- Я знаю только одно - эти негодяи не выполнили данного им поручения.
- Жандри только что утверждал, что они отнесли труп к мосту Марион.
- Жандри солгал. Толком я ничего не знаю и уже начинаю опасаться, что нам никогда не удастся избавиться от этого чертова Лагардера.
- А откуда тогда ваши сомнения?
Гонзаго вытащил из-под подушки свиток и медленно его развернул.
- Я не знаю людей, которым хотелось бы поиздеваться надо мной, - тихо проговорил он. - Такие проказы с принцем Гонзаго дорого кому-то обойдутся!
Пероль стоял и ждал дальнейших объяснений.
- С другой стороны, - продолжал Гонзаго, - у Жандри рука твердая. Мы сами слышали смертельный крик…
- Что там сказано, ваша светлость? - сгорая от тревоги, осведомился Пероль.
Гонзаго передал ему развернутый свиток, и Пероль впился в него глазами.
Свиток содержал следующий перечень:
Капитан Лоррен - Неаполь.
Штаупии, - Нюрнберг.
Пинто - Турин.
Матадор - Глазго.
Жоэль де Жоган - Морле.
Фаэнца - Париж.
Салиъданъя - там же.
Пероль - …
Филипп Мантуанский, принц Гонзаго - …
Два последних имени были написаны не то красными чернилами, не то кровью. Рядом с ними не стояло никакого названия города - мститель еще не знал, где их настигнет его рука.
Семь первых имен, написанные черными чернилами, были отмечены красными крестами. Гонзаго и Пероль не могли не понять, что означает эта отметка. Свиток задрожал в руках Пероля, словно осиновый листок.
- Когда вы его получили? - пролепетал он.
- Сегодня рано утром, но уже после того, как открыли ворота и эти сумасшедшие начали повсюду шуметь.
Шум и вправду стоял оглушительный. Новорожденная биржа еще не успела остепениться и принять приличный вид. Все орали одновременно, и этот концерт голосов напоминал ропот народного восстания. Но именно об этом Пероль и мечтал.
- А как вы это получили? - спросил он.
Гонзаго молча указал на окно напротив его постели, одно из стекол которого было разбито. Пероль понял и, поискав глазами, увидел на ковре камень, лежавший среди осколков стекла.
- Это меня и разбудило, - сказал Гонзаго. - Я прочел список, и он натолкнул меня на мысль, что Лагардер мог спастись.
Пероль повесил голову.
- Если только, - продолжал Гонзаго, - это не дерзость какого-нибудь его сообщника, еще не знающего о судьбе, постигшей шевалье.
- Будем надеяться, - пробормотал Пероль.
- Как бы там ни было, я тут же вызвал Ориоля и Монтобера. Сделал вид, что ничего не знаю, шутил с ними, подзуживал, пока они не признались, что оставили труп на куче хлама на улице Пьера Леско.
Пероль стукнул кулаком по колену.
- Большего и не требовалось! - воскликнул он. - Раненый мог прийти в себя.
- Скоро мы узнаем, как было дело, - успокоил его Гонзаго. - Я послал Плюмажа и Галунье все выяснить.
- Неужто вы доверяете этим двум ренегатам, ваше высочество?
- Я не доверяю никому, друг мой Пероль, даже тебе. Если бы я мог делать все сам, мне бы не был нужен никто. Они напились этой ночью, они виноваты и знают это - еще один повод в пользу того, что на сей раз плутовать не станут. Я позвал их и велел отыскать двух молодцов, которые защищали ночью молодую авантюристку, выступающую под именем Авроры де Невер.
Произнося последние слова, Гонзаго не смог сдержать улыбку. Пероль оставался серьезным, как факельщик.
- Я велел им также перевернуть все вверх дном, - продолжал Гонзаго, - но узнать, не удалось ли этому мерзавцу снова уйти от нас.
Он позвонил и приказал вошедшему слуге:
- Пусть приготовят мой портшез. А ты, мой друг Пероль, - обратился он к фактотуму, - поднимешься к принцессе и, как обычно, передашь ей выражения моего самого глубокого почтения. И смотри во все глаза. Потом доложишь, как выглядела передняя госпожи принцессы и каким тоном ответила тебе камеристка.
- Где мне искать вас, ваша светлость?
- Сначала я отправлюсь в домик. Мне не терпится увидеть нашу юную искательницу приключений с улицы Пьера Леско. Похоже, она и эта дурочка донья Крус - подруги. Потом я буду у господина Лоу, который мною пренебрегает, затем покажусь в Пале-Рояле, где мое отсутствие может нанести мне вред. Кто знает, что будут теперь клеветать обо мне?
- Все это продлится долго.
- Нет, недолго. Мне нужно повидаться с нашими друзьями, нашими добрыми друзьями. День у меня получается отнюдь не праздный, и вечером я подумываю устроить небольшой ужин… Но мы еще поговорим об этом.
Гонзаго подошел к окну и поднял валявшийся на ковре камень.
