Ближе к восьми на стоянку въехали машины. Дело в том, что в ратуше каждый месяц заседал приходской совет. В одиннадцатом часу машины уехали; в наступившей тишине слышалось только успокаивающее потрескивание огня. В полночь Каро сделала крепкий кофе. От страха мы оба давно покрылись потом. Мы не знали, кто к нам явится, но чувствовали, что долго ждать не придется.
Я поднялся в ванную, плеснул в лицо холодной водой – хотелось смыть нечеловеческую усталость. Я уже выключил свет и собирался спускаться, как вдруг что-то заставило меня обернуться на лестничную площадку третьего этажа. Ступени скрывали решетчатые деревянные перила, а между ними что-то поблескивало. Лицо. На меня в упор смотрело бледное лицо, его обладатель обеими руками вцепился в перила.
Я так испугался, что помчался вниз, не чуя под собой ног, вихрем влетел в на кухню, выхватил столовый нож и затаился. Каро не успела и рта раскрыть, а незнакомец уже спустился за мной в коридор и возник в кухонном проеме, целясь в меня из моего же пистолета.
Это был не Плохой Иисус и даже не призрак миссис Матер, но я его узнал. Странник, вернувшийся из долгого пути, пути любви и ненависти.
– Дэнни? – пробормотал я.
– Отлично. Ты меня помнишь.
Дэнни Курран, учитель рисования. Годы его не пощадили. Впрочем, иного он и не заслуживал. Шутник, позер… На уроках только и делал, что рассказывал, будто эпоха настоящей музыки завершилась в шестьдесят седьмом. Он и сам походил на реликт той эпохи. Старый прохвост, мечтательный наркоман… Лицо покрыто мельчайшими оспинками, словно, устав искать место для уколов, он принялся всаживать шприц прямо в щеки.
– Дэнни? – Каро шагнула к нему – и ужаснулась, увидев, во что превратилась ее былая любовь.
Дэнни перехватил ее взгляд и кивнул.
– Да. – Он нежно смотрел на Каро. – Что, не верится? Неужели это тот самый сногсшибательный учитель?… Я тогда был немного похож на лорда Байрона. Он ведь тоже калека – наверняка ты знаешь. А теперь я неудачник, старик. Я потерял жену, детей. Я потерял все! Из-за тебя. – Он рассмеялся. Это был смех отчаяния, его ни с чем не спутаешь. – Из-за тебя, Каро. А ведь я все еще тебя люблю. Ты знаешь, что Каро – по-итальянски "дорогая"? Видит Бог, ты недешево мне обошлась. – Дэнни снова рассмеялся.
Я смотрел на пистолет: ствол застыл между мной и Каро.
– Если ты меня любишь, – заговорила она, – то зачем притащил труп? Зачем ты делаешь мне больно?
– Я хотел, чтобы ты поняла. Я видел, что ты творишь. Жил по соседству, любовь моя. Я жил в том самом доме, который вы считали пустым.
– Ты пришел нас шантажировать? – Каро глубоко вздохнула, и ее легкие наполнились запахом смерти.
– Да, она с душком, – кивнул Дэнни. – Давайте прикроем дверь. Сядем у камина, побеседуем. Мило, по-домашнему.
Заряженный пистолет обладает определенной убедительностью. Я никак не мог поверить, что учитель рисования – человек, который давал мне послушать Леонарда Коэна и убеждал, что война – это зло, – может нас застрелить. И все же противоречить ему не стоило.
Мы сели за стол.
– У тебя отвратительный вкус, – поморщился Дэнни. – Сплошные убийцы или идиоты.
– Приз за отгадку, к какой категории я отношусь, не дадут? – мрачно поинтересовался я.
Дэнни кивнул.
– Да, вы поженились. Я присутствовал на церемонии.
Тут я вспомнил. Старик на скамье – одинокий и несчастный, пристав, который приходил к Каро домой, бегун на пляже… Дэнни преследовал ее целых пять лет!
– Она даже в суд на меня подала, – сказал Дэнни, будто прочитав мои мысли. – А ты не знал?
Я помотал головой.
– Мне запретили подходить ближе, чем на четыре километра. Или на два? Никак не запомню. Впрочем, милая, это совершенно не важно. – Он одарил Каро нежной улыбкой. – Посмотри! Едва ли не самое прекрасное, что есть на свете. Как ей это удается? Полночи ждала вооруженного психа – и что? Кожа нежнее персика, глаза лучатся. Ну, можно меня после этого винить? Можно, а?
– Ладно, – заговорил я. – Хотите чаю?
Дэнни кивнул.
– Будем себя вести как цивилизованные люди. Мы же не дикари. А чай – очень по-английски. Только не рыпайся. Я тебе живо пулю в башку всажу.
– Не посмеешь! – воскликнула Каро.
– Еще как посмею! – Дэнни перегнулся через стол и осклабился. – Ненавижу этого придурка. Ненавижу любого, кто хоть раз к тебе прикоснулся. Почему, думаешь, я его паршивую лавчонку сжег?
Я почувствовал, как к горлу подкатывает ярость. В этот самый момент мне больше всего на свете хотелось убить его.
– Полагаю, письма тоже ты посылал?
Дэнни меня не слышал. Его внимание было приковано к Каро. Он смотрел на нее с неподдельным восторгом, будто скромный итальянский крестьянин, внезапно повстречавший Деву Марию.
