Несмотря на всю храбрость, бедняга вздрогнул от ужаса и продолжал приглушенным голосом:
- Следующей ночью они соберутся тысячами вокруг нас, и уже ничто их не остановит. Все сожрут: нарвала, его шкуру, которой я дорожу больше, чем своей собственной, а затем и нас. Чтобы остановить нападение, понадобится огненная преграда. Большой костер, яркое пламя!
- Эх, дружище, откуда ты его возьмешь?
- Вот это меня и бесит! Когда-то, в Австралии, получилось… но тогда у нас была растопка. А здесь, с этими пальмами, пропитанными соком, с корой, влажной как губка, это невозможно.
- Но посмотри на кокосовые волокна, они сухи, как… как трут! Так это у вас называется?
- Правильно, tinder . Но как ты его подожжешь?
- Если постучать камнем о тупую сторону ножика, посыплются искры.
- Попробуй!
Меринос подобрал обломок и постучал им о кресало изо всех сил. Увы, ни искринки. Известняк стирался, крошился зернистой, жесткой пылью. Американец лишь содрал кожу на пальцах. После десяти минут бесплодных усилий он, расстроенный, признал свое поражение.
- Вот видишь, - произнес Тотор, - не получается!
Нахмурив брови, наморщив лоб, парижанин наклонился, вглядываясь во что-то, как бы ища нечто неуловимое, могущее породить огонь.
- Нет! Ничего нет! А найти нужно, иначе мы погибнем. Гром и молния! Такое солнце - и впустую вся его энергия! Была бы у меня лупа! Или хоть просто кусок двояковыпуклого стекла. Всегда с собой нужно иметь бинокль! - Взгляд Тотора остановился на освежеванной туше морского хищника. Луч солнца ударил в глаз чудовища и сверкнул, отражаясь, будто в полированном кристалле.
- Да! Нужна лупа, чтобы собрать лучи, которые жгут пламенем и прожаривают до костей. Тогда бы я в момент управился, черт побери!
Он раздумывал, завороженный ослепляющим лучом, потом вскинул руки, подпрыгнул, восклицая:
- Это глупо, безумно, тут нет ни на грош здравого смысла, и все же…
- Ты что-то придумал?
- Да, предел безумия! Тут уже надеяться остается только на чудо! Но попробую!
ГЛАВА 6
О катаракте. - Глазной хрусталик и собирательные линзы. - Тотор-хирург. - Парижанин извлекает огонь из глаза мертвого нарвала. - Свежее вино и поджаренное мясо. - Что можно сделать из кожи китообразного. - Изумление Мериноса. - Опасения.
- Скажи-ка, Меринос, ты читал "Путешествие парижанина вокруг света"?
Услышав вопрос, по меньшей мере странный в такой момент, озадаченный американец посмотрел на своего друга так, будто сомневался, все ли с ним в порядке. Потом ответил:
- Нет, а что?
- И напрасно. Во-первых, потому, что это замечательное произведение, переведенное на все языки - английский, немецкий, итальянский, испанский, ирокезский, яванский и патагонский; оно повествует о необыкновенных приключениях моего отца во время прославившего его путешествия. Это, можно сказать, молитвенник образцового путешественника… Vade mecum бедствующего исследователя новых земель.
- Смиренно прошу прощения. Продолжай!
- Во-вторых, потому, что из этого увлекательного чтения ты узнал бы о существовании Онезима-Филибера Барбантона, легендарного жандарма колониальной армии моей славной страны…
- Увы, не имею чести знать этого бравого вояку.
- … который был бесстрашным спутником моего вышеупомянутого прославленного отца. Вот так!
Гарри Стоун качал головой и глядел на друга, грустно бормоча:
- Бедняга Тотор бредит! У него солнечный удар.
- Да не пялься же на меня, будто я проглотил Вандомскую колонну! Я в полном рассудке.
- Я тебя внимательно слушаю!
- И очень хорошо! Это крайне важно. Вот увидишь! Обогати ты себя этим душеспасительным чтением, знал бы о подвигах знаменитого Барбантона, восхитился бы его красноречием и заинтересовался, что стало с этим выдающимся представителем нашей армии.
- Не просто желаю, но буду счастлив узнать об этом, - ответил Меринос со снисходительностью, которую проявляют к сумасшедшим.
