Так ехали они целый день и только к вечеру достигли ущелий Абруццких гор, которые вели к Пульцинелле. Вид диких горных цветов и кустарников напомнил Леоне встречу с разбойниками, страх за нее Гонтрана, и ей стало жаль прошлого. Ей захотелось, чтобы человек, сидящий рядом с нею, был Гонтран и чтобы Джузеппе и его разбойники снова напали на них.
Пустая иллюзия! Джузеппе сделался добродетельным, его товарищи, тоже разбогатевшие, последовали его примеру. Абруццкие горы, несмотря на дикий и страшный вид, были теперь безопасны для путешественников.
Карета все еще ехала очень быстро, углубляясь в горы; день клонился к вечеру, последние лучи солнца слегка золотили вершины гор; вечерний мрак спустился на землю, и скоро все предметы потонули в нем. Граф Джузеппе спал безмятежным сном, производя впечатление доброго вельможи, не склонного к поэзии и которому уже наскучили и природа, и путешествия. Леона находила, что разбойник, превратившийся в рантье, сделался страшно вульгарен. Вдруг свет мелькнул на дороге, раздался выстрел, и как месяц назад, одна из лошадей упала, раненная насмерть. Граф сразу проснулся.
- Черт возьми, вот и вторая пуля! - вскричал он. - Однако здесь нет разбойников.
Леона просияла от радости.
- Возьмите пистолеты, - приказала она ему, - и защищайтесь!
- Вздор! - ответил он. - К чему? Это, наверное, кто-нибудь из моих прежних товарищей, не бросивших еще своего ремесла и принявший нас за англичан. К счастью, он узнает меня.
Две пули снова пролетели мимо ушей графа, и убитые лошади повалились на пыльную дорогу, увлекая за собою своих всадников.
В то же время человек двенадцать подскочили к карете и закричали по-итальянски:
- Сдавайтесь или вы умрете!
- Эге! Друзья мои, - отвечал Джузеппе, не удостоивши даже поднести руку к пистолетам, - вы не узнали меня? Я граф Джузеппе. Подойдите-ка сюда…
Один из разбойников приблизился и почтительно поклонился.
- А, ваше сиятельство, - пробормотал он, - тысячу извинений! Мы поджидали немецкого принца, который должен был проехать здесь. Мы подумали, что это он.
- Джакомо! - воскликнул Джузеппе с удивлением. - Мой лейтенант.
- Да, капитан.
- Ты разбойник!
- Такой же, каким были и вы.
- Но ведь ты разбогател после дележа.
- Увы!
- Что это значит?
- Я скучаю, ваша светлость.
- Ты снова взялся за прежнее ремесло?
- Как видите.
- И теперь ты, мошенник, командуешь моими людьми?
- Нет, не я, ваша светлость.
- Как, они выбрали другого начальника?
- Да, я, как был лейтенантом, так и остался.
- Все это отлично, но ты причина того, что я приеду двумя часами позже в свои владения. Ты убил мою лошадь.
- Смешная история, ваша светлость.
- Прикажи дать мне лошадь и до свиданья!
- Извините! Но я не понял вас.
- Как?
- Черт возьми! Тому, кто имел честь служить под командой такого начальника, как Джузеппе, известно, что ни один путешественник не должен проехать мимо, не заплатив нам выкупа.
- Негодяй! - вскричал граф. - Неужели ты осмелишься задержать меня?
- Не я, ваша светлость.
- Так кто же в таком случае?
- Капитан.
- Это я.
- Вы более не капитан.
- Хорошо, но где же он?
- Здесь, - раздался голос, при звуке которого Леона вздрогнула. Человек в маске подошел к карете. В одной руке он держал ружье, а в другой кинжал; подойдя на расстояние двух шагов к графу, он сбросил маску.
- Узнаешь ли ты меня? - спросил он. Леона вскрикнула:
- Гонтран!
Джузеппе побледнел и глухо прошептал:
- Маркиз!
- Мы поменялись ролями, граф Пульцинелла, - усмехнулся Гонтран де Ласи. - Теперь сведем чаши счеты!
VI
Гонтран де Ласи, так как это был он, направил дуло пистолета в лоб бандита и сказал:
- Если ты шевельнешься, то умрешь! Выслушай меня.
Разбойник, который когда-то рисковал жизнью ради нескольких экю, разбогатев, сделался трусом: он почувствовал, как волосы у него стали дыбом.
- Я был богат, - продолжал Гонтран, - и любил эту женщину.
И жестом, полным презрения, он указал на Леону, которая затрепетала от ужаса.
- Эта женщина любила тебя, презренный разбойник, и при ее помощи ты лишил меня всего моего состояния. Я также захотел быть любимым ею и потому сделался разбойником.
Ты - убийца и вор, граф, а выдаешь себя за честного человека, я же поступил наоборот. Я хочу последовать твоему примеру и вернуть золото и любимую женщину тем же путем, каким ты взял их у меня. Я собрал твою бывшую шайку и стал во главе ее, она слушается меня, потому что я храбр. Теперь я капитан Гонтран, а не маркиз де Ласи, ты же граф Пульцинелла.
Граф вздрогнул, но молчал.
