Славка в ожидании, когда вернется Саша, сидел у боковой стенки дома и гладил повизгивавшего Тобика. Заметив, что Алька куда-то исчез, Славка забеспокоился, как бы он не попался кому-нибудь на глаза, и выглянул из-за угла. На крыльце стоял Алька перед Нюрой и держал в руке скомканную наволочку.
- Мазилка бессовестный! - сказала Нюра.- Говори, зачем наволочку взял?
Алька вздохнул и опустил голову.
Славка насторожился и прислушался, что ответит Алька.
Алька молчал.
- Я тебя спрашиваю. Сейчас же отвечай!
- Пулемет чистить…- сказал Алька и подумал, что Саша и Слава никогда уж больше не будут с ним водиться.
Услыхав Алькин ответ, Славка дернулся вперед, прищемив Тобику лапу Тобик с визгом отскочил в сторону.
- Подойди ко мне, Слава,- сказала Нюра.- Что там у вас за пулемет?
"Все!" - подумал Славка. Глядя в землю, он медленно шел к Нюре, держа в руке свои тряпки.
- Тетя Нюра,- вскинул он голову,- мы в складе помогаем товарищу Цюре, а его,- указал он на Альку,- я не посылал, он сам пошел.
- Сам пошел,- подтвердил Алька, глядя широко открытыми глазами на Славку, который так бессовестно врал про Цюру и про склад.
- Положи-ка наволочку! - приказала Нюра.- И чтоб я вас такими чумазыми больше не видела…
Алька присел на корточки и положил наволочку прямо на ступеньки. Нюра подняла ее и пошла в сенцы.
- Звонок несчастный! - зашипел Славка.
- Алексей, стань в угол! - послышался Нюрин голос, и Алька, еще раз вздохнув, поплелся в комнату.
На дорожке из-за дома показался Саша. "Не вышел дядя Андрей,- будем ремонтировать…"
- Пошли к Мишуне,- сказал Славка,- а то выходит, что я Нюре наврал.
- Старшину Лаврова к начальнику!-крикнул дежурный, выскочив из комнаты службы, и, придерживая противогаз, побежал к казарме. У капитана и старшего лейтенанта определенно были какие-то важные дела. Дядя Андрей даже завтракать не пошел.
Саша постоял у дома и направился вслед за Славкой к складу, где был сейчас Цюра.
На первый взгляд Цюра ничем не отличался от других пограничников - роста он был среднего, но в кости широк, и сила у него была непомерная. Стоило только посмотреть, как он воевал с лошадьми, особенно с Буяном! Выведет Осу или Буяна, или своего Серого на прогулку, упрется короткими ногами в землю, повод на кисть намотает, а руки согнет так, что на плечах гимнастерка чуть не лопается. Буян - и на дыбы, и задом бьет, или, оскалив морду и развевая хвост по ветру, струной натягивает повод и носится по кругу - толку никакого! Стоит Цюра, словно вкопанный, и с самим Буяном, как с малым жеребенком, управляется.
"Настоящий медведь,- говорили пограничники.- Попробуй свяжись с ним - в дугу согнет!" Так и окрестили его Мишуней.
Особенно укрепилось за Цюрой это прозвище, когда он один задержал вооруженного нарушителя и чуть было не задушил его голыми руками. По борьбе Цюра. был первым в отряде. Правда, Лавров иногда клал его на лопатки: Лавров брал не только силой, но и ловкостью.
Открытую дверь склада наполовину загораживал стол с привинченными на углу слесарными тисками. За столом сидел Цюра и что-то записывал в разграфленную книжечку. В глубине виднелась пирамида с оружием, вдоль стен - какие-то ящики, катушки кабеля, железные бидоны и другое имущество.
- А знаешь, как товарищ Цюра лошадь спас? - остановившись за дверью так, чтобы Цюра мог его слышать, спросил Славка.- На шоссе противотанковые шурфы были вырыты для фугасов, это когда война была,- полтора метра глубины, метр ширины. Дождь пошел и налил в те ямы воды. Ну вот, ночью обоз проходил. Самая лучшая лошадь и упала в шурф. Тут - бомбежка! Обозник постромки обрубил, снял хомут и ускакал на пристяжной…- Славка вытянул шею и посмотрел, слушает ли его Цюра.- Лошадь стояла в шурфе и всю ночь ржала…- у Славки даже голос задрожал.- А Иван Афанасьевич нашел себе двух помощников, оглоблю подложил и вытащил ее. Знаешь, какая лошадь была? Кровный дончак! На конный завод забрали! - Славка даже языком прищелкнул и еще раз посмотрел за дверь.
- Истинная правда! Все как есть точно, все правильно! - раздался прямо над ними густой и благожелательный бас. К складу подошел неизвестно откуда взявшийся Зозуля и присел на ящик возле стенки.- Цюра у нас,- продолжал он,- по конячим делам - первое лицо, самый что ни есть специалист, за лошадей и душу отдаст. И скажу я вам по секрету…- тут Зозуля приложил палец к губам и жестом поманил к себе ребят.
Саша и Славка подошли. Как видно, Зозуля не зря затеял этот разговор, и Саша решил выждать, чтобы разобраться, к чему он клонит.
- Так вот. Цюра-то наш,- сказал Зозуля и, оттопырив большой палец, указал им через плечо на дверь,- хитрое дело задумал!..
Саша посмотрел на Славку, но тот, по видимому, тоже впервые слышал про это дело.
