Рано утром рыцари и венецианцы вступили в Константинополь полноправными хозяевами. Защитниками истинного басилевса! Спрятав мечи в ножны, они шагали, с жадностью оглядывая храмы и богатые дома патрициев. Восхищенно разглядывали акведуки с чистой водой, термы и форумы, где греки любили поболтать на досуге. Но франк предпочитал любой болтовне меч!
Первые из вождей ехали на доставленных в город лошадях.
– Давно хотел вас спросить, герцог, зачем вы всюду таскаете за собой эту ведьму с бельмом? – поинтересовался Бонифаций у Вествольфа. Он оглянулся на женщину в длинной хламиде, что ехала недалеко от них, озираясь по сторонам. – