Я присутствовал на всех праздниках с живейшим интересом; но что меня забавляло больше всего, так это отчеты различных калифорнийских газет. Преувеличения, которыми зарекомендовали себя американские журналисты, очень занимательны. Трудно раскрыть газету, чтобы не найти повода для смеха: некоторые редакторы особенно отличаются тем, что нанизывают пустые фразы и сыплют звонкими словами. Есть и такие, кто предпочтительно используют парадокс и выставляют напоказ грубый цинизм; другие, наконец, пишут в тоне патетической буффонады, секрет которой существует только в Америке. По случаю большого национального события, каким стало открытие Тихоокеанской железной дороги, все журналисты сговорились устроить парад театрального патриотизма, которым они взапуски щеголяют в неслыханно циничных статьях. Редко, чтобы в подобных обстоятельствах не было кого-то, кто бросит камень в "дряхлые старые цивилизации Европы". Добавляя, что "им понадобились века, чтобы совершить то, что несколько бравых парней и предпринимателей свободной Америки развернули за считанные месяцы и закончили перед изумленными глазами всего мира". Можно прочитать фразы такого типа в большинстве американских газет с 8 по 15 мая 1869 года. Там же можно увидеть курьезные образцы эпистолярного стиля по поводу железной дороги: это поздравительные письма, которыми некоторые мэры, президенты торговых палат и другие видные лица обменивались между собой в тот период. Все это - высокопарная галиматья. Простоты - вот чего больше всего не хватает американской прессе…"
Пока в Сан-Франциско праздновали завершение строительства калифорнийского участка железной дороги, и газеты возносили до небес тех, кто его задумал и осуществил, в окрестностях Промонтори-Пойнта, в точке соединения двух участков огромной железнодорожной линии, работы продолжались с беспримерным пылом. Результаты последних месяцев не только превзошли все, что до сих пор было достигнуто в строительном деле, но и самые оптимистичные прогнозы.
В марте рабочие "Сентрел-Песифик" проложили за один день десять километров рельсов. Они назвали место, где вечером работа была остановлена: Челиндж-Пойнт, вынудив, таким образом, рабочих компании "Юнион" поступить так же. Последние не замедлили ответить на вызов еще более удивительной работой: им хватило рабочего дня, чтобы проложить одиннадцать километров. Со своей стороны калифорнийцы, не желая смириться с чьим-либо превосходством, когда речь шла о борьбе за скорость в строительстве национальной гордости, собрали все силы, которые можно было использовать в одном месте, и за одиннадцать часов работы уложили и закрепили, к удовольствию комиссии, которой было поручено наблюдение за работами, десять миль, то есть около шестнадцати километров рельсов. Этот беспрецедентный случай имел место 28 апреля 1869 года, руководил работами главный инспектор Чарлз Крокер. Очевидец, директор компании "Верхняя Калифорния", сообщает, что первые двести сорок футов рельсов были уложены за восемьдесят секунд; вторые двести сорок футов - за семьдесят пять секунд. Почти с такой же скоростью, с какой совершается неторопливая прогулка пешком.
Вот другие достоверные факты проявления этой ударной работы: поезд с двумя тысячами рельсов, то есть с двумястами десятью тоннами железа, был разгружен бригадой китайцев за девять минут и тридцать семь секунд. Первые шесть тысяч рельсов были уложены за шесть часов сорок две минуты, и за это время, когда каждый рабочий выкладывал все свои силы, ни один из полутора тысяч не потребовал ни минуты отдыха. И самое главное, что все рельсы, составляющие вместе длину шестнадцать километров и весящие вместе около десяти тысяч тонн, были уложены только восемью рабочими, выбранными в качестве самых опытных и выносливых из десяти тысяч. В этот день вся работа выполнялась как обычно. Вагон, нагруженный железом, направляется в начало линии, доставляя рельсы, необходимые для продолжения пути. Его галопом тянут две лошади, запряженные цугом. Пустой вагон, который только что привез рельсы, отправляется ему навстречу. Это выглядит невероятно, поскольку два вагона, идущие в противоположных направлениях, не могут двигаться по одной железнодорожной колее. Однако нагруженный вагон продолжает свой путь, не замедляя хода; пустой вагон останавливается, и человеческие руки поднимают его и ставят рядом с линией. Нагруженный вагон проходит мимо, машинисты обмениваются криками "ура!" со своими коллегами.