- Не ест, не пьет,- продолжал Зозуля,- Серого кормит, гулять водит, на баяне ему играет, кино показывает, сам в конюшню жить перешел: скачки затевает!
Из склада донеслось легкое покашливание.
- …А только,- тут Зозуля вскинул брови и с сомнением поджал губы,- вес у нашего Цюры никак не жокейский, наверняка раза в два больше. Один Серый его, пожалуй, и сдюжит, потому всю жизнь телегу таскает, а как другой конь поделикатнее, так, не дай бог, и копыта откинет!
Цюра, очевидно, слыхавший весь разговор, кашлянул громче, отодвинул табуретку, но промолчал.
- А правда, он лошадь оглоблей вытащил? - спросил Саша.
- Точно. Все правильно! Я вам скажу: не только лошадь, он и Бобика одного спас. Хотя он в натуре и куркуль - душа у него добрая…
Цюра еще раз покашлял в складе, но Зозуля, казалось, не обратил на это никакого внимания.
- Эх, и пушка у нас на фронте была! - продолжал он.- Зда-а-ровая… Как гакнет, аж земля трусится! А под той пушкой такой масенький Бобик жил,- на фрицев брехал… А чтоб та пушка стреляла, пушкари ее салом мазали. Ну вот, залез той Бобик сало лизать, а пушкари и выстрелили. Смотрю: что такое? По небу собака летит, хвостом крутит, туды-сюды окусывается и гавкает…
- Вот и я сижу и думаю,- донесся из склада громкий голос Цюры: - "Что там за собака такая брехливая, что там за Бобик гавкает?.." А-а-а! Степан Григорьевич?! Мое почтеньице. Просим, просим…- Цюра вышел и, уперев руки в бока, стал против Зозули.
- Здравствуйте, здравствуйте, Иван Афанасьевич, как поживаете? - благосклонно отозвался Зозуля.- А я вот тут с хлопцами на разные предметы балакаю…
- Балакайте, балакайте,- разрешил Цюра,- то-то, я думаю: "Что ж оно на всю заставу горелой кашей несет?"
Зозуля мигом вскочил, сосредоточенно потянул носом воздух и, горестно вскрикнув, побежал к своей кухне.
У Саши немного отлегло от сердца. Он сразу понял, что не зря к ним Зозуля подсел: начнет про Бобика, а кончит как раз про пулемет.
- Ну, а вы что скажете? - спросил у ребят Цюра. Глаза у него были узенькие, зоркие. Как посмотрит - сразу определит, чего ты стоишь.
- Мы помогать пришли,- нашелся Славка.- Давайте мы вам что-нибудь делать будем.
- А что ж вы мне будете делать? - все еще подозрительно глядя на них, спросил Цюра.
- Давайте мы вам винтовки или пулеметы почистим…
- Пулеметы уже почищены,- спокойно заметил Цюра.
- Ну, тогда так что-нибудь почистим,- неопределенно сказал Славка.
Саша подошел к тискам и заложил палец между стальными губками. Неожиданно ему в голову пришла мысль, что если он зажмет палец и вытерпит боль, тогда он снова будет иметь право считать себя и волевым и честным человеком. Саша незаметно потянул винт и, побледнев от боли, зажал тиски.
- Один дурень папироску к руке приложил и терпел, пока не выкурил,- спокойно сказал Цюра,- а потом целый месяц руку лечил…
Цюра не знал, что Саша потерял сегодня внутреннюю точку опоры.
Человек уверен в себе только в том случае, если совесть у него чиста, а вот они со Славкой растеряли сегодня то хорошее настроение, которое совсем уже налаживалось, когда ходили за минералами.
- Как ты думаешь,- спросил Цюра,- кому-нибудь интересно, что он папироской руку сжег?
Саша молча ослабил тиски. Палец побелел и весь был покрыт следами стальной насечки.
- И я говорю,- подтвердил Цюра,- вовсе неинтересно. А что ты палец давил, тоже никому не нужно…
Славка, выпучив глаза, с уважением смотрел на Сашу. На такую штуку сам он едва ли решился бы. И хотя Цюра Сашку не одобрял, все-таки вышло все как будто на пользу дела. Сразу видно, что доверять им можно.
- Да нет, дядя Ваня,- сказал Славка,- это он просто так. А мы пришли вам помогать, работать…
- Хм…- сказал в раздумье Цюра.-Ну что ж, раз помогать - работа найдется. Вот тут у меня списанного кабеля катушек двадцать. Если его перемотать да проверить, еще за милую душу в дело пойдет.
Славка испуганно глянул на Сашу: двадцать катушек - не меньше, как на неделю!
- А где мотать? - спросил он.- В складе или во дворе?
- Зачем в складе? Конечно, во дворе. Тут надо каждый метр проверить: нет ли барашков, изоляцию посмотреть, может, там провод порвался, катушки-то из кусков намотаны, концы надо зачистить, связать как положено да произолировать как следует.
Цюра встал из-за стола и повел ребят вглубь склада.
- Тут у нас в котле озокерит есть,- сказал он, указывая на большой темно-коричневый кусок не то воска, не то смолы.- Перемотаете кабель, озокеритом его горячим пропитаем, а потом опять будем перематывать.
- Дядя Ваня,- спросил Славка,- а может, их не надо перематывать, может, вы дадите нам что-нибудь почистить?
- Нет уж, ребятки,- ответил Цюра.- Он, кабель-то, хоть списанный, а денег стоит. Что ж вы, то работать просились, то отказываетесь?