- Мы это сделаем, Макси, но только не по гнилым правилам Врассунов. Кроме того, пока не выплачен остаток долга "Барклаю" за те долбаные пароходы, которые мы потопили, у нас не так много наличных, с которыми можно работать. Поверь мне, Макси, сейчас у нас нет такой уж острой нужды в земельной собственности. Мы можем использовать Чэня в качестве компрадора, он же предоставит столь нужный нам выход к воде через принадлежащие ему причалы. В данный момент деньги нужны нам для других, более важных дел. Возможно, лет через десять мы выкупим эту дорогую недвижимость за гроши, а пока побережем деньги и будем покупать только то, что стоит дешево.
Именно это и делал Ричард, пока день не перешел в ранний вечер. Денты и Олифанты сражались друг с другом, "Джардин Мэтисон" схлестнулась с Врассунами за лучшие участки земли, и даже школьная дружба между Дентом и Маккалумом из "Джардин Мэтисон" не помешала им сцепиться в схватке, упрямо повышая цены на участки, которые они возжаждали. "Возжаждать" - самое подходящее слово для того, чтобы описать чувства, владевшие участниками аукциона.
Когда последние были готовы прерваться на обед, склад неожиданно для всех наполнился ревом труб, гулкими ударами гонга и звоном цимбал. Дверь распахнулась и, сопровождаемый всей этой какофонией, в зал вошел мандарин в конической шапочке со свисающей с шеи пайцзой - табличкой, на которой золотыми иероглифами была написана высокая должность сановника. Из всех присутствующих один только Ричард знал: лиловое одеяние из чжэньцзянского шелка - знак того, что сановник явился сюда прямиком от маньчжурского двора в Пекине. Рядом с ним шел молодой китаец хань.
Мандарин заговорил голосом, полным ярости. Молодой человек пытался переводить его слова на английский, но его лингвистических познаний явно не хватало. Было ясно одно: мандарин недоволен. Очень недоволен.
- Объясните его мандаринскому сиятельству, - подскочил к Ричарду человек Врассуна, - или как там его называют, что здесь происходит совершенно законный, санкционированный властями аукцион, и он не имеет права вмешиваться в…
- Сам объясняй, - огрызнулся Ричард. - Или язык отсох? Вон он, прямо перед тобой. Подойди и объясни.
- Но он не говорит…
- По-английски? Правильно. И его переводчик, видимо, тоже. А с какой стати они должны говорить по-английски? Это мы находимся в их стране, а не они в нашей.
- Скажите ему, Хордун! Мистер Врассун не потерпит никаких задержек.
- Хочешь, чтобы я поговорил с его превосходительством?
- Но ты единственный среди нас, кто знает здешний язык, приятель.
- Хорошо. - Ричард улыбнулся и медленно направился к посланнику маньчжурского императорского двора.
Охранники быстро загородили своего господина, выставив вперед оружие. Ричард замедлил шаг. В зале воцарилась редкая для Китая тишина, нарушаемая лишь уличным шумом, доносившимся через открытую дверь. Поднявшийся ветерок залетел в помещение склада. Ричард ощутил запах реки и грязной низины Пудуна. Затем он унюхал еще кое-что. Кое-что очень знакомое. Сладкий запах опия, исходивший от самого мандарина.
Ричард мысленно улыбнулся, а затем отвесил поклон и поблагодарил сановника за то, что тот удостоил их собрание своим высоким присутствием. Мандарин посмотрел на него, а затем указал на пол.
В воздухе повисло напряжение. Мандарин требовал совершить традиционный полный поклон - то, чего до сегодняшнего дня не соглашался делать ни один европеец.
Атмосфера все более накалялась. Ричард оглянулся на коллег-христиан.
- Это всего лишь поклон, - пробормотал он, а затем элегантно опустился на колени и согнулся в земном поклоне, прикоснувшись лбом к полу.
Мандарин пролаял команду. Стражники расступились, и сановник вышел вперед.
- Встань! - велел он, оставаясь неподвижным, пока Ричард поднимался на ноги.
- Этого достаточно? - заговорил Ричард на беглом китайском. - Подобная церемония внове для меня, и мне, конечно, нужно больше практиковаться. Приношу извинения, если в чем-то ошибся.
Мандарин одобрительно заворчал и подошел ближе к этому странно пахнущему и шутовски одетому человеку. Когда он оказался рядом, Ричард зашептал на китайском:
- Ваше превосходительство, с тех, кто отказывается кланяться, можно взять гораздо больше денег, чем с нас, которые согласны делать это. Если позволите, я могу показать, как того добиться. Я тоже странствую по стране грез, так что вы можете мне верить.
Ричард думал, что китаец прикажет немедленно казнить его, но мандарин лишь спросил:
- Как твое имя?
