- И притом значительное, - подтвердил гасконец. - Честно говоря, нельзя брать ту же плату от отца, жаждущего отомстить за честь дочери, и от Дамона, желающего до срока наследовать Пифию.
- И чего вы требуете?
- Утроить сумму.
- Согласен, - не раздумывая, бросил Пероль.
- Во-вторых, после исполнения мы все должны стать слугами дома Гонзаго.
- Согласен, - повторил доверенный принца.
- В-третьих…
- Вы слишком много требуете… - начал Пероль.
- Разрази меня гром! - вскричал Плюмаж, обращаясь к Галунье. - Он считает, что мы слишком много требуем!
- Ну будьте же справедливы! - примирительно заговорил нормандец. - А ежели королевский племянник захочет отомстить за друга?
- В этом случае, - ответил Пероль, - мы пересечем границу, Гонзаго выкупит свои владения в Италии, и там все мы будем в безопасности.
Плюмаж вопросительно взглянул сперва на Галунье, потом на остальных своих единомышленников.
- Уговорились, - объявил он. Пероль протянул ему руку.
Гасконец не принял ее. Он хлопнул по своей шпаге и сказал:
- Вот нотариус, который послужит мне гарантией вашей честности, милейший господин де Пероль, - объявил он. - Битый туз! Попробуйте только надуть нас!
Пероль, обретший свободу, направился к двери.
- Но если вы его упустите, договора не было, - объявил он с порога.
- Само собой разумеется. Можете спокойно спать, милейший господин де Пероль!
Уходящего конфидента принца Гонзаго провожали раскаты смеха, а затем все голоса слились в ликующем хоре:
- Вина! Вина!
4. МАЛЕНЬКИЙ ПАРИЖАНИН
Только-только пробило четыре пополудни. У наших храбрецов было полно времени. Если не считать Галунье, который все чаще бросал взгляды на косоглазую толстуху и шумно вздыхал, все веселились.
В зальце кабачка "Адамово яблоко" пили, кричали, пели. А на дне келюсских рвов косцы, поскольку жара спала, продолжали сгребать сено.
Вдруг от кромки леса донесся стук копыт, а спустя некоторое время во рву раздались вопли.
Это косцы с криками разбегались от небольшого отряда волонтеров, награждавших их ударами шпаг плашмя. Волонтеры приехали за фуражом, и, разумеется, лучшего сена они не нашли бы нигде.
Восемь наших храбрецов подбежали к оконцу, чтобы лучше видеть.
- Отважные ребята! - заметил Плюмаж-младший.
- Не побоялись подъехать под самые окна маркиза! - добавил Галунье.
- Сколько их? - Три, шесть, восемь…
- Ровно сколько нас.
Фуражиры же тем временем спокойно набирали себе сена, смеясь и перекрикиваясь во все горло. Они прекрасно знали, что старинные фальконеты Келюса давно уже молчат.
Они тоже были в кожаных полукафтанах, лихо заломленных шляпах и с длинными рапирами, почти все молодые, только у двоих или троих в усах пробивалась седина, но в отличие от наших мастеров шпаги у них у каждого из седельных кобур торчали пистолеты.
Обмундировка у них была крайне разномастная. В этом маленьком отряде можно было увидеть поношенные мундиры самых разных регулярных частей. Были тут два егеря из полка де Бранкаса, канонир из Фландрской бригады, каталонский стрелок из-за Пиренеев и даже старик-арбалетчик, который, может быть, участвовал еще во Фронде. Одежда остальных уже давно утратила свои отличительные признаки, точь-в-точь как стершиеся медали. А вместе их вполне можно было принять за обычную шайку с большой дороги.
И то сказать, эти искатели приключений, взявшие себе имя королевских волонтеров, мало чем отличались от разбойников.
Закончив свои труды и навьючив лошадей, они поднялись наверх. Их главарь, один из двух стрелков де Бранкаса, носивший галуны бригадира, огляделся и крикнул:
- Сюда, господа! Вот где наше место!
И он указал пальцем на кабачок "Адамово яблоко".
- Ура! - закричали фуражиры.
- Государи мои, - пробурчал Плюмаж-младший, - советую вам снять шпаги со стены.
В один миг все пояса были застегнуты, и восемь наших храбрецов, отойдя от окошка, уселись за столы.
В воздухе запахло большой потасовкой. Брат Галунье кротко улыбался в редкие усишки.
- И мы утверждаем, - заговорил Плюмаж, чтобы создать видимость непринужденной беседы, - что лучшая стойка, когда сражаешься с левшой, а он крайне опасен…
В это время в дверях показалась бородатая физиономия предводителя мародеров.
- Ребят, а кабачок-то занят! - крикнул он.
- Так освободим его! - ответили его подчиненные.
Предложение было простое и логичное. У командира, которого звали Карриг, никаких возражений против него не имелось. Волонтеры спешились и привязали своих коней, навьюченных вязанками сена, к кольцам, вбитым в стену кабачка.
Наши виртуозы шпаги продолжали сидеть как ни в чем не бывало.