- Ваша светлость, - сказал Пероль, - прежде чем вас покинуть, мне хотелось бы предостеречь вас относительно этих мошенников.
- Плюмажа и Галунье? Я знаю, они очень дурно с тобой обошлись, бедняга Пероль.
- Дело не в этом. Мне почему-то кажется, что они предатели. И вот вам доказательство: они участвовали в схватке во рву замка Келюс, а в списке смертников их нет.
Гонзаго, задумчиво разглядывавший камень, проворно развернул список.
- Верно, - пробормотал он, - их имен здесь нет. Но если этот список составил Лагардер и если наши мошенники его люди, то он записал бы их сюда в первую очередь - чтобы скрыть обман.
- Это слишком уж тонко, ваша светлость. В смертном поединке нельзя пренебрегать ничем. Со вчерашнего дня вы делаете ставку неизвестно на что. Этот странный горбун, который не спрашиваясь влез в ваши дела…
- Ты заставил меня призадуматься, - прервал Гонзаго. - Теперь нужно, чтобы этот тип выложил все свои карты.
Он выглянул в окно. Горбун стоял перед своей конурой и внимательно смотрел на окна Гонзаго. Увидев его, горбун опустил взор и почтительно поклонился.
Гонзаго снова уставился на камень.
- Узнаем, - прошептал он. - Все узнаем. Мне кажется, сегодняшний день будет стоить прошедшей ночи. Ступай, друг мой Пероль. А вот и портшез! До свиданья!
Пероль ушел. Гонзаго сел в портшез и велел нести его в домик доньи Крус.
Идя по коридорам в покои принцессы Гонзаго, Пероль тихонько бормотал себе под нос:
- Я не испытываю к Франции, моей прекрасной родине, той идиотской нежности, какую иногда приходится видеть. Если иметь деньги, то родину можно найти где угодно. Моя копилка уже почти полна, а через двадцать четыре часа я смогу запустить руку в сундуки принца. Принц, похоже, уже не тот, что прежде. Если за сегодняшний день наши дела не улучшатся, я пакую чемодан и отправляюсь искать воздух, более подходящий для моего нежного здоровья. Ладно, сегодня мина еще не взорвется.
Плюмаж-старший и брат Галунье пообещали принцу Гонзаго разорваться на части, но положить конец его сомнениям. Они были людьми слова. Сейчас они сидели в темном кабачке на улице Обри-ле-Буше, где пили и ели за четверых.
Их лица сияли от радости.
- Он не погиб, разрази меня гром! - воскликнул Плюмаж и поднял кубок.
Галунье наполнил его и повторил:
- Он не погиб!
Друзья чокнулись и выпили за здоровье шевалье Анри де Лагардера.
- Ах, гром и молния! - снова заговорил Плюмаж. - Он должен хорошенько нас оттузить за все глупости, что мы понаделали со вчерашнего вечера.
- Мы были с тобой под мухой, мой благородный друг, - ответствовал на это Галунье, - а хмель возбуждает в человеке легковерие. Кроме того, мы покинули его в весьма затруднительном положении.
- Да разве для этого маленького негодника бывают затруднительные положения? - в восторге закричал Плюмаж. - Битый туз! Да если я даже увижу его нашпигованного салом словно пулярка, то все равно скажу: "Раны Христовы! Ничего, он выпутается!"
- Все дело в том, - задумчиво проговорил Галунье, маленькими глотками попивая скверное винцо, - что он умница. Мы можем гордиться, что участвовали в его воспитании.
-Да ты, миленький, выразил мои самые сокровенные чувства. Пусть он лупцует нас сколько угодно, я все равно предан ему душой и телом!
Галунье поставил пустой стакан на стол.
- Мой благородный друг, - проговорил он, - если ты позволишь сделать мне одно наблюдение, то я скажу, что намерения твои превосходны, но вот роковая слабость к вину…
- Дьявол меня раздери! - перебил гасконец. - Послушай, сокровище мое, ведь ты был втрое пьянее меня!
- Ладно, ладно, раз уж ты повернул дело таким образом, лучше оставим это. Эй, дочка, тащи-ка сюда еще жбан!
С этими словами он обхватил своими длинными, тощими и крючковатыми пальцами талию служанки, которая дородностью очень смахивала на бочку. Плюмаж с состраданием разглядывал друга.
- Эх, бедняга ты бедняга! - сказал он. - Видишь соломинку в глазу у соседа, а у себя не замечаешь бревна, негодник ты этакий.
Явившись утром к Гонзаго, приятели были убеждены в том, что Лагардер погиб насильственной смертью: на рассвете они побывали на Певческой улице и видели, что двери там выломаны. На первом этаже никого не было. Соседи ничего не знали о судьбе молоденькой девушки, Франсуазы и Жана Мари Берришона. На втором этаже, рядом с сундуком, замок которого был сломан, они заметили лужу крови. Все было ясно: негодяи, напавшие вечером на розовое домино, которое было поручено им, Плюмажу и Галунье, защищать, сказали правду - и Лагардер мертв.