Глава IV
ПЕРВЫЕ МИНУТЫ НА БОРТУ
На набережной Рва толпился народ; над обоими судами уже вились клубы дыма. "Графа" и "Графиню" сотрясала дрожь - от форштевня до ахтерштевня. Часы на бирже пробили шесть.
Жак и Жонатан находились уже на борту; они разыскали место, где им предстояло провести ночь. Жак не мог сдержать чувств; он бегал взад и вперед, временами нервно смеясь, потом садился, сноса вскакивал - и так десятки раз, он перегибался через релинги и с волнением вглядывался в водяные струи, затем мчался взглянуть на паровую машину, котел которой мощно клокотал. Он приходил в восхищение при виде могучих цилиндров, пока еще неподвижных поршней, потом возвращался на корму, вставал за штурвал и уверенно клал на руль руку. Его распирало желание перекинуться хоть парой слов с капитаном "Графа д’Эрлон", однако тот торопился закончить погрузку, что удалось (заметим ради справедливости) лишь в восемь часов вечера.
Жонатан был более сдержан, воспринимая происходящее несколько иначе; он полагал, что провести на корабле целые сутки - не большое удовольствие.
- А вдобавок, - повторял он, - считаю, нет большей глупости, чем ехать в Шотландию через Бордо! Это же абсурд!
- Ну почему же? - парировал Жак. - Все дороги ведут в Рим! Эта пословица наверняка родилась в Пьемонте.
Наконец все уже были на борту, капитан дал сигнал; колеса "Графа" завертелись, и корабль, развернувшись, подхваченный течением, быстро покинул порт, избегая столкновений с многочисленными судами.
У Жака вырвался вздох - вздох удовлетворенного человека.
- Ну наконец-то! - воскликнул он.
Добрая дюжина лье отделяет Нант от Сен-Назера, расположенного в устье Луары. Плывя по течению, это расстояние легко можно покрыть за несколько часов. Но во время отлива на реке появляются мелководные участки уже неподалеку от города, проход между ними узок и извилист. Отплыви "Граф д’Эрлон" с началом отлива - об угрозе сесть на мель не могло бы быть и речи; но он задержался, и по виду капитана легко было догадаться о его сомнениях благополучно миновать банку близ Эндрé.
- Как только пройдем ее, - говорил он, - я гарантирую полный порядок.
Жак взирал на него с восхищением. "Вот настоящий морской волк", - думал он.
- Итак, когда же мы прибудем в Бордо?
- Завтра вечером!
Корабль хотя и не отличался быстроходностью, но благодаря течению продвигался резво. На выходе из нантского порта Луара становится величественно широкой. В этом месте она образует восемь или девять рукавов, желтоватые струи которых рассекаются опорами мостов, растянувшихся на доброе лье. Слева мирно раскинулись остров и деревня Трантмульт, жителей которой отличает особая внешность, а также приверженность древним обычаям; в частности, говорят, браки они заключают только между своими. Справа в вечерней дымке высоко возносилась стреловидная колокольня Шантеней. Наши друзья едва смогли различить расплывчатые контуры прибрежных холмов; так же они проскочили мимо Рош-Мориса и Верхнего Эндра. Затем глухой шум, черная туча, нимало не похожая на обычные облака, огненные сполохи, вырывавшиеся из высоких заводских труб, и воздух, насыщенный запахами битума и угля, - все это возвестило о приближении к Эндре и Нижнему Эндру.
Эндре, где когда-то отливали пушки, впоследствии было переоборудовано в государственный завод по изготовлению паровых машин. Пригорок, возвышающийся в этом месте на левом берегу реки, довольно высок, и с него открывается вид на близлежащие деревенские просторы. Но Жак мало думал в тот момент о суше. Приближалась опасная песчаная коса; капитан, расположившись на мостике, перекинутом между двумя кожухами, внимательно следил за продвижением судна. Машина замедлила ход, из открытых клапанов со свистом вырывался пар. Жак испытывал такое волнение, как если б находился перед рифами Ваникоро. Внезапно послышался довольно сильный скрежет. Киль "Графа" чиркнул по песку, и колеса с удвоенной энергией понесли его прочь от опасного мелководья.
