К вящему удивлению британцев и американцев, "Кассини" превратился в постоянный атрибут шанхайской гавани. Обитатели Иностранного сеттльмента были не в состоянии понять, что капитан "Кассини", месье де Пля, являлся ревностным католиком и полагал, что обязан защищать Концессию и всех католиков, проживающих в этом "языческом гадюшнике". Поэтому он поставил корабль таким образом, чтобы кормовые орудия смотрели на здание администрации, расположенное на западном конце Концессии, а носовые - на собор Святого Игнатия на ее восточной стороне.
Благочестивому капитану де Пля и в голову не приходило, что под охраной его пушек оказался не только собор отца Пьера, но и бордель мадам Сюзанны.
Отец Пьер подошел наконец к рыжему иудею, ежедневно приходившему к строящемуся храму.
- Вас влечет в наш молитвенный дом? - спросил священник. - Он открыт для всех.
На мгновение Макси показалось, что он понял суть обращенного к нему вопроса, но в следующий момент он сделал универсальный жест, означающий "я не говорю на вашем языке": пожал могучими плечами и скроил глупую мину.
Отец Пьер медленно кивнул головой. Еврей, да еще не говорит по-французски. Он не мог решить, что является более оскорбительным, но затем заставил себя улыбнуться и повторил вопрос на чудовищно ломаном английском. Еще раньше, чем он успел договорить, Макси ожесточенно замотал головой.
- Нет-нет, я не хочу заходить внутрь!
- Отец, - мягко поправил его иезуит.
- Что, простите?
- Называйте меня "отец". Отец Пьер.
Макси улыбнулся, оскалив крупные белые зубы.
- Это вряд ли.
- Как вам будет угодно. - Улыбка на остром лице отца Пьера стала натянутой. - Тогда что же влечет вас сюда, если не Слово Божье, которое может быть услышано только в стенах матери-церкви?
Макси помахал рукой, словно отгоняя дым от лица. Его не удастся вовлечь в дискуссию подобного рода.
- Что тебе здесь надо, иудей?
Макси не раз приходилось слышать адресованные ему обращения в подобном тоне. Открытая ненависть была лучше лицемерия. По крайней мере, тогда уж ясно, по каким правилам играть.
- Мне ничего не нужно в вашей церкви… отец… Я всего лишь хочу посмотреть на то, как строятся здания.
Это удивило отца Пьера.
- Вас интересует строительный дизайн?
- Нет, меня интересует сам процесс строительства.
Он не стал пояснять, что еще больше его интересуют математические вычисления, на которых базируется строительный процесс. Математика иногда помогала ему проникнуть в суть вещей, а без этого Макси чувствовал себя потерянным, как если бы утратил способность отличать один день от другого. Он не ощущал этого, когда находился рядом с фермером Ахмедом, когда посещал китайскую оперу. Эта церковь, с ее правилами и догмами, не привлекала Макси своей внутренней сутью. А вот ее сооружение - совсем другое дело.
Улыбка вернулась на лицо отца Пьера. Он знал: каждый угол, каждая идея, используемая в сооружении храма, исходят напрямую от Бога, поэтому, подумал он, интерес к строительству со временем может заставить иудея заинтересоваться Богом, создавшим правила, в соответствии с которыми вершится все в этом мире, включая строительство Его церквей.
Отец Пьер позвал главного архитектора и велел ему ответить на вопросы Макси. А того интересовали арочные контрфорсы, соотношение их массы с массой участка кровли, который они поддерживали, математические выкладки, включая вычисления осевой точки контрфорса и глубины, на которую его основание должно уходить в грунт.
Отец Пьер стоял в сторонке и наблюдал за тем, как иудей, словно губка, впитывает в себя информацию. Он был поражен тем, как быстро Макси все схватывает и задает новые вопросы, основываясь на только что услышанном.
Главный архитектор перешел к рассказу о приспособлениях, используемых при строительстве, но Макси в результате своих наблюдений уже получил о них некоторое представление, и его нельзя было удивить даже сложной системой блоков и лебедок.
- Не хотите ли все же войти внутрь? - спросил отец Пьер. Макси колебался. - Церковь еще не освящена, - продолжал иезуит, - да и стен пока нет. А Божий дом должен иметь стены, - попытался пошутить он.
Макси кивнул и проследовал за иезуитом.
- Здесь будет главный вход в собор. А вот здесь - неф.
Макси с интересом озирался. Арочные контрфорсы уже возвышались напротив опор западной стены и поддерживали участки крыши наверху. Он представил себе чувство невесомости, которое возникнет, когда будут полностью готовы стены и контрфорсы - массивные на вид и стройные на самом деле, как ветки деревьев, нависавшие над крышей "Индия алкалоид уоркс" в Гаджипуре.
Они шли по центральному проходу по направлению к высокому алтарю. В дальней части главного прохода от него отходили два боковых - влево и вправо.
