- Вы говорите о Кили, - сказал Сарсфилд и медленно двинулся вдоль крепостных валов рядом с Шарпом. Подол сутаны священника был влажным от росы, блестевшей на траве, которая росла в форте. - Лорд Кили - очень слабый человек, капитан. У него была очень сильная мать, - священник поморщился, видимо, вспомнив ее, - и вы не можете знать, капитан, каким испытанием для церкви могут быть сильные женщины, но я думаю, что они - куда большее испытание для своих сыновей. Леди Кили хотела, чтобы ее сын был великим католическим воином, ирландским воином! Католический военачальник, который преуспел бы там, где протестантский адвокат Вольф Тон потерпел неудачу, но вместо этого она ввергла его в пьянство, азарт и распутство. Я похоронил в ее прошлом году, - он быстро осенил себя крестным знамением, - и боюсь, что сын не оплакивал ее так, как сын должен оплакать свою мать, и что, увы, он никогда не будет таким христианином, каким она хотела его видеть. Он сказал мне вчера вечером, что намеревается жениться на донье Хуаните, и его мать, я думаю, будет плакать в чистилище от мысли о таком испытании. - Священник вздохнул. - Однако, я не хотел говорить с вами о Кили. Вместо этого капитан, я прошу вас быть чуть терпимее.
- Я думал, что был достаточно терпим с вами, - сказал Шарп, оправдываясь.
- С нами - ирландцами, - пояснил отец Сарсфилд. - У вас есть родина, капитан, и вы не знаете, что это такое - быть изгнанником. Вы не можете знать, каково это: слушать плач над реками Вавилонскими. - Сарсфилд улыбнулся собственным словам, затем пожал плечами. - Это походит на рану, капитан Шарп, это никогда не заживает, и я молю Бога, что вы никогда не узнали таких ран.
Шарп испытывал смешанное чувство смущения и жалости, глядя в доброжелательное лицо священника.
- Вы никогда не были в Ирландии, отец?
- Однажды, сын мой, несколько лет назад. Несколько долгих лет назад, но если я проживу еще тысячу лет, это краткое пребывание будет всегда помниться как вчера. - Он улыбнулся с сожалением, затем подтянул полы влажной сутаны. - Я должен присоединиться к Донахью в нашей экспедиции! Думайте о моих словах, капитан! - Священник поспешно ушел, его белые волосы развевались на ветру.
Харпер присоединился к Шарпу.
- Хороший человек, - сказал Харпер, кивнув в сторону уходящего священника. - Он рассказал мне, как он был в Донеголе однажды. В Лу Суилли. У меня была тетя, которая жила в той стороне, прости Господи ее черствую душу. Она жила в Размуллене.
- Я никогда не был в Донеголе, - сказал Шарп. - И я никогда, наверное, никогда там не буду. И честно говоря, сержант, прямо сейчас меня это не волнует. У меня достаточно много проклятых неприятностей без проклятого ирландского восстания, свалившегося мне на голову. Нам нужны одеяла, пища и деньги, а значит, я должен заставить Рансимена написать еще один его волшебный приказ, но это будет нелегко, потому что жирный педераст до смерти боится быть судимым военно-полевым судом. От проклятого лорда Кили нет никакого проку. Только и делает, что лакает бренди, видит во сне свою проклятую славу и цепляется за юбку шлюхи с черными волосами как дурень. - Шарп, несмотря на совет Сарсфилда о терпении, вышел из себя. - Священник требует, чтобы я жалел вас всех, Хоган хочет, чтобы я дал этим парням под зад коленом, а еще есть толстый испанец с ножом для кастрации, который ждет, что я поймаю Лупа, чтобы он мог отрезать ему яйца. Все ждут, что я решу все их чертовы проблемы, так что ради Бога - хоть ты мне немного помоги!
- Я всегда помогаю, - сказал Харпер обижено.
- Да, ты помогаешь, Пат, извини.
- И если эти истории верны…
- Они неверны! - выкрикнул Шарп.
- Ладно! Боже, спаси Ирландию…. - Харпер глубоко вздохнул, после чего между ними воцарилось неловкое молчание. Шарп бездумно смотрел на север, в то время как Харпер забрался в соседнюю орудийную амбразуру и пинал камни в ослабленной кладке.
- Бог знает, зачем они построили форт здесь, - сказал он наконец.
- Там проходила главная дорога. - кивнул Шарп к сторону северного прохода. - Она позволяла обойти Сьюдад Родриго и Алмейду, но половину дороги смыло дождями, а то, что осталось, не выдержит веса современных пушек, так что сейчас эта дорога бесполезна. Но дорога в восточном направлении все еще существует, Пат, и проклятая бригада Лупа может воспользоваться ею. Вон оттуда, по этим склонам, через крепостные стены - и прямо на нас. И у нас нет ничего, кроме этих стен, чтобы остановить педераста.
- Зачем Лупу делать это? - спросил Харпер.
