- Силы небесные! - заметила Нивель. - Неужели так трудно догадаться? Он рассказывает, сколько у него акций и каких.
- Вы посмотрите, что делается! - воскликнул Навайль. - Кто там ставил сто к одному?
- Никто, - отозвался Ориоль. - Самое большее пятьдесят. Хочешь двадцать пять?
- Ну уж нет! Смотрите! Смотрите!
Горбун все еще стоял на коленях перед креслом Авроры. Донья Крус встала между ними, но горбун отстранил ее рукой и сказал:
- Не нужно.
Эти два слова он произнес довольно тихо. Но голос его был до такой степени непохож на прежний, что донья Крус, широко раскрыв глаза, невольно попятилась. Вместо резкого и скрипучего, к которому все уже привыкли, голос горбуна зазвучал по-мужски, стал мягким, приятным и глубоким. И тут горбун произнес имя Авроры. Цыганка почувствовала, как девушка слегка вздрогнула в ее объятиях. Затем донья Крус услышала тихие слова, произнесенные Авророй:
- Я грежу!
- Аврора! - все так же стоя на коленях, повторил горбун.
Девушка спрятала лицо в ладони. Крупные слезы покатились по ее дрожащим пальцам. Тем, кто смотрел через приоткрытую дверь на донью Крус, казалось, что они присутствуют при каком-то колдовстве. Цыганка стояла, откинув голову назад, раскрыв рот и пристально глядя в одну точку.
- Клянусь небом! - воскликнул Навайль. - Чудеса да и только!
- Тс-с! Смотрите! Ее словно притягивает непреодолимая сила.
- У горбуна есть какой-то талисман, он зачаровал ее!
Одна Нивель знала точно, как называются эти чары и талисманы. Эта хорошенькая девушка, имевшая обо всем свое мнение, верила лишь в сверхъестественную силу голубых акций.
Стоявшие у двери подметили верно Аврора невольно склонилась в ту сторону, откуда доносился звавший ее голос.
- Я грежу! Грежу! - всхлипывая, лепетала она. - Это ужасно! Я же знаю, что его больше нет!
- Аврора! - третий раз повторил горбун.
Донья Крус хотела что-то сказать, но он жестом велел ей этого не делать.
- Не поворачивайте голову, - тихо сказал он мадемуазель де Невер, - мы с вами на краю пропасти, одно неверное движение - и с нами кончено.
Донья Крус была вынуждена сесть подле Авроры. Ноги ее подкосились.
- Я дал бы двадцать луидоров, чтобы узнать, что он ей говорит! - воскликнул Навайль.
- Проклятье! - проговорил Ориоль. - Я начинаю думать, что… Но он ведь не дал ей никакого зелья!
- Ставлю сто пистолей на горбуна, - предложил Носе. Между тем горбун продолжал:
- Вы вовсе не грезите, Аврора, ваше сердце вас не обманывает, это я.
- Вы! - прошептала девушка. - Я не смею открыть глаза. Флор, сестра, посмотри!
Донья Крус поцеловала подругу в лоб и незаметно сказала:
- Это он!
Аврора раздвинула пальцы перед глазами и взглянула. Сердце чуть не выпрыгнуло у нее из груди, но ей удалось подавить возглас радости. Она осталась неподвижна.
- Эти люди не верят в небеса, - бросив быстрый взгляд в сторону двери, проговорил горбун, - но зато они верят в ад, поэтому их нетрудно обвести вокруг пальца, изобразив зло. Повинуйтесь, Аврора, любимая, но не сердцу, а какой-то странной притягательности, которой, по их мнению, обладает дьявол. Делайте вид, что властные движения моей руки вас зачаровывают.
Он сделал несколько пассов перед лицом Авроры, и она послушно склонилась к нему.
- Она поддается! - вскричал ошеломленный Навайль.
- Поддается! - зашептали вслед за ним все приятели. А толстяк Ориоль что есть духу бросился к балюстраде и вскричал:
- Вы пропускаете самое интересное, ваша светлость! На это стоит посмотреть, черт бы меня побрал!
Гонзаго позволил подвести себя к двери.
- Тс-с! Не спугните! - сказал кто-то, когда принц приблизился.
Ему уступили место. От изумления Гонзаго потерял дар речи. Горбун тем временем продолжал делать пассы. Очарованная Аврора все ниже наклонялась в его сторону. Горбун был прав. Те, кто не верует в Бога, часто верят во всякую чушь, пришедшую в основном из Италии - в приворотные зелья, заговоры, оккультные силы, магию. Гонзаго - вольнодумец Гонзаго! - пробормотал:
- Да он колдун!
Стоявший рядом с принцем Галунье размашисто перекрестился, а Плюмаж-младший проворчал:
- Мошенник где-то добыл жир повешенного. Да-да, битый туз, вот увидите!
- Теперь давай руку, - тихо проговорил Авроре горбун. - Медленно, очень медленно, словно невидимая сила заставляет тебя протянуть ее.
Аврора отняла руку от лица и угловатым движением опустила ее вниз. Если бы люди на галерее видели ее милую улыбку! Но им была видна лишь волнующаяся грудь, да запрокинутая голова с густыми волосами. Теперь зрители наблюдали за горбуном не без опаски.
- Ризы господни! - воскликнул Плюмаж. - Эта негодница дала ему руку!
