Насытить монстра, уничтожающего армию, его замечательную армию! Но монстр должен насытиться, чтобы сдаться. Разбитые батальоны можно усилить, будут еще новые рекруты, но без Бадахоса нет победы. Чертовы инженеры! В Британии полно людей, умеющих работать с минами, в одном Корнуолле их сотни, но в армии – ни одного. Нет саперных войск, чтобы пробить туннели под бастионы, заложить в подкопы порох и отправить французов на небеса! Веллингтон поймал себя на мысли, что, может, следовало вырезать весь гарнизон Сьюдад-Родриго, просто выстроить их в колонну по десять и расстрелять, оставив трупы гнить во рву, чтобы любой француз, решивший дать бой в бреши, ожидал от англичан ужасного возмездия. Можно даже не приказывать: сегодня, если они победят, все и так будет сделано. Если они победят.
Он раздраженно повернулся к одному из адъютантов, лицо его вытянулось и в свете факела, зажатого в руке лорда Марча, показалось особенно суровым:
- От Пятого новости есть?
Отвечающий понизил голос, боясь добавить и без того не лучших новостей:
- Они должны сейчас идти в атаку, милорд. Генерал Лит шлет свои извинения.
- К черту его извинения! Почему он опаздывает? – лошадь дернулась от попавшей на излете мушкетной пули, и генерал успокоил ее. От эскалад ждать нечего. Лит опаздывал, так что гарнизон в Сан-Винсенте будет предупрежден. А Пиктон ловит журавля в небе, надеясь взобраться по лестнице на стену замка. Победа будет выкована здесь, на юго-восточном углу, где дым и пламя заполнили чудовищный ров. Вдалеке, как напоминание о том, что существует и другой мир, кроме этой адской ямы, соборные часы пробили одиннадцать. Веллингтон поднял голову: – Еще час, джентльмены! – а что потом? Неудача? В аду нет места чудесам.
Французские артиллеристы ослабили огонь: они превратили ров в царство смерти и теперь прислушивались к воплям и стонам, доносившимся снизу. Атаки, кажется, прекратились, так что канониры смогли немного расслабиться, промыть лица водой, приготовленной для охлаждения орудийных стволов, и проверить, поднесли ли боеприпасы. От британцев они ничего нового не ждали. К брешам карабкалось несколько самых храбрых, одному удалось даже добраться до сабель, но все это было бесполезно. Бедняги! Даже выкрикивать оскорбления наскучило, радость ушла. Сержант с морщинистым волевым лицом вздрогнул и присел на лафет:
- Боже! Хоть бы они перестали кричать...
Некоторые достали запрещенные сигары, спрятанные от офицеров в глубине амбразур. Один, просунув голову под едко пахнущее дуло, высунулся и поглядел в ров. Сержант устало крикнул ему:
- Давай назад! А то эти ублюдки тебя из винтовки подстрелят!
Солдат не обратил внимания. Он долго смотрел вниз, на ужас, творящийся во рву, потом влез обратно.
- Если они ворвутся в город, они нас всех перережут к чертовой матери!
Сержант расхохотался:
- Куда им, парень, шансов нет! Через два часа ты пойдешь спать в кроватку с той кошмарной штукой, которую зовешь женщиной!
- Ты просто ревнуешь, сержант.
- Я? Да я лучше лягу в постель вот с этим, - сержант похлопал по стволу пушки. Выпуклая "N", символ Наполеона, обожгла ему руку. – А теперь иди-ка сюда, парень, брось сигару и прими умный вид. Бог даст, можешь понадобиться.
С наблюдательного поста раздался крик:
- Готовьсь!
Сержант вздохнул и поднялся. Еще одна крохотная группка идиотов бежала к бреши в бастионе Санта-Мария, орудие должно их накрыть. Он посмотрел на них поверх блестящего ствола, увидел, как они поскальзываются в крови, запинаются о камни – но входят в зону поражения. Встав сбоку, он тронул спичкой трубку, заполненную порохом, и люди в зеленых мундирах распались на куски. Слишком просто. Сержант хрипло приказал перезаряжать, прислушался к свисту губки, входящей в раскаленное отверстие дула, и понял: он счастлив, что проведет эту ночь в Бадахосе. Французы начали побаиваться лорда Веллингтона, он стал для них ночным кошмаром – приятно осознавать, что этого английского лорда тоже можно побить. Сержант улыбнулся, закидывая грушевидные свертки обернутой в мешковину картечи в ствол: сегодня Веллингтон почувствует вкус поражения, очень горького поражения, а вся французская империя возрадуется. Эта ночь принадлежит Франции, только Франции, а надежды Британии похоронены там, где и следует: во рву, полном мертвецов.
Глава 26
Они двигались направо, подальше от бастиона Сан-Педро, цепляясь за крутые склоны холма, пока тот не закрыл их от картечи. Первая атака была отбита, но Третий дивизион попытается снова. От главной бреши был слышен царивший там ад, в водах озера отражались тусклые отблески огней: Четвертый и легкий дивизионы шли на приступ. Ноулз чувствовал разлитое в воздухе безумие, заставляющее темные крылья-фланги все туже охватывать город, толкающее к смерти и сумасшедшим поступкам.
