Автобусное знакомство
Мы ехали с товарищем Геной в автобусе. Даже сидели.
- Да, симпатичное лицо, - вдруг сказал Гена.
Мне стало приятно. Наконец-то заметили. Бывают такие лица, вроде бы и страшненькие, но одновременно симпатичные. Я давно это подозревал за своим лицом. И вот наконец это стали замечать и окружающие. Лучше поздно, чем никогда. Я погладил лицо рукой и сказал как можно пресыщенней:
- Я знаю.
Гена поморщился.
- Да не твоя морда. Вон девушка напротив.
И от этих слов моё лицо сразу превратилось в привычную морду. Я посмотрел напротив - действительно там сидела девушка. В мини-юбке сидела. А её декольте напоминала витрину. Вот что, мол, у нас сегодня в ассортименте. Её потрясающие ляжки облагораживали драное автобусное сиденье. И такие трогательные груди, которые хотелось потрогать. Впрочем ляжки тоже хотелось, но груди как-то сильнее. Но в её лице было что-то хищное и острое, потребительское что-то, хотя оставалось место и для симпатичности.
"Проститутка наверно", - подумал я. Когда я вижу красивую девушку, я всегда так думаю и становится как-то легче переносить, что она не твоя. Проституток у нас в городе неимоверное количество, и я всё надеюсь, что это количество выльётся в какое - то снижение цен. Ан, нет, не происходит. Законы рынка здесь как-то пробуксовывают. Ни весенних скидок, ни дешевых распродаж.
- Ну как? - с видом победителя сказал Гена.
- Ничего, - согласился я.
- Ну тогда иди, - сказал Гена - Иди. Видишь, как глазами стрижёт. Ты же любишь чёрненьких.
- А ты чего?
- У меня этого добра навалом, - отмахнулся Гена - У меня за тебя душа болит.
- Да ну, - засомневался я - С моей то мордой. Да и не умею я как-то.
- А чего здесь уметь! - удивился Гена - Подойди, скажи, так, мол, и так. Разрешите вам впендюрить. Иди, не будь дураком.
- Как, говоришь? - спросил я - Разрешите вам впендюрить?
- Да, - сказал Гена - Иди.
От этого "впендюрить" мне стало как-то всё равно и я пошёл. Но заявить ей так сразу в лоб "разрешите вам впендюрить" я, конечно, не решился. Не идиот же я в конце концов. У меня были свои элегантные методы.
- Извините, милая девушка, - начал я, присаживаясь рядом, - У вас случайно верёвочки не найдётся?
- Какой верёвочки? - как и положено удивилась она. Голос у неё был сиплый, но приятный.
- Знакомство с вами завязать, - сказал я дальше по своему методу - Меня Севой зовут. А вас?
Краем глаза я видел, что Гена делает мне ободряющие, хотя и неприличные знаки.
Девушка рассмеялась и сказала:
- Надя.
Пахло от неё очень вкусно. Портвейн не портвейн. Скорее всего вермут. И вблизи её груди выглядели ещё трогательнее. Я прямо еле сдержался. Но надо было что-то говорить ещё и, хотя уже был вечер, я сказал банальное:
- А что вы делаете сегодня вечером? Может как-нибудь встретимся?
- Вообще-то сегодня вечером я замужем - ответила Надя. И по моему как-то грустно.
Я перестал пялиться на её близкие ляжки и сказал:
- Я, конечно, сочувствую, но это - не оправдание.
- Тебе хорошо говорить. Ты не замужем - вздохнула Надя.
- Я не только не замужем, но даже не женат, - осветил я своё семейное положение и начал освещать её - А муж - не шкаф. Его можно отодвинуть на время в сторонку.
- Мой муж знаешь какой "шкаф"? - сказала Надя - Греко-римской борьбой занимается.
"Угрожает", - подумал я, но не отступил, хотя в голове мелькнул кадр-ужастик - я в руках мускулистого мужа и с уже перекрученной шеей.
- Я знаю, - сказал я - Зовут его Ваней, а фамилия Поддубный. Но всё же давай как-нибудь встретимся. Пока он борется.
- А зачем? - тоном дореволюционной курсистки спросила Надя и даже целомудренно поправила юбку.
Такие вопросы меня всегда убивают. А зачем? И всё теряет смысл. - Как фамилия? - Иванов. - А зачем? И всё. Крыть нечем.
- Вопрос конечно идиотский, - не стал скрывать я - но я отвечу. Пообщаемся. Познакомимся друг с другом поближе.
Я прямо сделал нажим на это "поближе", чтобы она поняла.
- Нет, - сказала Надя окрепшим вдруг голосом - Я мужа люблю.
Против этого "люблю" я был бессилен. Если сталкиваешься с этим фактом, то нужно отойти в сторонку и не лезть с грязными ногами.
- Значит никак?
- Значит никак.
- Ну что ж, приятно было не познакомиться, - глупо сказал я и, по инерции улыбаясь, вернулся к Гене.
- Ну чё? - спросил он.
- Ничё. Она мужа любит.
- И ты поверил! А про впендюрить говорил?
- Нет.
- Идиот! - восхищённо сказал Гена - Самое главное и не сказал.
