Сперва ему показалось, что она продолжает притворяться. А может быть, ее заигрывание было действительно искренним. Но потом она отвернулась и скрестила руки у себя на груди, как будто вдруг стало холодно.
- Я владею землей в Нормандии. Я готова использовать ее в качестве залога в обмен на ссуду, необходимую для того, чтобы профинансировать экспедицию на север.
Валлон не ответил. Олень держался края долины. Гончие пока еще не догнали его.
- Я хочу, чтобы вы возглавили ее.
- Нет.
- Взгляните на это дело как на торговое предприятие. Вы можете использовать оставшиеся деньги, чтобы купить меха, слоновую кость и невольников. Любая прибыль, которую вы получите, будет вашей. А все, что мне нужно, - это возвращение сына домой живым и невредимым.
- Игра не стоит свеч.
- Это более выгодное предложение по сравнению с тем, что привело вас сюда в лохмотьях.
- Я говорю не о своей выгоде. Как только ваши деньги окажутся в моих руках, кто запретит мне присвоить их?
- Достаточно вашего слова. Я поверю ему, поскольку оно сказано человеком, проделавшим ради Вальтера столь долгий путь.
- Я никогда не встречал сэра Вальтера. Я никогда не был в Анатолии и впервые услышал слово "Манцикерт" спустя несколько недель после битвы. Благополучие вашего сына меня ничуть не беспокоит.
Маргарет побледнела.
- Вы хотите сказать, что он мертв? - Она сжала руки.
Он схватил ее запястья.
- Бумаги подлинные. Ваш сын уцелел в битве. И, насколько мне известно, он по - прежнему жив.
Обмякнув, она прижалась к нему и уткнулась лицом в грудь. Ее голоса почти не было слышно.
- Почему вы пришли сюда? В какую игру вы играете? - спросила Маргарет.
- Нет никакой игры. Скажем так, я просто случайно попал в водоворот судьбы. Но во второй раз я не дам ему себя увлечь.
Она отстранилась.
- Я по-прежнему доверяю вам. Если бы вы намеревались обмануть меня, то не признались бы в своей лжи.
- Материнская любовь слепа.
Маргарет топнула ногой.
- Если я повторю то, что вы мне рассказали, Дрого убьет вас немедленно.
- Он и так собирается меня убить.
Олень достиг высокого кустарника и бросился вправо, в сторону сторожевой башни. К тому времени когда животное поняло свою ошибку и перемахнуло преграду, оно очутилось настолько близко к Валлону, что тот мог рассмотреть его косящий назад глаз. Гончие волной перекатились через кусты.
"Они вот-вот схватят его", - подумал Валлон.
- Я помогу вам сбежать.
Валлон обернулся.
- Сегодня вечером спиртное польется рекой, - продолжила она, - к полуночи мало кто останется в сознании. Если вам удастся выйти к воротам, когда прозвонят к заутрене, то вы найдете их незапертыми.
Он решил пока не заострять внимание на отдаленных перспективах плана Маргарет. Еще будет время обдумать их, когда они отсюда выберутся, если выберутся вообще.
- Это даст нам фору всего на несколько часов. Дрого настигнет нас еще до того, как мы доберемся до следующей равнины.
- Возьмите с собой сокольника. Он знает окрестности как свои пять пальцев.
Валлон сосредоточился на практической стороне дела.
- А лошади?
- Я не смогу устроить это, не вызвав подозрений. Кроме того, скорость не спасет вас. Хитрость и везение - вот ваше единственное оружие, а хитрости вам явно не занимать.
Теперь мысль Валлона заработала быстро.
- Нам понадобится провиант. Пройдет несколько дней, прежде чем мы сможем, не рискуя, появиться вблизи обитаемых мест.
Маргарет указала на корзину.
- Тут еда и одеяла.
Она просунула руку в манжету и вынула кошелек.
- Здесь достаточно серебра, чтобы вы сумели добраться до Норвича.
- Сделка будет заключена там?
- Ростовщика зовут Арон. Король привез его в Англию из Руана, что неподалеку от моего родового поместья в Нормандии. Моя семья и раньше вела с ним дела. Я отошлю ему письмо. К тому времени как вы прибудете туда, он получит его.
Валлон наблюдал за охотой. Олень был изнурен погоней, и гончие его уже настигали. Всадники устремились к нему с разных сторон.
- Ричард пойдет с вами.
- Нет! Мне не нужна лишняя обуза, хватит и моего слуги.
- Ричард не так глуп, как кажется. Именно он помог мне разработать весь этот план. Он будет моим деловым представителем - доставит бумаги и скрепит печатью договор. К тому же его присутствие обеспечит вам определенную степень неприкосновенности. Если вас остановит нормандский патруль, Ричард покажет им документы, подтверждающие, что вы действуете по моему поручению.