- Я, - продолжал Гонтран, - беден, я разбойник, а эта женщина, жена твоя, которая когда-то принадлежала мне благодаря моему золоту, должна снова стать моею, понял?
И, говоря это, Гонтран захохотал.
- Прав ли я, сударыня? - обратился он к Леоне. - Будьте любезны сказать ваше мнение.
Леона молча бросила на Гонтрана взгляд, ясно говоривший: "Ах! Зачем ты не был всегда таким?"
- Однако, - снова заговорил Гонтран, - я благороднее тебя. Я мог бы убить тебя без всяких рассуждений, но предпочитаю предоставить тебе возможность защищаться. Я предлагаю тебе на выбор: шпагу или пистолет. Леона будет наградой победителю.
Зубы графа застучали от ужаса.
Ну, скорее! - торопил Гонтран, схватив графа за руку и вытаскивая его из кареты. - Выбирай…
- Пощадите! - пробормотал разбойник. Гонтран обернулся к Леоне и холодно сказал ей:
- Сударыня, мне жаль вас: вы любите труса!
Леона вспыхнула, как раненая пантера. Она, взглянув на мужа презрительно и гневно, сказала ему:
- Ну, убей же этого человека, презренный! Убей же его! Джузеппе побледнел и погрузился в какое-то мрачное оцепенение. Флорентинка выхватила из рук разбойника шпагу и подала ее графу. Он взял ее, но шпага выскользнула из его руки и тяжело упала на землю.
- О, трус, трус, негодяй! Возмутительный трус! - шептала она со злобой.
И, подняв шпагу, она слегка коснулась ею лица мужа, забывшего, что он разбойник. Это оскорбление отчасти вернуло энергию Джузеппе: он вырвал шпагу из рук Леоны и кинулся на Гонтрана, вскрикнув от гнева. Маркиз ловко отразил удар, и спустя несколько минут граф был обезоружен, а шпага Гонтрана коснулась его груди.
- Твоя жизнь в моих руках, - сказал он ему.
- Ну, так убейте его! - вскричала Леона.
- Я буду великодушнее тебя, - сказал Гонтран. - Ты отнял у меня богатство и ту, которую я любил, а я предлагаю тебе: выбирай!
Леона вздрогнула от гнева. Взгляд ее, полный ненависти, направился на Гонтрана, на Джузеппе же она взглянула с презрением.
- Выбирай, - продолжал маркиз, - Леону или богатство; или уступи мне первую, или же подпиши мне вексель на четыреста тысяч ливров с предъявлением твоему неаполитанскому банкиру и увози свою жену.
- Никогда! - прошептал Джузеппе.
- Значит, ты выбираешь деньги?
- Да!
- И отказываешься от Леоны? Разбойник утвердительно кивнул головой.
- Вы видите, сударыня, - сказал Гонтран. - Джузеппе ценит вас менее четырехсот тысяч ливров, тогда как я отдал за вас все, что имел.
И Гонтран продолжал, обращаясь к неаполитанцу:
- Убирайся, негодяй!
В это время Леона подбежала к одному из разбойников, вытащила у него из-за пояса пистолет и, направив его в лоб мужу, выстрелила. Джузеппе упал смертельно раненный. Тогда Леона бросила пистолет и обернулась к Гонтрану.
- Я отомщена! - сказала она. - Теперь делайте со мною, что хотите.
- Сударыня, - любезно ответил маркиз, - я провожу вас в ваш замок Пульцинеллу, где вы должны были провести лето. Будьте любезны сесть в карету.
Леона повиновалась; она уловила в глазах Гонтрана приказание: эта странная женщина, ненавидевшая слабость, преклонялась перед силой. Гонтран, преклонявший перед нею колени, любивший ее страстно, не пробудил в ней любви; но этот же самый человек, вдруг изменившийся, сделавшийся вследствие любви разбойником и обращавшийся с нею презрительно, быстро вырос в ее мнении. Он приказывал - и она с наслаждением повиновалась.
Она села в карету, между тем как Гонтран, вскочив на лошадь, поехал рядом с нею.
- Трогай! - крикнул он почтальону.
Разбойник Джакомо поехал с другой стороны кареты. Ямщики знали по опыту, что нельзя противиться разбойникам, и вскочили на лошадей; карета покатила во весь опор в сопровождении Гонтрана и его лейтенанта. Слуги остались в руках разбойников, которые собирались бросить в овраг труп своего прежнего начальника.
- Сударыня, - сказал Гонтран после нескольких минут молчания, - вы, должно быть, родились в счастливый час.
Леона вздрогнула и взглянула на него.
- Если бы граф Джузеппе был храбр и дрался похладнокровнее, он мог бы убить меня, и в таком случае…
И Гонтран в свою очередь взглянул на нее и захохотал.
- В таком случае, - спокойно докончил он, - Джакомо убил бы вас.
Она вздрогнула и прошептала:
- Что вы за человек?
В ее словах слышалось восторженное удивление.
- К счастью, - продолжал он, - этого не случилось, и в этом происшествии лицо, наиболее достойное сожаления, - это я, потому что я любил женщину недостойную, которая предпочла мне негодяя.
Глаза Леоны блестели от гнева.
- Если вы великодушны, - сказала она, - так убейте лучше меня сейчас, чем глумиться надо мною.