Макси поднял вопросительный взгляд на иезуита.
- Трансепт, - пояснил тот. - Боковой неф. Выходит на восток и на запад, на Rue des Juifs.
- Что, простите?
- Так называется улица, на которую выходит западная дверь трансепта.
Отец Пьер не собирался объяснять, что улица Евреев являлась единственным местом, где еврейским ростовщикам было позволено заниматься своим людоедским бизнесом. Поскольку у матери-церкви редко хватало денег для возведения зданий, необходимых во славу Господню, она частенько занимала средства у ростовщиков-иудеев, вольготно расположившихся прямо у западной двери трансепта. Для бизнеса это было очень удобно. А в тех случаях, когда у церкви не хватало денег, чтобы вернуть долг, она могла в Светлое Христово Воскресение собрать паству и натравить ее на кредиторов, чтобы тех навсегда под улюлюканье вышвырнули из Концессии. Нет кредитора - нет долга. Очень удобно.
Пока ее брат упражнялся в строительстве необыкновенного храма, Сюзанна должна была заниматься собственным бизнесом. Она решила выяснить, какой ассортимент удовольствий предлагают местные конкуренты. В сопровождении двух своих вышибал она вошла в переднюю заведения Цзян. Физиономии этих двоих были сосредоточенны и бесстрастны, но Сюзанна знала, что в душе они ликуют. Сейчас им предстояло опробовать ассортимент услуг, оказываемых шлюхами Цзян, а их хозяйка затем внимательно изучит и оплатит выставленный счет. Так чего же им не радоваться, тем более что в "Парижском доме" мадам Сюзанны вышибалам категорически запрещалось даже прикасаться к девочкам.
Сюзанну впечатлила элегантность и тонкий вкус, в которых было выдержано заведение Цзян. Ее цепкий взгляд уловил царившую здесь атмосферу эротичности, хотя девушки в большинстве своем были одеты в классические китайские наряды. Прически и платья в стиле ханьфу, но некоторые ленты не завязаны, чтобы изгиб груди и стройная линия нога оставались открытыми. У всех женщин ярко накрашены губы, а ноги крошечных размеров - результат бинтования в юности.
- Вас что-то беспокоит? - спросила Цзян.
- Нет, - с легкостью солгала Сюзанна, но затем решила говорить начистоту. - А вообще-то да. Скажите, им всем бинтовали ноги?
- Да, - кивнула Цзян, - всем без исключения. Это дань уважения со стороны их родителей. Кто же согласится взять в жены женщину, которой не бинтовали ноги?
- Но вам ноги не бинтовали?
- Нет, такова была наша семейная традиция.
- И что же женщины в вашей семье не выходят замуж?
- Старшая сестра вышла. Но она у нас всегда была плутовкой.
- А другие?
- Моя младшая дочь со временем заменит меня здесь. Она не выйдет замуж, но родит как минимум двух дочерей. Здесь всегда было так. А теперь взгляните, какая красота находится перед вами, и сделайте выбор.
К собственному удивлению, Сюзанна почувствовала, как у нее засосало внизу живота, когда одна из высоких красавиц кокетливо склонила голову и одарила ее призывной улыбкой.
Своим шелковым голосом Цзян быстро произнесла несколько фраз на китайском, и их сразу же перевели:
- Эту девушку зовут Ту Вэй, и она самая искусная в удовлетворении женщин. Таких, как вы.
Сюзанна повернулась и посмотрела на лицо знаменитой Цзян - с высокими скулами и безупречной кожей.
- Неужели?
- Уверяю вас. - Круглолицая переводчица Цзян стояла позади хозяйки и выполняла свою работу с замечательной легкостью.
- Она выступает в роли "его" или "ее"? Использует аксессуары?
Цзян понадобилось некоторое время, чтобы разобраться в европейских эвфемизмах, затем суть вопроса стала ей ясна. Она внимательно и откровенно посмотрела на эту женщину фань куэй, на ее гладкую белую кожу, плавные закругления лица, дьявольскую тонкогубую улыбку и маленькие, очень сексуальные уши. От своих многочисленных шпионов она уже знала, что это Сюзанна Коломб из "Парижского дома". Она подалась вперед, и ее окутал тонкий аромат духов Сюзанны. А потом она поцеловала женщину в шею.
Этот поцелуй несказанно удивил Сюзанну, и лишь через несколько секунд она позволила себе прикоснуться к китаянке. Подняв руку, она отстранила ее мягкие губы от своей шеи, а потом заглянула в бездонные глаза Цзян. Женщины улыбались друг другу, и их глаза обещали даже большее наслаждение, нежели их губы.
- Сколько вы стоите?
- Столько же, сколько и вы. Больше, чем может заплатить обычный клиент.
- А эта, как ее там, Ту Вэй?