Ричард назвался, и через двадцать минут китайский сановник, к его удивлению, ушел, не произнеся больше ни слова и не объяснив, что заставило его прервать процедуру аукциона. Торги возобновились. Солидарность, объединившая торговцев перед лицом высокопоставленного китайца, рассеялась как дым, и они снова вцепились друг в друга.
Уже ночью Конфуцианец привел маньчжурского мандарина к дверям заведения Цзян.
Цзян низко поклонилась и, глядя в сторону, произнесла:
- Как мы и договаривались, мой дом в вашем распоряжении.
Она почувствовала, как острые от заусенцев ногти прочертили полосы на ее щеке, и отступила назад. Улыбка мандарина светилась откровенной жестокостью.
- Ваше превосходительство, - проговорила Цзян и шагнула в сторону, чтобы сановник смог пройти в главную гостиную, где она выставила свой лучший товар.
Мандарин вошел в комнату и остановился. Его длинные пальцы, подобно птичьим лапам, вылезли из широких рукавов, пока он неторопливо рассматривал отборных куртизанок Цзян - раскинувшихся на кушетках, стоящих возле колонн, сидящих на обитых кожей табуретах. В соответствии с традицией претендент, прежде чем получить желаемые сексуальные услуги, должен был ухаживать за куртизанкой и добиваться ее расположения, однако для маньчжурского мандарина правил не существовало. Женщины, невзирая на боль в забинтованных ногах, застыли в причудливых позах и напоминали статуи. Цзян полагала, что среди них непременно будет такая, которая придется по вкусу мандарину, но по его виду нельзя было сказать, что ему нравится хоть кто-то. Цзян едва заметно кивнула, и женщины, как одна, встали и сменили позиции, словно бы невзначай собравшись в группы по двое или по трое.
Мандарин не двигался и, что было еще более тревожным, ничего не говорил.
"Может, он предпочитает мальчиков?" - мелькнуло в голове Цзян.
Она подошла к сановнику и мягко проговорила:
- Выбирайте. Это, как мы и договаривались, цена за то, что вы позволили продолжать аукцион. Если никто в этой комнате не удовлетворяет…
- О, тут есть кое-кто, кто мог бы меня удовлетворить, - приглушенно ответил мандарин. Его голос был удивительно легким, как дым на ветру.
- Я рада, - произнесла Цзян. - Все они весьма опытны и…
- Не сомневаюсь, - перебил ее сановник, - но… - Мандарин перевел взгляд с цветисто одетых женщин на Цзян. - Но я сомневаюсь, что хотя бы одна из них сумеет сравниться в мастерстве со своей хозяйкой. Это мое право. Я вправе выбирать любую шлюху из присутствующих здесь. - В его голосе зазвучала радостная злость. - Так вот, я выбираю тебя. - Он прикоснулся к парчовому платью Цзян. - Ты моя шлюха, - объявил он, и на его губах вновь появилась жестокая улыбка.
Конфуцианец не знал, как поступить. Девушки испытали облегчение и одновременно тревогу за свою "мамочку". Мандарин молча смотрел на Цзян.
- Для меня честь подарить "облака и дождь" такому уважаемому человеку, - покорно склонилась Цзян.
В начале следующей недели Макси ворвался в щелястый деревянный сарай, служивший братьям Хордунам "офисом".
- Ричард! Они здесь!
Ричард оторвался от подсчетов и несколько секунд не мог понять, чем вызван румянец на щеках его рыжеволосого брата. Наконец до него дошло. Он издал крик радости, схватил шляпу и кинулся к докам.
Там, держась за руки, стояли его четырехлетние сыновья-близнецы, одетые в короткие штанишки, чулки до колен, курточки и галстуки. Позади них стояла их малайская ама - в белых перчатках и с сумками в руках. Двое китайцев укладывали чемоданы на багажную тележку.
- Здравствуйте, мальчики, - проговорил Ричард на фарси. - Ну, признавайтесь, кто из вас кто?
Ама стала что-то говорить, но Ричард прижал палец к губам. Затем он повторил вопрос на мандаринском диалекте, и, к его удовольствию, один из мальчиков шагнул вперед и ответил на том же языке:
- Я Майло, сэр, а это мой брат Сайлас.
Ричард буквально светился от радости. Он не видел сыновей уже три года.
- Добро пожаловать, сын, - сказал Ричард, протянув руку Майло.
Мальчик взял руку отца, но затем с криком "Папа!" бросился в его объятия. А вот второй мальчик, Сайлас, юркнул за аму, спрятаться за ее юбками и нипочем не хотел выходить. Майло повернулся и крикнул на английском:
- Выходи, братец! Иди к папе!
Макси громко смеялся. Ричард поставил Майло на землю, продолжая держать его за руку. Затем протянул вторую руку и позвал:
- Иди сюда, сынок. Я твой папа.
Майло подошел к брату, взял его за руку и подвел к Ричарду.