Геро едва различал силуэт отшельника.
- Сэр, проведите нас, пожалуйста, в вашу келью. Duc nos in cellam tuam, domine, quaeso.
Кутберт повел их вверх по крутому склону, не забывая при этом предупреждать о невидимых во мраке опасных местах. Было так темно, что Ричарду пришлось схватиться за рукав Геро. Они пробрались мимо каменных утесов, и Кутберт остановился.
- Мы пришли. Intrate, входите, пожалуйста.
Геро разобрал, что убежищем отшельнику служит пещера, вход в которую был прикрыт от непогоды куском парусины. Когда он засунул туда голову, его чуть не стошнило от зловония. Смердело так, как будто здесь что-то разлагалось. Ричард прижал ко рту ладонь.
- Фу.
- Тише ты. Подумай о чистоте его души.
На полу, вспыхивая, тлели угли. Геро и Ричард уселись по одну сторону от них, Кутберт по другую.
- Вы первые путники, которые мне повстречались со времени Пасхи, - сказал отшельник из темноты. - А кто из вас так блестяще владеет латынью? Вы паломники, пришедшие на Линдисфарн?
- В каком-то смысле мы пилигримы. Мы путешествуем на дальний север.
- Несете благую весть о Христе?
- Нет, это торговое предприятие.
Геро говорил на латыни и переводил их диалог Ричарду. Молодой нормандец чувствовал себя неуютно.
- Попроси его зажечь лампу.
В ответ на просьбу Кутберт извинился:
- У меня нехватка топлива. Но здесь тем не менее есть свет, достаточно яркий, чтобы осветить самую темную ночь.
- Расскажите нам о вашем острове, - попросил Геро.
Кутберт поведал, как в седьмом веке святой Айдан принес христианство на берега Нортумбрии и основал обитель на Линдисфарне. В том же году родился святой Кутберт, в чью честь был назван их собеседник. После десяти лет миссионерской деятельности он уединился в ските на одном из Фарнских островов, мимо которых они прошли раньше. На просьбу Папы Римского и короля стать вторым епископом Кутберт неохотно согласился, но через два года вновь удалился в свой скит умирать.
Через одиннадцать лет монахи вскрыли его гроб и обнаружили, что тело сохранилось невредимым. Весть о чуде быстро разнеслась, и к раке потекли вереницы паломников. Потом викинги разграбили обитель, и уцелевшие монахи перенесли мощи святого Кутберта в монастырь на большой земле, в Дареме.
Несколько раз повествование Кутберта прерывалось кашлем. Дыхание монаха было тяжелым и хриплым, и это насторожило Геро не меньше, чем зловоние.
- Вы больны, - сказал он отшельнику. - Вам необходимо лечение.
- Если излечение для меня возможно, то я обрету его здесь с Божьей помощью, которая уберегла плоть святого Кутберта от разложения.
- Что он говорит? - прошептал Ричард.
Геро перевел. Его охватил озноб.
- Если святые мощи исцеляют любые болезни, значит, вам нужно отправляться в Дарем, туда, где покоятся его останки.
Кутберт опять тяжело закашлялся и сглотнул ком собравшейся в горле мокроты.
- Братия изгнала меня.
Геро помассировал себе шею. Он уже слышал раньше такой мучительный кашель.
- Зажгите лампу. Мы принесли вам кое-что в дар. В том числе масло.
Отшельник раздул угли и бросил на них жгут сухой травы. Пламя лизнуло его ладонь, когда он разжигал фонарь, но монах не отдернул руку. Тени поползли по стенам. Кутберт поставил лампу на пол и опустился на корточки сам, капюшон по-прежнему скрывал его лицо. Геро поднял фонарь.
- Покажите нам свое лицо.
- Лучше вам этого не видеть.
- Меня это не испугает. Я знаю, какой у вас недуг.
Кутберт медленно поднял голову. Геро ахнул. Глаза отшельника смотрели на него из нагромождения струпьев и чешуи. Половина его носа, уничтоженная болезнью, которую он даже не чувствовал, отсутствовала.
- Проказа! - вскрикнул Ричард, вскакивая на ноги. - Мы сидели рядом с прокаженным.
Он с такой поспешностью попятился к выходу, что сорвал ткань, прикрывающую грот. Печальные глаза отшельника глядели на Геро.
- А тебе не страшно?
- Я студент-медик. Я бывал в приютах для прокаженных.
- Лечил их?
- Нет, это неизлечимая болезнь.
Кутберт устремил взгляд мимо него.
- Я видел много чудес, совершившихся в Линдисфарне.
- Давно вы здесь живете?
- Второй год. Местные рыбаки оставляют мне пищу, а иногда я беру яйца морских птиц. Прошедшая зима была суровой, но теперь, с приближением лета, на остров потянутся паломники. Иногда дюжина их, а то и больше за день переходят по насыпи.
