Действительно, вскоре на гафеле барка затрепетали сигнальные флажки, и Васкес, посмотрев для верности в свои записи, расшифровал сообщение.
Это "Монтанк" из Бостона, штат Массачусетс, Соединенные Штаты Америки.
На маяке, в свою очередь, подняли аргентинский флаг и продолжали наблюдать за движением судна, пока верхушки его мачт не скрылись за отрогами скал на мысе Вебстер, с южной стороны острова.
- Ну ладно, теперь пожелаем "Монтанку" доброго пути, - сказал Васкес, - и дай Бог, чтобы его не настигла буря возле мыса Горн!
Затем в течение нескольких дней в море никто не появлялся. Пару раз на востоке, у самого горизонта, показывались паруса, но, по всей видимости, корабли не собирались подходить ближе чем на десять миль к Американскому континенту. По мнению Васкеса, это были китобои, направлявшиеся за своей добычей в антарктические воды. Смотрители маяка, кстати, замечали и кашалотов, которые шли сюда из высоких широт и, держась на хорошем удалении от мыса Северал, продолжали путь в сторону Тихого океана.
Вплоть до 20 декабря никаких записей, кроме метеорологических наблюдений, в журнале не появилось. Погода была неустойчивой: направление ветра все время менялось: то дул с северо-востока, то с юго-востока. Прошло несколько сильных дождей, иногда даже с градом, что указывало на скопление атмосферного электричества. Следовало ожидать гроз, особенно опасных в это время года.
Утром двадцать первого декабря Фелипе вышел покурить на лужайку перед домом, вдруг на опушке у буковой рощи мелькнуло какое-то животное. Присмотрелся получше, не разглядел и решил, что лучше сходить в дом за подзорной трубой.
Животное оказалось гуанако и находилось от него как раз на расстоянии выстрела. Фелипе крикнул Васкеса и Мориса, те вышли, как только услышали, что он зовет их.
Решили, что не стоит упускать возможность поохотиться: в случае удачи вместо надоевших консервов в меню зимовщиков появится свежее мясо.
Договорились, что Морис со своим карабином выйдет за ограду и попытается незаметно обойти ламу с другой стороны, пока та стоит на месте, а затем спугнет животное и погонит в сторону берега, где будет поджидать Фелипе.
Васкес предупредил: главное, не забывать, что у этих копытных очень чуткие уши и тонкий нюх, и как только гуанако заметит или услышит Мориса, то унесется прочь, тогда ее не достанешь пулей, не подгонишь к берегу, от охоты придется отказаться, так как с берега далеко уходить нельзя.
- Понятно?
- Понятно, - ответил Морис.
Васкес с Фелипе остались у дома, наблюдая в подзорную трубу за гуанако, которая стояла на том же месте, где ее увидели в первый раз. Затем они перевели трубу на Мориса. Тот двигался в сторону буковой рощи, надеясь укрыться за деревьями, добраться до скал и, выйдя на гуанако с другой стороны, заставить ее бежать к бухте.
Его было хорошо видно до тех пор, пока он не скрылся в зелени.
Прошло около получаса. Морис, наверное, подошел на расстояние выстрела. Васкес с Фелипе ждали залпа, от которого животное либо упадет раненое, либо понесется вскачь.
Но залпа не последовало, а охотники, крайне удивленные, увидели, как гуанако, вместо того чтобы со всех ног броситься прочь, вдруг легла на камни и вытянулась, как будто в ее теле и ногах не было больше сил ни двигаться, ни даже просто стоять.
Почти одновременно с этим из-за скалы показался Морис, который, пробравшись между скал, бросился к безжизненному животному, склонился над ним, потрогал рукой и вдруг резко поднялся.
Затем он повернулся в сторону башни и сделал знак, который нельзя было понять иначе, как просьбу немедленно подойти туда к нему.
- Пошли, там что-то случилось, - сказал Васкес.
Оба охотника, оставшиеся в засаде, бегом бросились к буковой роще и через десять минут оказались на месте.
- Что с гуанако? - спросил Васкес.
- Вот, смотри, - ответил Морис, кивнув в сторону неподвижно лежащего тела животного.
- Не дышит? - спросил Фелипе.
- Нет, мертвая, - ответил Морис.
- Что, очень старая? - удивился Васкес.
- Нет, от раны!
- От раны? Значит, ее ранили?
- Да, видишь, ей пуля в бок вошла.
- Пуля!
Сомнений быть не могло. В животное стреляли, ранили, и, добравшись до рощицы, оно упало замертво.
