Это были последние слова, которые произнесла Барбара. Все еще держа пистолет, она ухватилась левой рукой за шею.
Барбара словно задыхалась.
Вадим, Горовец, Зоя и Дронов смотрели на своих врагов. С теми что-то происходило. Их движения стали медленны, точно кто-то сдерживал их. Барбара, почуяв недоброе, страшное, вытянула руку с пистолетом вперед, целясь в Катарину, но выстрелить не смогла. Рука ее остановилась в движении, и палец застыл на курке. С диковатой улыбкой и страхом в глазах замер и Роберт. А с ними и боевики. Они стали серые лицами, точно предгрозовая тень укрыла их. Все шестеро темнели: на глазах они превращались в истуканов.
И вот уже они стояли перед своим противником, неживые, страшные, зажав в руках бесполезное оружие, таращась пустыми серыми глазами в пространство.
Катарина открыла глаза и отвела ото лба Меч. И тотчас увидела перед собой шесть безмолвных фигур. Георгий Горовец шагнул к Роберту с его зловещей улыбочкой, дотронулся до носа мнимого лорда Стеллина.
– О, Господи, – прошептал он. – Тверд, как камень!
Катарина подмигнула Вадиму и, сжав пальцы правой руки, легонько щелкнула по лезвию Меча. И тотчас, дрогнув, покрывшись трещинами, все шесть фигур рассыпались в прах. Что-то звякнуло на каменном полу.
Прихватив Зою, комиссар Горовец отступил назад.
– Ну, знаете что, княжна! – обернулся он на девушку. – Вы даете! Как вас понимать, вы – волшебница?
– Немного, – улыбнулась девушка.
– Что же это было? – спросил Дронов, подходя и глядя себе под ноги.
Он пнул один из серых кусков – все, что осталось от головы Барбары.
– Глина, – просто ответила Катарина. – Из праха вышли, в прах и вернулись.
– А тут палка какая-то, – присмотрелся Дронов.
– Это штифт из руки Анны Ортман, – догадался Горовец. – Особая пластмасса – тверже металла. На память! Интерполу, – добавил он.
– Так этот Меч способен и на такое? – спросил Вадим.
– Он способен на многое, – ответила девушка. – Но это еще не все. Я в ударе, и не хочу упускать этот момент. – Закрыв глаза, она вновь приложила лезвие ко лбу, простояла так полминуты, а потом, подняв Меч, полоснула им в воздухе.
– А что ты сделала сейчас? – спросил Вадим.
– Скоро узнаете, – улыбнулась Катарина. – Подержишься? – просила она.
Вадим кивнул.
– Будь что будет! – и протянул руки.
Катарина положила на его ладони Меч, и свет его чуть изменился. Больше изумрудного стало в нем.
– Он – прохладный, – с восторгом сказал Вадим. – Ничего не держал в руках более прочного! Это здорово…
Меч обошел всех – Дронова, Горовеца, Зою, немного меняя свет, пока не попал в руки к маленькому Ивану. И тут он вдруг стал золотым, ярким, ослепляющим. Мальчик едва удерживал его в руках, но вцепился он в него не на шутку. Держал и улыбался им всем.
– А Пашу он воскресить не поможет? – спросил Вадим.
Катарина отрицательно покачала головой.
– Это только Оружие, и все.
Потом они выбирались наверх, закрывая за собой все замки. И двери, хранившие свою тайну два тысячелетия, затворялись за ними. Дронов вынес Пашу на руках, вынес легко, как пушинку. Над пустыней была ночь. Звездное небо куполом простиралось над развалинами замка Шамсур – от горизонта до горизонта. Теперь оставалось сообщить сирийским ВВС, что на них было совершено нападение. Горовец сетовал, что не сможет предоставить Интерполу мертвую Анну Ортман, но наконец она почила у него на глазах, рассыпалась в прах. И этого было уже достаточно для уходящего в отставку комиссара. Впрочем, кое-что у него осталось от знаменитой террористки – штифт из ее левой руки! Чем не визитная карточка?
За ними прилетели через два часа. Капитан Асад, оглядев место побоища, помрачнел. Среди убитых оказались и его товарищи.
– Мы были внизу, пока они сражались, – сказал Горовец. – Мои ребята и ваши солдаты спасли нам жизнь.
– Храни их души Аллах! – покачал головой усатый офицер Асад. – Недаром говорят, Шамсур – проклятое место!
Они погрузились на вертолеты и через час были в Харате. Оттуда их доставили на самолете в Дамаск. Дорогой, пока летели в столицу Сирии, все молчали. Когда Аравийская пустыня осталась позади, было уже за полдень. На одном из поворотов солнце ударило в иллюминатор, и Вадим прищурился. Он улыбнулся, пусть и с горечью. За этим солнцем закрывались ворота того мира, что распахнулись перед ним так внезапно! Солнце сжигало коридоры времени, превращая героев и злодеев в призраков.
И слава Богу!
В Дамаске Горовецу надо было составить рапорт – не каждый день, сражаясь с террористами, погибает взвод сирийских ВВС и два агента Интерпола. Пашу отвезли в морг. Для нее уже был готов цинковый гроб.