- Мы спасены! - вскричал Жак.
- Да уж, - отвечал капитан, - но еще получасом позже нам бы не пройти! А теперь мы вне опасности.
- Слышишь, Жонатан, мы вне опасности!
- В таком случае пошли забираться в постель, - отвечал Жонатан, - причем заметь, что слово "забираться" я употребил в прямом смысле: сейчас нам предстоит протискиваться, как в ящик комода.
- Так в этом-то и состоит вся прелесть, Жонатан!
Друзья спустились в салон, где уже расположились несколько пассажиров. Вдоль стен салона стояли красные кушетки; кое-где виднелись широкие ниши, в которые нужно было вползти, чтобы заснуть под скрип деревянных панелей и похрустывание обшивки.
Час спустя резкий толчок вышиб наших приятелей из ниш, и Жонатан вдруг оказался сидящим на голове старого моряка, растянувшегося на нижней кушетке. Впрочем, сей достойный сын Амфитриты не пробудился и даже не пошевелился.
- Что случилось? - вскричал Жонатан, вскакивая с нового, довольно неудобного сиденья.
- Пароход задел дно, - выдохнул Жак.
- Мы сели на мель! - раздались голоса снаружи.
- Проклятье! - изрек капитан, выбегая из каюты. - Это уже на всю ночь! Сняться сможем лишь с приливом.
- Замечательно! - обронил Жонатан. - Полсуток опоздания.
Жак выскочил на палубу; "Граф" основательно застрял в песке и накренился на левый борт - этот сугубо технический термин согрел Жаку сердце, в глубине души не ощущавшему ни малейшего неудовольствия от того, чтó случилось.
Капитан, радуясь, что удачно проскочил Эндре, совсем забыл про песчаную косу у Пелльрена. На таком мелководье нечего было и думать о том, чтобы попытаться сняться с мели до утреннего прилива. Поэтому капитан дал приказ несколько притушить топку, и все оказалось окутанным клубами пара. В ночной мгле едва угадывались берега. Жак задержался было на палубе, тщась разглядеть что-либо во мраке, но тут же поспешил вслед за спутником, который уже забрался на ложе. Старый моряк, которого он старательно обогнул, продолжал крепко спать.
Глава V
МОРСКАЯ БОЛЕЗНЬ ЖОНАТАНА
В августе солнце встает рано, но Жак пробудился еще раньше. В четыре часа он поднялся на палубу, волоча за собой бедного композитора, который таращил глаза, не испытывая никакого восторга от необходимости вскакивать в такую рань. По просьбе Жака им принесли две чашки кофе, увы, сомнительного качества.
- Чудесно, - заметил Жак, в то время как спутник его морщился при каждом глотке. - Наилучший кофе, без сомнения, - это смесь мокко, бурбона и рио-нуньеса, но не стану хулить и этот, наверняка полученный из многолетнего растения, имеющего корень веретенообразной формы, семейства цикориевых.
- Ты всегда выкрутишься со своими научными терминами! - отвечал Жонатан.
- Ну это уже кое-что! Впрочем, я не привередлив, и во время путешествия все мне кажется прекрасным!
Часам к шести вода стала заметно прибывать, и через некоторое время "Граф д’Эрлон" оказался на плаву; теперь уже не страшны были никакие мели. На хорошей скорости он устремился вниз по Луаре и вскоре миновал Пембёф, главный город крупного округа, а затем и Донж, небольшую живописную деревушку, старая церковь которой так хорошо смотрится на берегу широкой реки. Вдали показался Сен-Назер в глубине рейда, и вот уже пассажиры приветствовали этот юный порт, которому жители Нанта родом из Руана мрачно пророчат удивительно беспокойную судьбу Гавра. Целый лес мачт вздымался над грудами земли и строительных материалов, окружавшими закрытую гавань. На западе небо пересекала горизонтальная линия воды - там начиналось море.
Жак, не удержавшись, захлопал в ладоши и перечислил все его мифологические синонимы. Погода стояла отличная, и не будь постоянных, вызывающих подташнивание, пологих волн мертвой зыби, Жонатан чувствовал бы себя превосходно. Вскоре колокол пригласил пассажиров к завтраку, и все спустились в салон.