- Иди сам, если такой умный - обиделся я.
- Учишь вас, учишь, - расстроено сказал Гена и молодым, пружинящим барсом пошёл к Наде. Красивый он был этот Гена, обаятельный. И одет хорошо.
О чём он с ней толковал, я не знаю, но через одну остановку они вышли вместе. Гена ещё мне махнул рукой, а Надя даже не посмотрела.
Они вышли, а я поехал в автобусе дальше. Как всегда один. И как всегда до конца.
Рудольф
Алкоголики - народ тертый и от этого несколько обшарпанный. На фоне всеобщего безволия и несомненной расслабленности населения на них приятно отдыхает глаз. Эти люди имеют цель - выпить, и идут к этой цели по всем правилам. А точнее по седым головам этих правил. И как работают фантазия и смекалка, когда самому не хочется! Отношения с водкой интимнее отношений с женщинами. Один пьёт суровыми запоями, другой понемногу, но каждый световой день. Один любит плотно закусить, другой считает это глупым вложением денег. Ну сами поразмышляйте - пьёшь, чтобы опьянеть, а закусывать, чтобы не опьянеть. И всё это одновременно. Действительно глупо. Третьим нужны компании и разговор с рукопожатиями, четвёртый и самого себя считает более, чем достаточной компанией. А в России отношение человека к водке - это его судьба. Добиваются успеха не те, кто умнее и талантливей, а тот, кто меньше пьёт. А меньше всего пьют обычно разные сволочи и дегенераты. И поэтому именно они делают карьеры, стоят у руля и ветрил, уводят из конюшен чужих жён. Зачем женщине такое трудное счастье житья с алкашом, когда есть более уютные варианты? И ещё, я почему-то убеждён: пьёт человек и в каких литражах или не пьёт вообще, зависит от обмена веществ в структурах его организма, а сила воли здесь, увы, абсолютно ни причём.
Так вот. Значился у меня некоторое время в соседях один пьюха по имени Рудольф. Человек неуёмного прохиндейства и его энергия кипучим прибоем разбивала все хлипкие рамки приличий. Классифицировался он как интеллигент, носил обманчивые очки и занимался литературным трудом. Труд этот заключается в написании стихов, до четырёх погонных метров в день, издавании в собственном издательстве каких-то газет.
В общем Рудольф, как таракан, шуршал в этой жизни и что-то делал.
А потом начинал потихоньку пить, попивать, да добра пропивать. Затем снова следовала завязка и светлый энергичный период, после него опять болезненный срыв и так он жил по кругу, как живут большинство людей.
Каждое исцеление от алкоголизма у Рудольфа ознаменовывалось новой женитьбой. И это немудрено, потому что он всегда женился на врачихах-наркологах. Какая врачиха его вылечит, он на той и женился. Рудольф посвящал новой жене небольшой стихотворный циклик и всё шло прекрасно года три-четыре. Пока в городе не появилась новая незамужняя врачиха. Рудольф заочно начинал тосковать по этому прекрасному далёко и как в дальнее плаванье уходил в запой. Через месяца четыре он шёл к этой врачевательнице на приём, она его быстро приводила в норму и Рудольф в благодарность за спасённую жизнь быстро на ней женился. На внешность и возраст Рудольф не обращал внимания - он был выше этого. Такое вот у человека несуразное либидо.
На терапевтах, окулистах или гельминтологах Рудольф например не женился никогда, хотя эти врачихи его тоже лечили.
Поэт в моём понимании - это человек не от мира сего, неудачник с издёрганными нервами, с душою нежной, как женский клитор. Рудольф был не такой и наверно поэтому стихи он писал абсолютно постные и пресные, как щи в монастыре. Что-то там о заводской проходной, о красном знамени, о любви к родному краю, о дружбе народов, об угнетении негров за океаном, об атомной бомбе в коварных капиталистических руках… И не чувствовалось в стихах ни вкуса, ни дыхания - одна мёртвая словесная плоть. Честно скажу, не каждый так мог написать, чтобы ни одной удачной строчки - тут чувствовалась прирождённая бездарность. Но раньше кропание стихов считалось очень престижным, как например сейчас "Мерседес", вот Рудольф этим и занимался.
Показывал свои стихи он и знатокам. Однажды неизвестным образом Рудольф попал в Переделкино и пил там водку в поэтической среде. Из известных участвовали Белла Ахмадулина и Евтушенко. Ещё молодые и все во славе. И Рудольф, как говорят злые языки, был у них на побегушках за алкоголем.
И Ахмадулина ему ужасно понравилась, как женщина понравилась. В то время она всем нравилась.
- Белла, - замирая от предчувствий, спросил Рудольф, - а вы от алкоголизма не лечите?
- Нет, - удивилась Белла и пошутила, - но по утрам я иногда занимаюсь самолечением.
- Жаль, - поскучнел и встал с колен Рудольф и она ему стала нравиться меньше.
Но всё же он ей дал почитать свои вирши. Белла прочитала полтора и закрыла тетрадку. Яйцо ведь не нужно есть целиком, чтобы понять, что оно тухлое. Потом обернулась к столу:
- Ребята, водка у нас есть? - спросила она.
- Убывает, - хором доложили поэты - нужно бежать.