- Так вот, этот достойный командир, который далеко не молод, чуть не потерял зрение. С возрастом наваливаются болезни, и у него развилась катаракта. Ты ведь знаешь, что это такое? Весьма неприятная глазная болезнь, помутнение хрусталика - лучи света не проникают в заднюю часть глаза. Так вот, бедный Барбантон ослеп. Но ему не нравилось бродить по улицам за собачкой на поводке, и он решился на операцию. Потрясающий окулист, месье Демар, сделал ее. Я наблюдал вместе с отцом, как месье Демар заменил у Барбантона оба хрусталика. Выздоровление было полным. Наш дорогой командир заплатил за пару двояковыпуклых линз. Свои прежние хрусталики поместил в сосуд со спиртом и хранит как драгоценность. Сейчас он видит как мы с тобой… Что скажешь?
У Гарри Стоуна больше не было сомнений. Этот странный рассказ!.. Тотор явно потерял рассудок.
Но тот продолжал как ни в чем не бывало:
- Весьма любопытно и поучительно, не правда ли? Пока солнце поднимается, я продолжу. Мне нужно, чтобы солнце стояло высоко, как можно выше, в зените. Одним словом, я узнал особенности хрусталика, его форму, твердость, прозрачность. А теперь позволь спросить, знаешь ли ты, что такое чечевицеобразная линза. Да нет, не в супе, а в оптике. Конечно же, я не оскорблю тебя подозрением в незнании.
Меринос ответил с печальным смирением:
- Yes, прозрачное тело из стекла или хрусталя, ограниченное двумя выпуклыми наложенными друг на друга поверхностями вращения, оси которых совпадают.
- Замечательно! Ты просто ходячий учебник оптики!.. Итак, двояковыпуклые линзы называются также собирательными, ибо обладают свойством концентрировать проходящие через них лучи света. А в лучах, сведенных таким образом в пучок на каком-либо предмете, достаточно тепла, чтобы зажечь этот предмет, если он горючий.
- Yes! Фокус линзы и фокусное расстояние… Знаю!
- Отлично! Ну, хватит о линзе. Солнце скоро будет на нужной высоте.
- Ну, и что же мы будем делать?
- Собирать кокосовый волос… Самый сухой и самый тонкий… Его нужно много… Начнем!
Молодые люди принялись за работу. Не прошло и четверти часа, как они собрали целый ворох. Часть его Тотор свалил около нарвала, выбрал самые длинные волокна, раздергал их и превратил в невесомую, пушистую массу, похожую на нащипанную корпию .
- Отлично, - проговорил он, заканчивая, - должно загореться в мгновение ока.
- Как это? - спросил Меринос с еще большим замешательством.
- Так вот, дорогой мой принц шерсти, знай, что глазной хрусталик представляет собой природную двояковыпуклую линзу, с теми же физическими свойствами, что у стеклянных или кристаллических линз. Понимаешь?
- Ну и что?
- Чтобы зажечь эту груду волокон, за неимением стеклянной линзы, я обойдусь линзой природной… хрусталиком.
- Как это?
- Что-то ты сегодня туго соображаешь! Смотри!
Парижанин подошел к нарвалу и рассек ножом левое глазное яблоко. Глаз был виден целиком, страшный, размером с два кулака.
- Эй, что ты делаешь?! - озадаченно воскликнул американец.
- Не видишь? Удаляю нарвалу катаракту и забираю у него хрусталик.
- О, Тотор, мой дорогой Тотор! А мне-то показалось, что ты спятил! Да ты просто гений!
Парижанин ответил с обезоруживающим хладнокровием:
- Похоже, одно недалеко от другого! Ну, займемся операцией!
Остекленевший глаз был тверд как камень. Острым, хорошо наточенным ножом юноша ловко сделал надрез. Осторожно расширил рану и кончиком пальца исследовал ее.
Нащупав что-то упругое, он прошептал:
- К счастью, пациент не дергается и не кричит. И я не боюсь, что он окривеет.
Юный препаратор расширил отверстие, дал вытечь жидкости, затем запустил палец поглубже. Нажал - и внезапно нечто прекрасное, сверкающее чистотой, прозрачное, как хрусталь, упало ему в руку. Это что-то было чуть больше стекла карманных часов и около двух сантиметров толщиной в середине.
Парижанин извлек хрусталик нарвала.
Впрочем, Тотору некогда было рассматривать его. Он не без основания опасался иссушающего действия атмосферы по отношению к поверхности этой органической, такой уязвимой линзы.
Над головой, в раскаленном добела небе пылало ужасное солнце экватора. Тотор подставил под солнечные лучи еще влажный хрусталик. В нескольких сантиметрах под ним находился ворох размочаленных, превращенных в пух кокосовых волокон.