Отчет о путешествии Картье, сдержанный, лаконичный, изобилующий фактами, выглядит порою очень наивным. Путешественник иногда доходит даже до того, что серьезно верит в некоторые экстравагантные утверждения местных жителей, против которых не восстают ни его разум, ни здравый смысл. Вот что он рассказывает по поводу одного заинтриговавшего его предмета туалета:
"Украшением, которое индейцы считают самым ценным, является вещество, называемое иссаргай; оно белое как снег, и его добывают следующим образом: когда одного из индейцев приговаривают к смерти за какое-то преступление или захватывают военнопленного, то, убив жертву, проделывают глубокие отверстия в боках, плечах и бедрах трупа, который затем опускают на дно реки в определенных местах. Тело остается там в течение десяти или двенадцати дней, потом его вынимают, и к этому времени в ранах уже образуется иссаргай. Из этого вещества индейцы делают нечто вроде четок, которые носят вокруг шеи, как мы наши золотые и серебряные цепочки, и считают эти украшения самыми ценными из своих богатств".
В действительности иссаргай не что иное, как жировой воск, производство которого налажено в Англии полвека тому назад. Картье ошибочно считает, что это вещество, покоящееся в глубине воды, выделяется из нее, чтобы прикрепиться к трупам. На самом деле оно образуется за счет подводного разложения ткани животного происхождения, приводящего к ее медленному омылению.
Капитан дал также очень наивное и очень интересное описание табака и способа его употребления коренными жителями Канады.
"Индейцы, - пишет он, - каждое лето высушивают на солнце некую траву, которой пользуются только мужчины. Некоторое ее количество они носят на шее в маленьких мешочках, где лежат также кусок камня и деревянный предмет, очень напоминающий свисток, - курительная трубка. Траву растирают в порошок, насыпают в один конец трубки, сверху кладут горящий уголек и вдыхают дым, заполняя им тело до такой степени, чтобы тот вышел изо рта и ноздрей, как из печной трубы. Они утверждают, что это полезно для здоровья; мы попытались сделать как они, но дым, попадая в рот, обжигал, как перец…"
С ноября до марта Жак Картье зимовал в устье реки Сент-Круа перед индейской деревней Стадакона. Его люди жестоко страдали от морозов, о суровости которых никто не подозревал. Корабли застыли во льдах многосаженной толщины, и снега навалило на палубы высотой более четырех футов; все жидкости замерзли. В довершение неизвестная им болезнь цинга поразила всех, пощадив только троих. Умерли двадцать пять человек, их закопали прямо в снег, поскольку у живых не было сил долбить промерзшую землю, ставшую твердой и плотной, как гранит. На помощь пришли индейцы, показав им дерево, называемое "амеда", из его сухих листьев путешественники приготовили питье, которое достаточно быстро вылечило их.
Постепенно лед растаял, корабли освободились, и Жак Картье стал подумывать о возвращении. Но когда он начал заниматься оснасткой судов, оказалось, что теперь ему не хватает людей, чтобы обслуживать три корабля. Капитан решает оставить "Малого горностая" и вернуться во Францию с "Большим горностаем" и "Кобчиком". Между прочим, через триста лет, в 1848 году, в заросшем тиной русле "Птит эрмин", или, скорее, ее останки, нашли, перевезли во Францию и поместили в музей Сен-Мало.
"Большой горностай" и "Кобчик" отправились в плавание 6 мая 1536 года, после того как Жак Картье торжественно от имени Франциска I принял эту землю во владение и водрузил крест с гербом Франции и надписью "Franciscus Primus, Dei gratia Francorum rex, regnat". 16 июля флотилия прибыла в Сен-Мало.
Король оказал Жаку Картье прекрасный прием. Но страдания, перенесенные членами экспедиции, и огромное количество смертей, казалось, совсем не воодушевляли на новые подвиги. Вообще эти земли были значительно менее привлекательны по сравнению со странами с благоприятным климатом, открытыми португальцами и испанцами; но главным пороком в глазах колонизаторов той эпохи было то, что там не нашли золота. Итак, король не выказал особого интереса к своему новому владению - первой территории за пределами Франции - и, казалось, решил предоставить последующие попытки частной инициативе.