Все сидели в гостинице "Саладин". Вадим и Дронов молча пили виски. Зоя читала свиток, но последние четверть часа, взяв карандаш, что-то записывала в своем походном блокноте. Тихо бормотал телевизор. Катарина, бледная, сжалась комочком в кресле. Ей не хватало Паши. Она еще не успела понять, что ее больше нет.
"Последние европейские новости, – сказал диктор. – В Скандинавии, в окрестностях города Гульденштерн, случилось необычное землетрясение. Недавно приобретенное американским миллионером Томасом Крауном поместье Волчье логово подверглось пятибалльным толчкам…"
Вадим схватил пульт и прибавил громкость. Он, Дронов и Зоя тотчас прилипли к телевизору. На экране вертолет облетал место катастрофы.
"Сам Томас Краун и немногочисленная прислуга замка вовремя успела эвакуироваться, – продолжал диктор. – Через два часа толчки повторились. На этот раз землетрясение оказалось в шесть с половиной, семь баллов. Замок рассыпался на глазах у водителя продуктового фургона Патерсона. Он наблюдал на трагедией, стоя напротив замка, на соседней горе".
К веснушчатой мордуленции водителя поднесли микрофон.
"Это невероятно! – сказал он. – Я был в одном километре от Волчьей горы, но совсем не ощущал толчки! Замок рассыпался, как карточный домик! В прах – за одну минуту!"
А вертолет все делал круги над руинами – от замка не осталось ничего, даже воспоминаний! Он сошел вместе с лавиной камней вниз – на дно ущелья!
"Событие тем печальнее, – продолжал диктор, – что мистер Краун, купив это поместье, только что отреставрировал его. Вот что нам рассказал директор конторы по торговле недвижимостью "Гульденштерн", где и была составлена купчая, герр Карлсон…"
На экране появилось широкое лицо герра Карлсона. Он стоял у дверей своего предприятия.
"Мистер Краун поднял замок с нуля! Вложил в него миллионы! Воссоздал из развалин. Сделал из него конфетку! И вдруг – такое! Но кто мог подумать?!"
"Сам мистер Томас Краун отказался наотрез давать интервью, – продолжал диктор. – Несомненно это был удар для него, как для мецената и любителя старины. – Диктор перевернула лист бумаги. – О других новостях. В Испании прошел саммит…"
Вадим убавил громкость.
– Так это и есть истинная сила Меча? – тихо спросил он. – Это ведь ты устроила, милая, верно? Это и было твое незаконченное дело – там, в Шамсуре?
Все, затаив дыхание, смотрели на Катарину.
– Да, – сказала девушка. – Это и есть истинная сила Меча Ангела. И это я устроила историю с Волчьим логовом. – Девушка пожала плечами. – Я просто подумала, что стоит так поступить. – Она посмотрела на Вадима невинными глазами. – Одним памятником старины больше, одним меньше. Иногда стоит пожертвовать малым, чтобы спасти большее. В нашем случае лучше было перестраховаться. Разве нет?
– Подумать только, и этот Меч лежит сейчас у нас в шкафу, завернутый в мой плащ! – покачал головой Дронов. – Фантастика!
Вскоре пришел Горовец и сообщил, что пора покидать Дамаск. Он выслушал рассказ о Волчьем логове спокойно.
– Я был там дважды, и скажу четно, мне этот замок совсем не жалко! Из преисподней вышел, туда же и вернулся!
– Вот, послушайте, – привлекая к себе внимание, с воодушевлением сказала Зоя. – Я нашла именно то, что искали наши враги. Искали и не нашли. – Она ткнула карандашом в блокнот. – Вот перевод этих строк: "Здесь я открою тайну для тех, кто служит Дракону, тайну, поведанную мне князем Шахамсуром перед смертью, когда проклятие поразило его; князь Шахамсур наказал своим последователям никогда не искать Меч; наказал всем, кто служит Дракону, не касаться его и хранить глубоко под землей; этот Меч не принадлежит Дракону, и никогда принадлежать не будет; так сказал перед смертью мне, астрологу и летописцу Мехмеду Ахвалу, князь Шахамсур".
– Ахвал по-арабски – "косой", – сказал Горовец.
– Вспомнил! – воскликнул Вадим. – Когда вы, Зоя, еще первый раз сказали, кому принадлежит рукопись, я подумал: имя знакомое. Астролог и летописец Мехмед Ахвал! Ведь я помню его – помню живым! Там, в Шамсуре. Человек с повязкой на левом глазу. Это его в паре с Ханаш выбрал для переговоров с Лонгиным чертов князь! Значит, Ахвал и был тем, кто видел, как погиб сам князь! И это ему Шахамсур успел сделать наказ…
– Может быть, если бы они нашли этот свиток раньше нас, то не стали бы охотиться за Мечом? – риторически спросил Дронов.
– Не думаю, – покачал головой Вадим. – Каролайн была фанатичкой, и ничто не остановило бы ее! Очень возможно, что герцог Вествольф к концу жизни тоже понял, что в образе Меча сам ищет свою смерть, но этого мы уже не узнаем.
– Так можно считать, что с орденом Дракона покончено? – наливая себе виски, делая большой глоток, проговорил Горовец. – Каково ваше мнение, дамы и господа?
– В ближайшем столетии покончено наверняка, – с улыбкой кивнул Вадим. – Милая, а что скажешь ты?
– Да, что думаете вы, княжна? – спросил комиссар.
Катарина посмотрела на мужчин.