– Ты принадлежала мне… – прошептал Дэнни. Из кармана он достал мятый листок бумаги и неторопливо разгладил. – Помнишь? На мое сорокапятилетие ты подарила мне словарь. А внутрь вложила записку: "С днем рождения, милый Дэнни! Я всегда буду тебя любить. Твоя Каро. P.S.: Ты мой бесподобный, восхитительный, дорогой, драгоценный, любимый, ненаглядный, неподражаемый, обожаемый, сладкий".
Я отвернулся и поставил чайник.
– Да, – промолвила у меня за спиной Каро. – Когда я это писала, все так и было.
– Любовь не может взять и исчезнуть, – растерянно произнес Дэнни. – Это ведь не лампочка, выключил – и все. Правда?
Когда я повернулся, они уже держались за руки через стол. Дэнни чуть не рыдал. Все еще наставленный на Каро пистолет придавал сцене налет сюрреализма. Да, этот подонок сжег мой магазин и выкопал из могилы миссис Матер, но сейчас я искренне верил, что он бедный, грустный, жалкий, несчастный, одинокий, отчаявшийся, покинутый, раздавленный.
– В стране сотни женщины, с которыми ты был бы счастливее, чем со мной, – убеждала его Каро.
– О, как ты права, – горестно усмехнулся Дэнни. – Я ведь просто красавец! Женщины со всего мира в очередь выстраиваются за хромыми стариками.
Мы с Каро рассмеялись. Последние слова напомнили нам старого доброго Дэнни, которого любили все ученики.
– Опусти пистолет, – попросил я.
Говорил я очень осторожно, но Дэнни вскипел.
– Не смей мне указывать, ты, грязный пидор, ублюдок паршивый, обезьяна, импотент!
– Прямо как в письмах.
Последнее замечание, кажется, совсем выбило его из колеи. Я повернулся к кипящему чайнику, и тут Дэнни выстрелил.
Пуля вошла в дверцу шкафа у меня над головой. Посыпался град осколков. Я так и не понял, правда ли он хотел меня пристрелить или просто пугал. Как-то в суматохе забыл спросить.
Каро чуть со стула не свалилась, когда он спустил курок.
– Дэнни! – заорала она. – Хватит меня пугать!
– Пугать? – невинно переспросил он. – Это ты меня напугала, когда сбежала с Энди Уоллесом!
– Что? – Выстрел все еще звенел у меня в ушах, и я подумал, что ослышался.
– Ах, ты не знал? – Дэнни оскалился в щербатой улыбке. – Когда у нас все пошло наперекосяк, Каро нашла утешение в объятиях твоего дружка – толстяка Уоллеса. Да, даром наша девочка время не теряла.
Так вот почему Уоллес не пришел к нам на свадьбу. Не мог вынести, что его пассия снова ко мне прибежала. Еще один. Она его любила – и бросила. Сколько нас таких?
– Чего ты хочешь? – спросила Каро.
– А ты не изменилась, – улыбнулся Дэнни. – Все так же сразу к делу… Мне нужна ты, Каро. Хочу, чтобы ты принадлежала мне одному. Впрочем, я реалист и трезво смотрю на вещи. Так что я бы хотел тебя поделить.
– Ты о чем? – вмешался я.
– Заткнись, – бросил Дэнни и наставил на меня пистолет. Пришлось подчиниться. – Знаю, ты не утолишь мою боль. Хотя можешь ее облегчить, – продолжал он.
– С какой стати? – удивилась Каро.
– С такой, что иначе я скажу полиции про тело, и вы, голубки, не скоро на свободу вылетите.
Я разлил чай. Пили мы его в молчании.
– Дэнни, ты не мог бы кое-что прояснить? – попросила наконец Каро.
– Постараюсь.
– Зачем ты выкопал тело? Ты знал, что мы сделали, так почему бы просто не сказать?
Дэнни, кажется, удивился.
– Как-то в голову не пришло, – со смехом признался он. – Я, наверное, просто псих. Но это не проблема.
Марк поможет ее закопать. Никто и не заметит. Если ты, конечно, хорошо обойдешься со мной.
Каро словно бы пробовала на вкус тошнотворное значение его слов. Что Дэнни имел в виду? "Хорошо" – это как? Он ждет, что Каро будет гладить ему рубашки, готовить еду, стирать носки? Вряд ли. Судя по всему, она пришла к такому же выводу.
– Вот что я вам скажу, – заявил Дэнни. – Для начала я приму ванну. Потом Каро покажет, как она раскаивается в том, что разрушила мне жизнь. А ты, паразит паршивый… – Он ткнул пистолетом мне в лицо. – Ты умрешь. Бомба в машине предназначалась тебе.
– Ты хотел меня взорвать?
– А чему ты удивляешься? Ты хоть представляешь себе, что я пережил? Я смотрел, как вы гуляете в ботаническом саду – за ручку гуляете! Я жил рядом и слышал, как вы спариваетесь! Я слышал ее стоны! – Теперь он смотрел мне в глаза. – Со мной она стонала громче. Гораздо громче.
Я кивнул. Дэнни встал и поковылял из кухни.
– И не пытайтесь выкинуть фортель, – предупредил он с порога.
Он поднимался в ванную и насвистывал себе под нос. "Я верю" Нила Даймонда.
Когда мы остались наедине, Каро подняла голову.
– Ты же знаешь, что делать?
– Звони военным, – устало предложил я.
– Какого черта? Зачем нам военные?
– Чтобы сражаться с полицией.