- Насыпи?
- Я забыл, вы же не знаете острова. Насыпь - путь, по которому можно перейти на остров во время отлива.
- Вы говорили, что никто не сможет проникнуть на остров ночью.
- Я говорил, никто не сможет сюда приплыть в темноте.
Геро посмотрел через плечо на выход из пещеры.
- Сейчас, наверное, самая низкая вода.
- Но кому бы понадобилось осуществись такой переход?
- Извините меня, но я должен идти, - сказал Геро, поднимаясь. - Мы бежим от нормандцев. Скоро они будут здесь. Для вашего же благополучия вам лучше не говорить, что вы видели нас.
Потом, вспомнив, он протянул отшельнику узел.
- Это вам. Немного хлеба и рыбы, одеяло. Простите, мне пора идти.
Благословение Кутберта раздалось за спиной Геро, когда тот, скользя, спускался по склону. На берегу он натолкнулся на Радульфа и Ричарда. Германец засмеялся.
- Это будет тебе уроком, чтобы не ходил за чужаками ночью.
- Он меня замучил своими злобными шутками! - чуть не плача, крикнул Ричард.
- Умолкните оба!
Они молча гребли к кораблю. Геро рассказал Валлону только про насыпь, об остальном предпочел не говорить. Кутберт опять спустился на берег с фонарем. Франк, заметив огонек, перевел взгляд на темное небо.
- Ветер слабеет. Поднять якорь.
Команда взялась за весла, чтобы обогнуть выступающий в море мыс острова. Кутберт шел за ними по берегу, как будто освещая им путь. Они уже почти поравнялись с оконечностью Линдисфарна, когда с большой земли потянулась вереница огоньков, переправляясь через пролив.
- Прости мою несдержанность, - сказал Ричард, коснувшись плеча Геро. - Я страшно испугался.
Геро положил на руку Ричарда свою и на миг сжал ее.
- Конечно, прощаю, - сказал он, тяжко вздохнув. - Какой ужасный был день.
Слабый голос Кутберта доносился через волны.
- Что он говорит? - спросил Ричард.
Геро с трудом сдержал слезы.
- Benedicti sitis peregrini. Благослови вас Бог, пилигримы.
XIX
Два следующих дня они продолжали тащиться на север и ближе к вечеру второго дошли до устья широкого залива, посреди которого возвышался огромный базальтовый риф, покрытый птицами, словно снегом. Тысячи олуш, охотясь на рыб, сновали в небе. Внезапно сложив крылья, они отвесно бросались вниз, исчезая в волнах. Вынырнув из этой волнующейся массы, путешественники обнаружили себя на оживленном морском пути. Эдинбург раскинулся на южном берегу залива совсем недалеко от его устья. Валлон отдал Снорри приказ держать курс на север.
- Мы что, не заходим в порт? - спросил Радульф. - Лучшей возможности загрузиться товаром у нас не будет.
- Здесь есть нормандское посольство. Если они узнают, что мы в городе, они будут требовать нашего ареста. При существующей угрозе вторжения шотландцы не пойдут с ними на конфликт.
- Они не уберегутся от вторжения, передав нас в руки нормандцев.
- Конечно, но шотландцы постараются избежать любых провокаций, - сказал Валлон. - Выдача нас станет взяткой, которая им не будет ничего стоить.
Радульфа такое положение дел не радовало, и он выплеснул свое недовольство на Вэланда.
- Мы ничего не заработаем, если будем шарахаться от каждой возможной опасности.
Хотя Вэланд и не поддержал ропота германца, все же его отношение к их предприятию тоже становилось все хуже. Из еды у них остался только хлеб и по две кружки воды на человека в день. Разговор не клеился, а Сиз больше не пела за работой. Кожа горела и чесалась от морской соли.
К полуночи они прошли северный мыс, ограничивающий залив. Они продолжали путь, следуя за ущербной луной. Ранним утром под небом, раскрашенным пастельными красками, они вошли в порт города Сент-Андрус и пришвартовались к молу.
Вэланд ожидал увидеть что-то более значительное, да и Радульф тоже был крайне разочарован и сетовал, что город не имеет даже приличной бухты. На северном мысу рабочие строили церковную колокольню, и, кроме нее да нескольких крытых дранкой домов у порта, имеющих более одного этажа, весь остальной город представлял собой скопище убогих лачуг.
Валлон и Радульф вместе со Снорри высадились на берег, чтобы подыскать жилище и выяснить возможности местной торговли. Вэланд бездельничал на палубе, наблюдая за причаливающими и отходящими судами. В порт заходило множество торговых кораблей со всей Северной Европы, и на появление "Буревестника" мало кто обратил внимание. Среди шотландцев, облаченных в клетчатую одежду, расхаживали важные скандинавы в мешкообразных штанах, собранных у колен.