…Лив Генрих хорошо знал, где растет клюква, и хотя вполне можно было поручить это простое дело любой девчонке из медведевских или бартеневских, у него, кроме непосредственного желания доставить Настеньке удовольствие, была еще одна причина. Генрих очень любил по утрам ловить рыбу собственноручно изготовленной удочкой из орешника с леской из плетеного конского волоса и главной ценностью - железным крючком, выкованным еще в детстве дедом в родной ливской деревне, задолго до того, как они с отцом отправились трудиться на конюшню в замок генерала Шлимана. Генрих никогда не расставался с этим крючком и, когда поселился на Угре, был в восторге от возможности каждый рассвет проводить на берегу с удочкой. Правда, с тех пор, как там начались военные действия, ни о какой рыбалке на Угре не могло быть и речи, но и тут Генриху повезло.
После переезда в Медведевку он вскоре обнаружил неподалеку в лесу тайное озеро - то, на котором когда-то прятал Медведев своего коня Малыша, когда искал лагерь Антипа.
Никаких войск вокруг не было, пушечная пальба с берегов Угры еле доносилась, а рыбой заброшенное озеро просто кишело. Именно там на его заболоченных берегах и росло много клюквы.
Таким образом, на рассвете следующего дня, забросив удочку на живца (пойманного у самого берега шляпой) и привязав ее покрепче к дереву, Генрих отправился за клюквой. Вскоре его широкополая шляпа послужила ему вторично, на этот раз в качестве лукошка, и, вернувшись обратно с полной шляпой клюквы, он увидел свою удочку, которая дергалась так, что с деревца, к которому он ее привязал, едва не слетели все пожелтевшие листья.
Огромная щука попалась на крючок, и через полчаса Генрих гордо шагал по лесной дороге, держа в одной руке шляпу, полную клюквы, а в другой - щуку на ветке, продетой сквозь жабры, причем рыба была такого размера, что ее хвост тащился по земле.
Услышав позади себя топот копыт, Генрих обернулся и сошел на обочину.
Двое московских воинов догнали его, и один спросил:
- Где тут Медведевка, не знаешь?
- Да вот рядом, а вам кого? - полюбопытствовал Генрих.
Один из всадников показал ему грамоту, с которой свисала печать наместника Образца.
- Мы из Боровска от воеводы Образца. Он послал нас с известием к хозяйке имения Анне Медведевой.
- Я как раз туда иду, - сказал Генрих.
- Ну, садись сзади - покажешь дорогу, - весело пригласил всадник и помог Генриху взгромоздиться позади него на круп лошади, которая присела под тяжестью.
- А ты не худой, брат, - пошутил всадник. - Видно, татары не очень вас тут гоняют!
- Они нас боятся! Сидят на том берегу и носа не показывают! - похвастался Генрих.
- И правильно делают! Вот сейчас воевода Образец возьмется за дело, вообще полный конец им настанет!
Генрих сам доложил Аннице о прибытии гонцов наместника.
Анница слегка насторожилась - воевода недавно сам посещал ее дом и не говорил ни о каких планах, на дальнейшие встречи.
Она хотела принять гонцов в присутствии вооруженного Клима Неверова и Гаврилки, но Клим, памятуя предупреждение Сафата, переданное через Манина, категорически воспротивился тому, чтоб она выходила к незнакомым людям, кем бы они ни были.
Анница возразила, но Клим был непреклонен, и сошлись на том, что она будет наблюдать за ними со стороны через щель в занавеси, а Клим проведет беседу.
Гонцы вошли, оставив оружие в прихожей.
- Хозяйка сейчас занята, она просила меня принять вас от ее имени, - встретил он гостей, внимательно наблюдая за их реакцией.
Похоже, отсутствие Анницы совершенно не смутило гонцов.
Один из них низко поклонился и, протягивая грамоту, сообщил следующее:
- Великокняжеский наместник боровский Василий Федорович Образец просит Анну Медведеву пожаловать к нему сегодня на военный совет. Поскольку Медведевка самое сильное укрепление на этом берегу, наместник хочет посоветоваться с владелицей об использовании возможностей имения в боевой операции. Воевода намеревается в этом месте пересечь Угру и нанести ордынцам неожиданный удар. В полдень он пришлет за хозяйкой имения одноместный возок и отряд из десяти человек охраны, который доставит ее в Боровск и привезет обратно после военного совета.
Анница внимательно наблюдала за обоими гонцами. Ничего не вызывало подозрений.
Клим осмотрел печать и грамоту.
- Это охранная грамота для хозяйки, подписанная наместником, - пояснил воин.
Клим извинился, вышел с грамотой, оставив гостей на Гаврилку.
Анница быстро прочла грамоту.
Податель сего направляется ко мне по моему велению с важным делом. Всем постам пропускать немедленно и беспрепятственно!
Наместник великого московского князя в Боровске Воевода Василий Образец
Анница кивнула и оставила грамоту у себя. Клим вышел и сказал гонцам:
- К полудню хозяйка будет готова ехать. А вы пока погостите у нас. Наши люди вас покормят.
- Спасибо! - поклонились воины и вышли.