- Эго что же, здесь кто-то охотится? - пробормотал в задумчивости Васкес и тревожно обвел взглядом остров, не трогаясь с места.
Глава IV
БАНДА КОНГРЕ
Если бы наши смотрители маяка перенеслись на западную оконечность острова, они обнаружили бы, что берег здесь - у мыса Сан-Антонио - очень отличается от восточного побережья. Сплошь камни и скалы, отвесно поднимающиеся на двести футов к небу и уходящие глубоко под воду, камни и скалы, о которые грозно бьется прибой, даже в хорошую погоду.
Голый гранит, иссеченный ветром и морем, бесчисленные трещины и разломы, где находят приют мириады крикливых птиц. Каменистый берег постепенно погружается в воду, выступая кое-где над поверхностью в виде банок и рифов, уходящих далеко в море. На время отлива камни обнажаются. Узкие протоки между ними несудоходны и доступны только для плоскодонок. Повсюду песчаные и каменистые отмели с кустиками морской травы и осколками раковин, разбитых волнами о камни. В скалах можно обнаружить массу глубоких пещер, внутри которых сухо и темно, входное отверстие довольно узкое, и внутрь не задувают ветры, не попадают брызги прибоя, даже в осеннее ненастье. Дорогу к ним преграждают крутые откосы и каменистые осыпи, которые грозят обвалами при каждой мощной волне.
Глубокие вертикальные разломы в скалах образуют лощины, которые ведут прямо к плато в центральной части острова, но попасть туда можно, только перебравшись через отроги скал высотой до девятисот метров и пройдя пешком не меньше пятнадцати миль. В целом, с западной оконечности остров выглядит еще более диким и пустынным, чем со стороны бухты Эльгор.
Несмотря на то, что острова Магелланова архипелага укрывают западную часть острова от северных шквалов, морские волны буйствуют на западе с той же силой, что на востоке, и маяк у выхода в Тихий океан был бы нужен не меньше, чем тот, который указывает путь в Атлантику. Возможно, чилийское правительство, по примеру аргентинского, планировало в скором времени позаботиться о моряках, направляющихся в пролив Ле-Мер от мыса Горн.
Во всяком случае, если бы зажглось сразу два маяка, у банды грабителей, которые промышляли у мыса Сан-Бартоломео, значительно сократились бы доходы.
Разбойники обосновались в тех местах еще несколько лет назад: в глубине скал нашлась для них пещера, чтобы укрыться от непогоды; людских глаз бояться не приходилось: корабли на остров Штатов никогда не заходили.
Банда насчитывала двенадцать человек, все - выходцы из Южной Америки. Главаря звали Контре, помощника - Карканте.
Кроме пятерых то ли аргентинцев, то ли чилийцев, в это разноплеменное сборище входило несколько островитян с архипелага, завербованных самим Конгре, которые знали места, потому что по хорошей погоде ходили сюда на рыбный промысел.
О Карканте было известно, что он - чилиец, и больше ничего: ни где родился, ни кто родители. Невысокого роста, лет тридцати пяти - сорока, худощавого телосложения, но очень сильный - сплошные жилы и мускулы, он прослыл скрытным и лживым, всегда готовым ограбить или даже убить кого угодно.
Прошлое главаря скрывалось под покровом абсолютной тайны.
Действительно ли его звали Конгре, откуда он родом - сам главарь никогда не обмолвился об этом ни единым словом. Правда, в Магеллании и на Огненной Земле это имя носили многие из местных жителей. Известно, что однажды к капитану Дюмон-Дюрвилю, который вел "Астролябию" и "Зеле" через Магелланов пролив, во время стоянки в заливе Пекета приходил на борт один патагонец с таким же именем. Но маловероятно, чтобы наш бандит происходил из местных жителей. Ничто в его физиономии не указывало на патагонца, у тех лицо сужается кверху и расширяется книзу, лоб узкий и покатый, удлиненные глаза и приплюснутый нос, и ростом они высокие. К тому же в выражении лица Конгре не хватало кротости и доброты, которые отличают местные народности.
Конгре, по натуре очень вспыльчивый и энергичный, имел резкие и грубые черты лица, почти не смягченные окладистой бородой, в которой блестело уже много седых волос, хотя ему едва исполнилось сорок. Это был отъявленный бандит, страшный человек, на совести которого лежало столько преступлений, что везде, кроме заброшенного и пустынного острова, ему грозила тюрьма.
Но как же сумели выжить здесь эти люди в течение нескольких лет? На этот вопрос мы сейчас постараемся вкратце ответить.