- Потому что он - безумный, храбрый, безжалостный педераст, именно поэтому. И потому что он ненавидит меня, и потому что вышибить из нас дух для ублюдка проще простого. - Шарп был озабочен угрозой ночного налета бригады Лупа. Сначала он думал о налете просто как о средстве запугать полковника Рансимен и заставить его подписать фальшивые приказы для фургонов, но чем больше Шарп думало об этом, тем более вероятным такой налет ему казался. И форд Сан Исирдо был безнадежно плохо подготовлен к такому нападению. Тысяча солдат, возможно, была в состоянии удержать его разваливающиеся крепостные валы, но Real Compania Irlandesa была слишком маленькой частью, чтобы оказать реальное сопротивление. Эти разваливающие валы станут западней для роты - беспомощной, словно крыса, брошенная на ринг против терьера. - И именно этого хотят Хоган и Веллингтон, - сказал Шарп громко.
- Почему это, сэр?
- Они ни черта не доверяют твоим ирландцам, понимаешь? Они хотят убрать их с дороги, и предполагается, что я помогу им избавиться от педерастов, но беда в том, что они мне нравятся. Черт побери, Пат, если Луп нападет, мы все будем мертвы.
- Вы думаете, что он нападет?
- Я чертовски хорошо знаю, что он нападет! - сказал Шарп пылко, и внезапно неопределенные подозрения перешли в твердую уверенность. Он, возможно, только что слишком энергично провозгласил свою уверенность, но по правде говоря, он всегда полагался на свой инстинкт. Шарп давно понял, что мудрый солдат прислушивается к своим суевериям и страхам, потому что они лучший поводырь, чем здравый смысл. Здравый смысл утверждал, что Луп не будет тратить впустую время и силы, совершая набег на форд Сан Исирдо, но Шарп отклонял доводы здравого смысла, потому что его инстинкт предупреждал о грядущих неприятностях.
- Я не знаю, когда или как он нападет, - сказал он Харперу, - но я не доверю дворцовой гвардии боевое охранение. Здесь мне нужны наши парни. - Он подразумевал, что хочет, чтобы стрелки охраняли северную оконечность форта. - И мне нужен ночной пикет, так что позаботься, чтобы несколько парней выспались днем.
Харпер пристально глядел вниз длинный северный склон.
- Вы думаете, что они пойдут в этом направлении?
- Это самый легкий путь. Подходы с запада и востока слишком круты, южная сторона слишком хорошо укреплена, но даже калека перепорхнет через эту стену. Иисус! - Это последнее проклятие вырвалось у Шарпа, потому что он сам только что осознал, насколько уязвим форт. Он посмотрел в восточном направлении. - Готов держать пари, что ублюдок наблюдает за нами прямо сейчас. - Сидя на дальних вершинах гор, француз, вооруженный сильной подзорной трубой, мог вероятно пересчитать пуговицы на мундире Шарпа.
- Вы действительно думаете, что он придет? - спросил Харпер.
- Я думаю, что нам чертовски повезло, что он уже не пришел. Я думаю, что нам чертовски повезло, что мы еще живы. - Шарп спрыгнул с крепостного вала на траву внутри форта. Здесь не было ничего, кроме заросшего травами и сорняками пустыря протяженностью в сто ярдов, а за ним - красные кирпичные бараки казарм. Всего восемь длинных бараков, и Real Compania Irlandesa располагалась в двух, которые меньше нуждались в ремонте, в то время как стрелки Шарпа поселились в оружейном складе неподалеку от надвратной башни. Эта башня, считал Шарп, ключ к обороне, тот, кто будет владеть башней, будет доминировать на поле боя. - Все, что нам нужно, - это сигнал тревоги за три-четыре минуты до их атаки, - сказал Шарп, - и тогда мы можем заставить педераста пожалеть, что он не остался дома в постели.
- Вы можете разбить его? - спросил Харпер.
- Он уверен, что может застать нас врасплох. Он уверен, что может ворваться в казармы и перебить нас как сонных мух, Пат, но если только у нас будет несколько минут форы, мы сможем превратить эту башню в крепость - и без артиллерии Луп ни черта с ней не сделает! - воскликнул Шарп в неожиданном приступе энтузиазма. - Разве ты не говорил мне, что хорошая драка все равно что выпивка для ирландца?
- Только, когда я пьян, - сказал Харпер.
- Тем не менее, будем молиться о битве и о победе, - сказал Шарп непреклонно. - Бог ты мой, это добавит гвардейцам немного уверенности в себе!
***
Но позже, в сумерках, когда последние красно-золотые лучи угасали позади западных холмов, все изменилось.
Португальский батальон прибыл без предупреждения. Это были caçadores - такие же стрелки, как зеленые куртки, только одетые в кроваво-коричневые мундиры и серые британские брюки. Они были вооружены винтовками Бейкера и, похоже, знали, как их использовать. Они вошли в форт легким, свободным шагом опытных вояк, а следом за ними прибыл конвой из трех запряженных волами фургонов, загруженных едой, дровами и запасными боеприпасами. Батальон был немногим более половинного состава - примерно четыреста солдат, но когда они строились на главной площади форта, вид у них был бравый.
Их полковника, высокого, с узким лицом, звали Оливейра.