- Гаврилко, - приказала Анница, - не спускай с них глаз. Заметишь хоть что-нибудь подозрительное - немедленно сообщай мне. Клим, садись на коня и скачи в Картымазовку. Покажи грамоту князю Холмскому - пусть скажет, не подделаны ли печать и почерк, - и сразу обратно!
…Клим вернулся через полтора часа. Князь Холмский подтвердил, что и печать, и почерк Образца подлинные. Более того, он знал, что воевода очень часто дает такие грамоты людям, которых ждет быстро с какими-либо срочными донесениями, чтобы сократить время на всякие проверки. Наконец, он добавил, что Образец недавно вернулся из ставки великого князя в Кременце, так что вполне вероятно, что он хочет обсудить какие-нибудь планы.
Однако ни великий князь Иван Иванович, ни сам князь Холмский пока никаких сообщений от него не получали, да и получать не могли, потому что ему не подчиняются, а подчиняются непосредственно великому князю Ивану Васильевичу. А Иван Васильевич как раз сегодня выехал на день в Москву, чтобы подписать мирное соглашение со своими братьями, Андреем Большим и Борисом Углицким, чьи войска уже на подходе к Угре.
Анница окончательно успокоилась и принялась готовиться в дорогу.
И тут случилась беда.
Пришла взволнованная Надежда и попросила Анницу поговорить с ней наедине.
- Очень боюсь за Настасью Федоровну, - озабоченно сказала она. - Я просидела с ней всю ночь, давала разные зелья, но ей становится все хуже и хуже.
Сначала я думала, она простыла. Но потом поняла, что это другое… - Надежда умолкла.
- Что… "другое"? - спросила Анница. - Говори прямо, Надежда, что с ней?
- Я боюсь, что нам самим не сладить, - шепотом сказала Надежда, - а если она здесь останется - у нее навсегда может помутиться рассудок…
- Господи, да что ты такое говоришь? - поразилась Анница. - С чего вдруг?
- Не вдруг… Ой не вдруг… Она же так много пережила, бедняжка, ты сама знаешь, - и в позапрошлом году, и в прошлом… Сегодня ночью в ней как будто что-то сломалось. Иногда она даже не узнавала меня. Ее бросает то в жар, то в холод, но это не простуда. Это у нее от головы. Ей все время кажется, что она в плену - то у Кожуха, то у татар.
- Что же делать?
- Настеньку надо как можно скорее отсюда увезти. Если она тут останется, бесы страха полностью овладеют ею, и она не выживет. Я знаю человека, который может ей помочь. В Боровском Пафнутьевском монастыре старец Игнатий лечит такие болезни. Он и нечистую силу и бесов изгоняет, спокойствие духи возвращает. Надо везти ее туда.
- А дети?
- Дети с кормилицей пусть у нас останутся - а как иначе?..
Анница подумала.
- Я хочу ее видеть.
Они поднялись наверх, в спальню.
- Не подходите! - закричала Настенька, увидев их. - Не подходите ко мне! Отец, отец, где ты? Ты же обещал, что убьешь меня? Ты ведь не отдашь меня Степану… Сафат, где отец?
- Она не узнает нас, - сказала Надежда.
Анница подошла к Настеньке и обняла ее.
- Не-е-ет, - страшным голосом закричала Настенька. - Пусти меня! Ты хочешь меня задушить? Кто ты? Уйди прочь, я тебя не знаю!
- Пойдем, - отирая с глаз слезы, позвала Анница Надежду.
Они спустились в горницу.
- Собирайся, Надежда, поедешь вместе с ней. Клим, - позвала она Неверова, ожидающего в прихожей, - поедешь с ними тоже. Ивашко, Гаврилко, Кузьма и Юрий - в охране. Здесь старшим останется Гридя.
- А на чем повезем-то, Анна Алексеевна? - виновато спросил Клим. - Ваш возок-то свадебный, подарочный, с той зимы на санях стоит - летом-то все верхом ездили…
- Ах, леший меня раздери… - ударила по столу кулаком Анница. - Ладно! Знаю, что делать! Наталья, быстро одевай Настеньку в дорогу, Клим, вели седлать и готовить коней для нас всех!
Через полчаса Анница уже стояла в своем черном литовском костюме у дверей спальни и смотрела, как Надежда выводит, поддерживая под руки, совсем ослабевшую Настеньку.
- Слава Богу - пришла в себя, - прошептала она Аннице.
- Что это? Куда мы едем? - растерянно спрашивала Настенька.
- Дорогая, ты поедешь сейчас в Боровск в монастырь… Там ты переждешь, пока все это не пройдет, и я за тобой приеду, - зашептала ей на ухо Анница.
- А мои детки… Где мои детки? - беспомощно оглядывалась Настенька.
- Я привезу их тебе позже, ни о чем не тревожься, - шептала ей на ухо Анница, выводя золовку во двор.
- Знаешь, я даже рада, что уеду отсюда, - мне здесь так страшно… Я там поправлюсь… Я скоро поправлюсь и вернусь…
Они обнялись и расцеловались. Во двор вбежал Генрих.
- Анна Алексеевна, повозка воеводы за вами прибыла - стоит у ворот и с ней охрана человек десять…