- Легкая рота! Ко мне!
- Мы здесь, сэр, - капитана остановил пожилой сержант, следом показался лейтенант с дюжиной людей. Боже, подумал Ноулз, неужели это все, кто остался в живых? Но за ними виднелись другие люди, они тащили громоздкие лестницы. Еще один сержант улыбнулся Ноулзу:
- Попробуем снова, сэр?
- Подождите свистка, - Роберт понимал, что нет смысла в неподготовленной атаке: защитники перебьют их по одному. Дивизион должен действовать как единое целое.
Ему вдруг стало легко. В голове возникла мысль, уже беспокоившая его раньше и исчезнувшая с первым картечным залпом. Но сейчас, обдумывая первую атаку, Ноулз припомнил, что со стен почти не было мушкетных выстрелов: должно быть, французы оставили в замке совсем небольшой гарнизон! Эта мысль вселила в него уверенность: у них все получится. Он улыбался своим людям, хлопал их по плечам, и его уверенность передавалась им. Теперь надо подумать, что сделал бы Шарп. Опасность исходит не от мушкетов: главное – не дать защитникам замка оттолкнуть длинные шаткие лестницы. Ноулз отозвал в сторону лейтенанта с десятком людей и объяснил, что нужно сделать: они не должны пытаться первыми взобраться по лестнице – напротив, они должны стрелять по парапету, не давая защитникам высунуться. Когда стена будет очищена, он сам возглавит атаку, а они пойдут замыкающими.
- Понятно? – они улыбнулись и кивнули, он улыбнулся в ответ и потащил из ножен свою саблю.
Сержант усмехнулся:
- Я уж думал, вы снова забудете ее, сэр!
Люди вокруг расхохотались, и Ноулз порадовался, что темнота скрыла его смущение. Но это были сплошь отличные ребята, его люди, и он вдруг почувствовал, как никогда раньше, что должен был ощущать Шарп, лишившись роты. Задумавшись, как взбираться по лестнице с саблей в руке, Ноулз решил взять клинок в зубы. Только бы не уронить! Он почувствовал слабость в коленях, но тут, вместо ожидаемых свистков, послышались крики и топот сотен ног. Момент настал.
Из темноты появился Третий дивизион. Со стен полетели зажигательные снаряды, плюнула, пробив наступающие ряды, пушка маленького замкового бастиона, но люди были настроены решительно, и лестницы, описав замысловатые кривые, ударились о стену.
- Наверх! – Ноулз зажал клинок в зубах и ухватился за ступеньки. Мимо просвистела мушкетная пуля, но он уже слышал, как лейтенант за спиной отдает приказ. Раздался слаженный залп, и Ноулз начал подъем. Сверху сбросили несколько грубо обтесанных гранитных блоков, они пролетели возле лица, и страх за собственную жизнь почти остановил его. Пришлось сконцентрироваться на сабле: она так и норовила выскользнуть, челюсть болела. Он понимал, что беспокоиться о такой мелочи глупо, надо задуматься о том, что враг уже ждет. От страха ему захотелось смеяться, но костяшки пальцев вдруг задели стену: он был наверху. Пришло время перехватить саблю.
- Прекратить огонь! – закричал лейтенант, поглядев вверх.
Чтобы преодолеть последние ступеньки, Ноулзу пришлось несколько раз взмахнуть рукой с зажатой в ней саблей, но это было легче, чем карабкаться вверх, держа саблю в зубах. Он подумал, что выглядел глупо с саблей во рту, и поразился, какие неуместные, дурацкие мысли подсовывает ему сознание в такой ответственный момент. Он слышал гром пушек, крики, треск соседней лестницы, снизу напирали люди, а рука уже схватилась за край стены! Снова нахлынул страх, но Ноулз заставил себя оттолкнуться, чтобы перемахнуть через стену – и увидел летящий байонет. Он уклонился в сторону, выбросил вперед правую руку, пытаясь поймать равновесие на шатающейся лестнице, и неожиданно обнаружил, что сабля, зажатая в этой руке, расколола череп противника. Снизу Ноулза толкнули, он почувствовал, что падает вперед, прямо на мертвеца, извернулся и рухнул за край стены, тут же откатившись в сторону. Он добрался! В горле родился странный, похожий на плач звук, порожденный ужасом, но Ноулз не слышал его: впереди был новый противник. Сабля Ноулза вошла ему в пах, в ночи раздался вопль, кровь плеснула на руку. А на стену уже выбирались остальные.
У них получилось! Получилось! Люди поднимались по лестницам, а Ноулза переполняла такая радость, какой он раньше никогда не чувствовал. Он поднял саблю, липкую от крови, и обернулся к бегущим навстречу врагам: их мушкеты были выставлены вперед, но на лицах читался страх. Что-то странное было в мундирах французов: они не были привычно сине-белыми. Ноулз заметил красный цвет на спине и желтый спереди, но думать об этом было некогда: он уже летел вперед, помня, что Шарп всегда атакует. Сабля отбила байонет в сторону, метнулась вверх и ударила точно в горло. "Легкая рота! Ко мне!" - закричал капитан.