На границе готовой колеи два человека устанавливают деревянные башмаки перед вагоном, который тотчас останавливается. Четыре других рабочих, по двое с каждой стороны пути, тянут крючьями пару рельсов из вагона, укладывают ее и выравнивают на деревянных шпалах, уложенных заранее китайскими кули, которые с полным правом слывут за прекрасных землекопов. Затем вагон толкают вперед по только что уложенным рельсам, и та же операция повторяется. За укладчиками следует бригада рабочих, укрепляющих рельс со всей необходимой точностью при помощи заклепок и болтов. Эту работу, требующую большого опыта и ответственности, поручают механикам. Бригада китайцев следует за ними, чтобы закончить работу, которую те начали. Наконец, прибывает арьергард, также состоящий из китайцев, работающих под наблюдением ирландских и немецких смотрителей; вооруженные кирками и лопатами, они засыпают концы шпал землей и хорошо утрамбовывают, чтобы сделать их более устойчивыми.
В это время инженеры, инспекторы и помощники инспекторов работ мелькают тут и там. Их беспрестанно видят верхом, скачущими вдоль линии, что-то исправляющими, хвалящими и ободряющими, убеждающими, наконец, что все быстро и хорошо сделано. Впереди линии в открытом экипаже находились Чарлз Крокер, главный инспектор, и Стубридж, его первый адъютант. Озабоченные и внимательные, с лорнетами в руках, они следят за фронтом работ, как армейские генералы. В полдень они уже почти уверены, что все будет в порядке.
Губернатор Станфорд, президент Центральной железной дороги, потерял 500 долларов, поспорив с Минклером, начальником укладчиков рельсов, что его рабочие выполнят предложенную норму. Прибыл поезд-отель, состоящий из деревянных домов, установленных на колеса, где белые рабочие ели и спали. Китайцы составляли отдельную группу; но их обед, который они съедали на открытом воздухе, также был приготовлен заранее; все, и кавказцы и азиаты, кидаются на еду с аппетитом, который бывает после хорошо выполненной работы. После обеда все возвращаются к работе с новым рвением. Дни еще довольно короткие, и солнце явно приближается к горизонту. Тени удлиняются и принимают фантастические формы; но строители дойдут до конца. Все кажется наэлектризованным; тяжелые массы железа подняты, перенесены, уложены и закреплены; гвозди, заклепки, болты, казалось, сами находили свои места; звенели молотки, а лошади носились широким самым резвым аллюром.
"Вперед, Джон Чайнемен! Смелее, Пэдди! Вперед, вперед, не теряйте времени!" - кричат надсмотрщики, подбадривая людей на труд, как на битву; но в этом нет необходимости, и так каждый старается изо всех сил.
Внезапно все остановилось. Страшный шум, крики "ура!" послышались в начале линии. Все! Последние рельсы положены, и работа, заданная утром, выполнена до наступления темноты. Чуть ли не обнимаются кавказцы с китайцами. Чтобы представить себе все, что пришлось преодолеть в этот памятный день, следует помнить, что дело происходит в глуши, далеко от какого-либо города и вообще от жилья. Когда рабочие, собранные в этот день в одной точке в количестве полутора тысяч, оставили свою работу, чтобы поесть в полдень, они были на расстоянии десяти километров от того места, где завтракали утром и оставили свой лагерный багаж. Провизия, палатки, утварь, инструменты, вещи, огонь и вода - все это переносилось вперед в полном порядке по мере продвижения работ на железной дороге. Эта армия рабочих регулярно снабжалась всем необходимым, чтобы питаться и иметь укрытие, и это в местах, где еще утром не было ничего.
Точка, где остановилась работа 28 апреля, была названа Виктори-Пойнт; этим хотели сказать, что в конце концов калифорнийцы победили юнионистов, не оставив им даже надежды на реванш. Однако последние не пали духом и продолжали работать с таким проворством, что 10 мая только на сорок восемь часов позже калифорнийцев они достигли конца своего участка и передовых сооружений Центральной железной дороги. Последний рельс, соединивший два отрезка великой магистрали, был уложен.