Впрочем, она не заставила себя ждать. Пикардийский дворянин Жан Франсуа де Ла Рок, сеньор Роберваль, воодушевился открытиями Картье и собрался сделать их более полными, а потом использовать. Настоятельными просьбами он добился от короля привилегии на колонизацию Канады, которую и получил 15 января 1540 года. Пять кораблей общим водоизмещением четыреста тонн были оснащены и поступили под командование Роберваля и Жака Картье. Роберваль получил титул вице-короля и королевского наместника новых территорий с теми же правами и полномочиями, что и сам король. Картье, казалось, возвращался в Канаду без всякого энтузиазма в прежнем звании главнокомандующего и главного лоцмана королевского флота.
Эскадра снялась с якоря 23 мая 1541 года и 23 августа без происшествий вошла в устье реки Сент-Круа. Обследовав соседний берег, Картье открыл великолепную якорную стоянку в устье реки Ред-Ривер и привел туда три из пяти своих кораблей. Два других разгрузились и вернулись во Францию под командованием Роберваля, чтобы доставить новую группу эмигрантов, состоящую из заключенных, "неповинных, однако, в ереси и оскорблении величия божественного или человеческого".
Картье, оставшись один, посетил вторично Ошлагу, чтобы подробно изучить навигацию по этой реке, потом вернулся на свою стоянку, где достаточно скучно провел зиму. К концу мая 1542 года, не получая никаких вестей от Роберваля и видя, что припасы кончаются, а кроме того, опасаясь все более угрожающего поведения местных жителей, Жак Картье решается вернуться во Францию.
Против всякого ожидания он, сделав 8 июня остановку на Ньюфаундленде, встретил Роберваля, вернувшегося из Франции 16 апреля с тремя кораблями и двумя сотнями поселенцев. Роберваль разразился упреками, обвинив командора в том, что тот оставил свой пост, и приказал ему королевской властью, которую он представлял, вернуться в Канаду. Картье угрюмо повиновался, потом, немного озабоченный зависимостью от властного человека, с которым к тому же он никогда не мог поладить, сбежал ночью со своими кораблями и вернулся в Сен-Мало.
Он удалился в небольшой городок Лимолло около Сен-Мало и жил уединенно в своем маленьком помещичьем доме до смерти, последовавшей в 1554 году, не предпринимая больше никаких новых попыток странствовать по свету.
Брошенный своим командором, разъяренный неудачей, Роберваль продолжил путь и высадился на северной оконечности Ньюфаундленда на пустынном острове с мрачным названием Остров Демонов. Неограниченный властелин, тиранивший не только подчиненных, но и членов своей семьи, совершил возмутительный акт насилия над двумя несчастными женщинами, которых он подло бросил.
Страстно влюбленный в свою племянницу Маргерит де Роберваль, он принудил девушку сопровождать его в Америку, чтобы не расставаться с ней. Но Маргерит, стремясь избавиться от его назойливых преследований, перед своим отплытием из Франции вступила в тайный брак с одним дворянином. Тот, поскольку Роберваль не был с ним знаком, в качестве поселенца проник на борт корабля, увозившего Маргерит и ее гувернантку.
Во время плавания Роберваль заметил, что его обвели вокруг пальца, и рассвирепел. Подлый и жестокий, он своей властью приказал высадить несчастную женщину и ее старую гувернантку на необитаемом острове, и оставил их там без каких-либо припасов.
Они питались яйцами, моллюсками, кореньями. Кое-как укрываясь от непогоды, мучились безнадежностью - их состояние можно легко себе представить. Через несколько месяцев мучимый тревогой муж Маргерит присоединился к ним неизвестно при каких обстоятельствах, очевидно, на рыбацкой лодке или на построенном им самим суденышке, неспособном принять несчастных узниц, поскольку все трое продолжали жить на проклятом острове. Мужчина привез с собой аркебузы, кое-какие припасы, предметы первой необходимости.
После этого единственного лучика счастья, увы, слишком эфемерного, страшная судьба обрушилась на Маргерит с жестокостью, испытывать которую, кажется, Богом назначено некоторым его созданиям, отмеченным злой судьбой.