Молодой англоман с трепетным волнением облобызал паспорт; ничто более не удерживало его. В субботу утром он получил письмо от старины Жонатана: "Гамбург" еще не появился на горизонте, но мог прибыть в ближайшие часы.
Жак отбросил последние сомнения; ему не терпелось уехать из Парижа с его насыщенной аммиачными парами атмосферой, с его зеленеющими весенней листвой скверами, с его девственно чистым парком, только что высаженным вокруг площади Биржи, где беспрестанно сновали верные Джафары всемогущего Гарун-аль-Ротшильда.
Жак застегнул чемодан, битком набитый всевозможными совершенно не нужными в дороге вещами, натянул на зонтик клеенчатый чехол, закинул за плечо дорожный плед с изображением желтого тигра на красном фоне, надел картуз, верный спутник заядлого туриста, и вскочил в стоявший неподалеку фиакр.
В полном соответствии с основными законами механики фиакр доставил Жака к Орлеанской железной дороге. Взяв билет и зарегистрировав багаж, предусмотрительный путешественник разместился в головном вагоне поезда, чтобы хоть этим сократить расстояние и как можно раньше прибыть в пункт назначения. Зазвонил колокол; паровоз засвистел, издал некое подобие ржания и тронулся с места - под аккомпанемент хриплой шарманки, наигрывавшей на Понт-Остерлиц мелодию "Miserere" из "Трубадура".
Глава III
ДРУЗЬЯ ПОСЕЩАЮТ НАНТ
Жак отбыл накануне в 8 часов вечера, а уже на следующее утро он, едва лишь сойдя с поезда в Нанте, быстрым шагом направлялся к Жонатану Савурнону; разбудить последнего удалось только через пару часов.
- Ты спишь! - вскричал он. - Ты все спишь! А "Гамбург" еще не прибыл.
- Друг мой, - произнес Жонатан, - собери все свое мужество.
Парижанин вздрогнул.
- Что такое? Говори же!
- "Гамбург" не придет в Сен-Назер.
- Это еще что за новости?
- Вот письмо господина Донта. - И Жонатан протянул бумагу, казавшуюся сейчас похоронкой.
- Полно, ты в этом уверен? Правильно ли ты разобрал этот несчастный английский?
- Слушай, Жак, "Гамбург", выйдя из Ливерпуля, должен завернуть в Глазго, чтобы пополнить груз; вот уже разница в несколько дней…
- Но потом-то он вернется?..
- Безусловно: к четвертому или пятому августа он, вероятно, уже будет в…
- …Сен-Назере?
- Нет! В Бордо.
Жак вздохнул:
- Ну что ж! Поехали в Бордо! Пароходы отходят отсюда в Бордо два раза в неделю. Нельзя терять ни минуты!
- Спешка ни к чему, - сказал Жонатан.
- А если прозеваем "Гамбург"? Учти, он нас ждать не станет! Да и не пытайся меня переубедить, это бесполезно. В путь! Море прекрасно!
Жонатан поморщился - величие моря всегда его немного пугало, но, в конце концов, поскольку до Шотландии посуху не добраться, пришлось смириться с перспективой подготовительного броска из Нанта в Бордо.
Судно отплывало лишь во вторник, с вечерним отливом. Друзья пошли за билетами в порт, куда вела набережная с весьма поэтическим названием: Ров. В кассе сообщили, что через три дня два парохода: колесный "Граф д’Эрлон" и винтовой "Графиня де Фрешвиль" - отбывают в Бордо.
Жак, естественно, предпочел "Графиню", но, узнав, что "Граф" поднимает якорь часом раньше, переменил решение. Ему заметили, что у "Графини" выше скорость, но Жак стоял на своем.
- Для меня не так важно доплыть скорее, - пояснил он, - важно просто уплыть!
Жонатану, склонявшемуся в пользу "Графини", пришлось уступить.
Воскресенье, понедельник и дневные часы вторника тянулись бесконечно долго; друзья пытались убить время, бесцельно бродя по городу; но время в Нанте тягуче, и справиться с ним нелегко. Тем не менее жизнь порта, прибытие с каждым приливом бригов, шхун, "бугров" и "сардинщиц" вызывали приступы восторга у Жака и тошноты у его друга. Первого тянуло к верфям, с которых сходили в изрядном количестве прекрасные модели клиперов. Жонатану понадобилось все его красноречие, чтобы уговорить друга отправиться на поиски какого-нибудь памятника прошлого - или современности. Зáмок герцогов Бретонских, часовня королевы Анны, в которой она обвенчалась с Людовиком XII, произвели на Жонатана сильное впечатление; он отдал должное мудрости и рачительности городских властей Нанта, восстановивших почтенные руины: верхняя галерея часовни была целиком отделана заново красивым белым камнем.
- Мне кажется, - сказал Жонатан, - что эти масоны нашли довольно смелое решение…
- Хотя твоя мысль не совсем точно выражена, - ответил Жак, - но слово "масоны" очень кстати. Что ж, продолжим археологическое турне!
Жак и Жонатан добрались до собора, который местные реставраторы пощадили. Правительство вело восстановительные работы вот уже лет двенадцать - подобная медлительность объяснялась нехваткой средств. В принципе памятник не представляет особой ценности; однако неф его, очень красивый, отличается удивительной высотой: ребристые опоры несут на своих тонких гранях переплетающиеся вверху узоры сводов. Опоры, выполненные с особой смелостью, и окна южного фасада являют собой великолепный образец пламенеющей готики XIV века, которая предшествовала искусству эпохи Возрождения. Заслуживает внимания и высоченный портал - замечательная страница, с великолепием исписанная иероглифами средневековья, не уступающими по художественной ценности аистам и ибисам Древнего Египта.
Друзья провели в соборе несколько часов и нисколько об этом не жалели.
Оценив памятники средних веков, они решили взглянуть и на творения современных архитекторов, что оказалось нелегко; театр и биржа были уже в преклонных летах, а Жонатану хотелось составить суждение о нынешних вкусах главного города Нижней Луары. И его желание было полностью удовлетворено.
В конце длинной улицы он заметал здание с массивным фасадом.
- Что это может быть?
- Это… - изрек Жак, - это памятник!
- Какой именно?
- Театр! Впрочем, не удивлюсь, если он окажется биржей, при условии, конечно, что это не вокзал.
- Весьма сомнительно.
- Ну и дурни же мы! Да ведь это просто-напросто Дворец Правосудия!
- С чего ты взял?
- С того, что тут так написано золотыми буквами!
Действительно, архитектор - безусловно ловкий человек - обозначил свое творение, уподобившись художнику Орбанга, который, нарисовав петуха, надписывал сверху: сие есть петух. Впрочем, Дворец Правосудия мало чем отличался от других современных строений. Жонатан и не стал бы его разглядывать, не будь особого предназначения лестницы, которая шла от фасада к залу ожидания. По замыслу зодчего по ней должна подниматься - нет, не публика, а полдюжина колонн; задаешься вопросом: куда колонны маршируют? Ну конечно же в суд присяжных - и они действительно заслуживают того, страдалицы! Однако, взобравшись на верх лестницы, они не могут проникнуть в зал, поскольку несут на себе арку моста, а под ней - и статую Правосудия, фигурой напоминающую даму на средних месяцах беременности!
Все это парижанам удалось узреть за три дня; они добросовестно исполнили намеченное, и вот наконец наступил вечер вторника.