- А ну, выметайтесь, да поживей! - объявил Карриг, вошедший первым. - Здесь места хватит только для королевских волонтеров.
Ответом ему было молчание. Только Плюмаж полуобернулся к друзьям и тихо сказал:
- Спокойно, дети мои! Не будем выходить из себя и заставим господ королевских волонтеров поплясать.
Люди Каррига уже ввалились в кабачок.
- Вы слышали, что вам сказано? - бросил тот.
Учителя фехтования поднялись и вежливо подрюнились.
- Да вышвырнуть их через окно! - предложил канонир.
При этом он взял полный стакан Плюмажа и поднес, его к губам.
А Карриг продолжал:
- Вы что, мужланы неотесанные, не видите, что нам нужны ваши кувшины, столы и табуреты?
- Битый туз! - рявкнул Плюмаж-младший. - Сейчас вы у нас, голуби мои, все получите!
И он разбил кувшин о голову канонира, а брат Галунье бросил свой тяжелый табурет в грудь Каррига.
В тот же миг в воздухе сверкнули шестнадцать клинков. Все, находившиеся здесь, были опытные, храбрые вояки и большие любители подраться. В схватку они вступили все разом и с огромным удовольствием.
В шуме выделялся тенор Плюмажа.
- Сын человеческий! Задайте им! Задайте! - кричал он. На это Карриг и его люди, бесстрашно бросившись в атаку, отвечали:
- Вперед! Лагардер! Лагардер!
И тут произошла неожиданная развязка. Плюмаж и Галунье, бывшие в первом ряду, отступили и толкнули между двумя сражающимися отрядами массивный стол.
- Битый туз! - крикнул гасконец. - Всем опустить шпаги!
Трое или четверо волонтеров уже получили царапины. Штурм им не удался, и они только теперь сообразили, с кем имеют дело.
- Что это вы тут кричали? - дрожащим от волнения голосом спросил брат Галунье. - Что кричали?
Остальные учителя фехтования ворчали недовольно:
- Да мы их тут, как котят, передавим!
- Тихо! - властно остановил их Плюмаж и обратился к пришедшим в смятение волонтерам: - А ну, отвечайте честно и без утайки, почему вы кричали: "Лагардер!"?
- Потому что Лагардер - наш командир, - ответил Карриг.
- Шевалье Анри де Лагардер?
- Да.
- Наш Маленький Парижанин! Наше сокровище! - заворковал Галунье, у которого даже глаза увлажнились.
- Минутку, - остановил его Плюмаж. - Тут нужно разобраться. Мы оставили Лагардера в Париже, он служил в гвардейской легкой кавалерии.
- Лагардеру наскучила эта служба, - сообщил Карриг. - он оставил себе только мундир, и сейчас командует в этой Долине ротой королевских волонтеров.
- Раз так, - приказал гасконец, - все шпаги в ножны! Сын человеческий! Друзья Маленького Парижанина - наши друзья, и сейчас мы вместе выпьем за первую в мире шпагу.
- Согласен! - сказал Карриг, сообразивший, что его отряд легко отделался.
Господа королевские волонтеры торопливо вкладывали шпаги в ножны.
- А хотя бы извинения мы получим? - осведомился гордый, как все кастильцы, Пепе Убийца.
- Дружок, ежели у тебя так горит душа, ты получишь удовлетворение, сразившись со мной, - отвечал Плюмаж. - Что же касается этих господ, они под моим покровительством. За стол! Эй, вина! Я ошалел от радости! - и он протянул Карригу свой стакан со словами: - Имею честь представить вам моего помощника Галунье, который, не в обиду будь вам сказано, намеревался научить вас пляске, о какой вы даже и представления не имеете. Он, как и я, преданный друг де Лагардера.
- И гордится этим, - добавил брат Галунье.
- Что же до этих господ, - продолжал гасконец, - уж вы простите им их дурное настроение. Они приготовились разделаться с вами, мои храбрецы, а я вырвал у них кусок изо рта, опять же не в обиду будь вам сказано. Выпьем!
Все выпили. Последние слова Плюмажа польстили его друзьям, а господа королевские волонтеры, похоже, сделали вид, будто не заметили их и не выразили обиды. И то сказать, они избавились от изрядной взбучки.
И пока толстуха ходила в погреб за холодным вином, остальные вынесли на лужайку столы, скамейки и табуреты, поскольку зальчик "Адамова яблока" оказался слишком мал для столь воинственной компании.
Вскорости все, вполне довольные, расселись за столами.
- Поговорим о Лагардере! - предложил Плюмаж. - Это ведь я дал ему первые уроки обращения со шпагой. Ему не было еще и шестнадцати, но какие надежды он подавал!
- Сейчас ему чуть больше восемнадцати, - сказал Карриг, - и, Бог свидетель, он их оправдал.
Виртуозы фехтования невольно прониклись интересом к герою, о котором им уже прожужжали уши. Они слушали, и ни у одного из них не возникло желания встретиться с ним, иначе как за столом.
- Так, говорите, он оправдал надежды? - воодушевившись продолжал Плюмаж. - Семь смертных грехов! И конечно, он все так же красив и так же бесстрашен, как лев!