- Граф знает?
- Он подозревает. Не волнуйтесь, я сумею успокоить его гнев.
- С Дрого будет сложнее.
- Он не посмеет причинить мне вред в доме своего отца.
Олень вбежал в разрушенную крепость. Сбитый с толку лабиринтом стен и траншей, он метнулся в одну сторону, потом в другую, затем взобрался на осыпавшиеся руины крепостного вала, увидел вертикальный откос на противоположной стороне и побежал вдоль него, но вскоре оказался в тупике. Загнанный в угол, олень развернулся и опустил рога навстречу приближающейся своре псов. Ближние всадники протрубили сигнал, созывающий гончих. Дрого подъехал и спрыгнул с лошади. Собаки крутились вокруг оленя.
- Если бы вы были знакомы с Вальтером, то с радостью сделали бы то, о чем я вас прошу, - сказала Маргарет. - Я понимаю, что он солгал вам, то есть я хочу сказать, что знаю о его лжи, но вы должны понять, что им двигало. Он не такой, как Дрого. У него есть обаяние и такт. Даже граф относится к нему более благосклонно, чем к собственному сыну.
Один из охотников метнулся к оленю, чтобы подсечь ему поджилки. Дрого двинулся сквозь бурлящую свору собак с мечом наголо. Валлон видел, как олень, шатаясь, стал оседать. Охотники протрубили конец охоты, и сигнал эхом разнесся по всей долине.
Маргарет тряхнула кошельком. Валлон отпихнул его в сторону.
- Я дам вам знать о своем решении вечером.
Охотники возвращались домой, освещенные багряными отблесками вечернего неба. Священнику пришлось потесниться в телеге, куда были погружены туша оленя и вепрь, добытый в этот же день. В большом зале замка слуги сложили в очаге такую кучу дров, что языки пламени угрожающе лизали балки потолка. Мужчины были уже пьяны, когда слуги вереницей внесли тушу оленя, насаженную на вертел, и водрузили над углями, чтобы потом вращать ее посредством коленчатого рычага.
Улучив минуту, Геро передал Ольбеку снадобье.
- Примите перед тем, как отправитесь в спальню. Вы говорите, что ваша жена очень хочет забеременеть. А какую позу вы обычно используете?
- Сверху. А как делают арабы?
- У них много поз, - сказал Геро, полагаясь на информацию, случайно подслушанную у шушукающихся сестер. - Одна из них особенно рекомендована для тех пар, которые хотят зачать… Нет, непочтительно говорить о плотских утехах, когда ваша леди сидит всего лишь в нескольких шагах отсюда.
Ольбек схватил его за рукав.
- Нет уж, продолжай.
- Сзади, женщина стоит на коленях, а ее голова покоится между рук.
- Как баран, что ли? Ух! У меня кровь бурлит, когда я думаю об этом.
После того как оленина была торжественно разделена и подана собравшимся вокруг стола, Ольбек поднялся и объявил, что охота утомила его супругу и они удаляются отдыхать, но застолье непременно должно продолжаться.
- Через два дня начнется Великий пост, - сказал он, - так что ешьте, пейте и веселитесь.
Все встали и, подняв кружки, громко чокнулись. Ольбек шагнул к Геро и бросил на скамью кипу пергаментных листов.
- Вот, держи. Я взял это у священника.
- Вы употребили лекарство?
- Весь пузырек. Чувствую, оно уже начало действовать.
- Это состав повышенной действенности. Надеюсь, ощущения не слишком острые?
Ольбек поморщился.
- Вообще-то, немного жгло, когда опускалось вниз.
- Вниз?
Старый сатир весело подмигнул.
- Я решил не рисковать. Я выпил его.
Геро полистал рукопись. Она была прекрасна: каждая страница украшена позолотой и миниатюрами.
Он погрустнел.
- Но я не могу портить святое писание.
Ольбек презрительно пнул стопку пергамента.
- Да ничего святого в этой писанине нет. Всего-то собрание никчемных английских летописей да несколько стихотворений и загадок. В Дареме мне один писарь перевел некоторые из них. Вот, запомнил одну:
К верхушке я заужен И волосат внизу.
Всем женщинам я нужен,
А девушка слезу Горючую роняет,
Сняв нежною рукой Покров, что сохраняет Ее и мой покой.
Ольбек, подмигнув, спросил:
- Ну что, знаешь отгадку?
Геро густо покраснел.
Ольбек потрепал его по щеке.
- У тебя грязные мысли, юный монах.
Он, покачиваясь, пошел к ожидавшей его у двери улыбающейся жене.
- Это лук! - гаркнул он.