Изумленные зрители зашумели:
- Он делает с ней, что хочет. Это какой-то дьявол!
- Гром и молния! - добавил Плюмаж, взглянув на Галунье. - Чтобы в такое поверить, нужно увидеть собственными глазами!
- А я вижу и все равно не верю, - заметил стоявший позади принца Пероль.
- Да Господь с вами! - набросились на него. - Разве такое можно отрицать!
Пероль лишь удрученно качал головой.
- Нельзя пренебрегать ничем, - вполголоса продолжал горбун, явно имевший причины рассчитывать на помощь доньи Крус. - Гонзаго и этот его проклятый фактотум уже здесь. Их тоже нужно одурачить. Когда прикоснешься пальцами к моей руке, Аврора, вздрогни и с изумлением оглядись. Отлично!
- Я играла это в Опере, в "Красавице и звере", - пожав плечами, сообщила Нивель. - Изумление у меня получалось лучше, чем у этой крошки, правда, Ориоль?
- Вы были, как всегда, очаровательны, - ответил толстяк-финансист. - Но бедняжку словно ударило, когда их руки соприкоснулись!
- Доказательство антипатии и дьявольских сил, - наставительно произнес Таранн.
Барон де Батц, желая показать свою образованность, подтвердил:
- Та, антипатия и тьяфольские сила! Вот тшорт!
- А теперь, - продолжал горбун, - повернись ко мне всем телом, но не спеши, не спеши.
Он встал и устремил на девушку властный взгляд.
- Вставай, словно автомат, - наставлял он. - Хорошо. Теперь взгляни на меня, сделай шаг и упади в мои объятия.
Аврора послушно сделала все, что нужно. Донья Крус сидела неподвижно, как статуя.
За широко распахнутой дверью раздались бурные рукоплескания.
Прелестная головка Авроры лежала на груди Эзопа II.
- Ровно пять минут по часам! - воскликнул Навайль.
- Он что, превратил очаровательную сеньориту в соляной столб? - осведомился Носе.
Толпа зрителей с гомоном вбежала в залу. Горбун сухо хихикнул и обратился к Гонзаго.
- Ваша светлость, сами видите, это было нетрудно.
- Ваша светлость, - вмешался Пероль, - в этом есть что-то непонятное. Этот бездельник, должно быть, ловкий пройдоха, не верьте ему.
- Ты боишься, что он стащит у тебя голову? - осведомился Гонзаго. Затем, повернувшись к Эзопу II, добавил: - Браво, друг мой! Мы все отдаем тебе должное!
- Она готова, ваша светлость, - ответил горбун.
- И будет такой до самой свадьбы?
- До свадьбы да, но не долее.
- За сколько продашь свой талисман, а, горбун? - воскликнул Ориоль.
- Почти даром. Но чтобы им пользоваться, нужно прикупить еще кое-что, а это станет недешево.
- Что прикупить? - удивился толстяк-финансист.
- Ум, - ответил Эзоп. - Сходите на рынок, да приценитесь, сударь мой.
Ориоль мгновенно нырнул в толпу. Раздались аплодисменты. Шуази, Носе и Навайль окружили донью Крус и принялись жадно ее расспрашивать.
- Что он говорил? По латыни? У него в руке что-нибудь было?
- Он говорил по-древнееврейски, - ответила цыганка, которая уже начала приходить в себя.
- И девушка его понимала?
- С легкостью. Он сунул руку в левый карман и вытащил оттуда что-то, напоминающее… как бы лучше это сказать?
- Перстень со знаком зодиака?
- Скорее, пачку акций, - вставила Нивель.
- Это походило на носовой платок, - отрезала цыганка и повернулась к любопытствующим спиной.
- Проклятье! Да тебе цены нет, друг мой! - положив руку на плечо горбуна, проговорил Гонзаго. - Я в восхищении!
- Для начала неплохо, не правда ли, ваша светлость? - со скромной улыбкой ответил Эзоп И, он же Иона. - Но попросите этих господ немного отойти. Подальше, прошу вас, подальше! А то она может испугаться. Мне ведь пришлось нелегко. Ну, и где же нотариус?
- Пусть пригласят королевского нотариуса! - распорядился принц Гонзаго.
13. ПОДПИСАНИЕ КОНТРАКТА
Весь предыдущий день принцесса Гонзаго провела у себя в покоях, однако многочисленные визитеры то и дело нарушали одиночество, на которое уже так давно обрекла себя вдова де Невера. С утра она написала немало писем, и посетители спешили ответить ей лично. Таким образом она приняла кардинала де Бисси, губернатора Парижа герцога де Трема, начальника полиции господина Машо, президента Ламуаньона и вице-канцлера Вуайе д'Аржансона. У всех без исключения она просила защиты от господина де Лагардера, этого лжедворянина, похитившего ее дочь. Всем она пересказала свой разговор с Лагардером, который, будучи в ярости оттого, что не получил чаемую награду невероятных размеров, прибег к бесстыдным разоблачениям.
Все были возмущены поведением Лагардера. Да, впрочем, и было отчего. Самые мудрые из советчиков принца Гонзаго придерживались того мнения, что обещание Лагардера предъявить мадемуазель де Невер было обманом, однако убедиться в этом не помешало бы.