлы.
Глава третья
В Албании
Доброе утро, черепашка! Куда ты в такую рань? В траве обильная роса, на кустах хрупкие листочки, лучшего завтрака и не найти… а ты бредешь по дороге. Она же для машин!
Пустые слова. Черепаха ползет себе посреди шоссе - и все. Испугалась бы, что ли, под панцирь спряталась, так нет… "Вы еще будете уговаривать меня, новички! Сами здесь первый раз в жизни, а собираетесь поучать оседлую черепашью братию. Если хотите знать, вон там кончается Югославия, напротив Албания, а тут никто не ездит, тут только ходят. Прогуливаются".
К сожалению, она права. Никто не приедет сюда окинуть взглядом эти холмы и пригорки, лощины и седловины, обрывы и кручи, эти горы - стройные и кругленькие, чарующе гладкие и старчески сгорбленные, посаженные в пуховые подушки утреннего тумана, чтобы не жестко было. Рядом с этой нетронутой красотой побледнела бы от зависти даже знаменитая Долина тысячи холмов, ради которой туристы отправляются в Южную Африку через целых полмира. Кто из них знает про Албанию? По этой дороге, в ничейной зоне, туристы не ездят. Здесь ходят только черепахи.
Школа на границе
Рукопожатия… Вот паспорта, карнеты, международные страховые полисы. Пограничники с интересом просматривают все это - и дальше ни с места. Тогда мы пробуем заговорить с ними по-русски, по-французски, затем переходим на итальянский, задаем на всякий случай вопрос по-сербски. И даже спрашиваем: "Sprechen Sie deutsch?"
После пятого явного "йо" мы поняли, что албанское "йо" бесспорно означает "нет".
Там, где не хватает языка, на помощь приходит пантомима. Начальник таможни прикладывает кулак к уху и затем показывает на часах, что большая стрелка обежала половину циферблата. Это значит: "Мы позвонили по телефону, через полчаса кто-то приедет". Глагол "приехать" начальник изображает в пантомиме звуком "тррррр" - едет автомобиль. Мы нетерпеливо поглядываем на часы, а между делом занимаемся самообразованием… Вслух читаем албанские газеты, лежащие на столе, и просим исправлять произношение, хотя и не понимаем ни одного слова. "Gj" читается как "дь", из неотчетливого "q" получается совершенно обычное "ть", "nj" на самом деле "нь", a "zh" произносится не иначе как "ж". "Shqip" - албанский язык - читается "штип", "shqiptar" - "штиптар" - албанец. Албанские учителя рады, что ученики быстро схватывают, ученики рады тому, что занятие идет хорошо и что время бежит быстрее.
Вдруг раздается автомобильный гудок, и вскоре, подняв тучу пыли, поблизости останавливается "победа" Это друзья из посольства с переводчиком. Они были на границе еще вчера и на ночь уехали в Шкодер. Теперь все пошло как по маслу, в паспорта и карнеты поставлены печати, мы отъезжаем.
В пяти километрах отсюда, как раз на краю запретной пограничной зоны, на невысокой скале стоит группа людей; увидев нас, они приветственно машут руками и бегут навстречу подъезжающим машинам. Среди них и Ярослав Новотный со слезами на глазах, но с молодым задором в голосе.
- Вы даже не представляете, ребята, как я рад, что мы все вместе. Нас ожидает здесь столько дел! Идемте, я сяду к вам в машину - и сразу же за работу…
Еще несколько снимков на память, и молодой стройный албанец, инженер Мандиа, который недавно закончил учебу в Праге, говорит по-чешски:
- Я поеду вперед, товарищи, и подожду вас перед Шкодером…
Нумизматика
На шоссе, загородив всю проезжую часть, сгрудились люди. Синяя машина исчезла в толпе детей и разнаряженных парней.
Мы стоим на центральной площади небольшой деревушки.
- Мирек, пойди-ка посмотри да захвати с собой аппарат!
Проталкиваемся сквозь толпу любопытных, окруживших трех красивых девушек в высоких головных уборах, в пестрых юбках и еще более пестрых кофтах. Они стоят здесь у дороги, жеманно закрывая руками лица, как и подобает стыдливой невесте и подружкам. Их наряды увешаны блестящими побрякушками и монистами, и стоит только девушкам шевельнуться, как все это звенит на них, словно в лавке чеканщика по серебру.
- Ты только присмотрись поближе! Король Виктор Эммануил, султан Абдул Хамид, а вот и Франц Иосиф - друг возле друга, монетка на монетке!
Девушки, застыдившись, отвернулись: их, мол, фотографировать нельзя, а то замужество будет несчастливым.
Перед таким веским аргументом нельзя не капитулировать.
- Не завидуйте их нарядам, - сказал инженер Мандиа, когда мы садились по машинам. - Под верхней юбкой у них еще две, а иногда и три. Подобный наряд вместе с нумизматической коллекцией весит до двадцати килограммов. Он переходит по наследству из поколения в поколение. Это традиция. А традиция в Албании кое-что значит!
Сегодня президент, завтра монарх
То, что эта страна маленькая, глухая, наверняка никто отрицать не станет. То, что она чуточку больше Моравии и что в ней живет едва ли полтора миллиона человек, видимо, покажется новостью и кое-кому из нас, считавших себя знатоками географии. А то, что этот клочок земли между Адриатическим морем, Грецией и Югославией представляет собой одну из древнейших исторических областей Европы, не будет откровением лишь для небольшого числа людей. И нужно просто снять шляпу в знак уважения перед каждым, кто, роясь в багаже своих знаний, не забыл о том, что албанцы являются прямыми потомками иллирийцев и что название этой прекрасной и маленькой стране дало иллирийское племя албанов.
Все эти обстоятельства говорят за то, что Албании - "стране орлов" - мог бы позавидовать любой более молодой народ Европы. Однако вряд ли стоит завидовать ужасающей серии вторжений, войн и кровавых битв, продолжавшейся две с половиной тысячи лет. Албанский народ пробивал себе путь в истории с мечом в руке. Все стратеги, дипломаты, императоры, торговцы и завоеватели, сколько их было в истории Балкан, понимали стратегическую важность этой горной страны на берегу узкой горловины Адриатического моря.
Если верить "Энеиде" Вергилия, то Гелен, сын Приама, привел на берег пролива между иллирийской землей и островом Керкирой беженцев из захваченной врагами, сожженной Трои и основал с ними колонию.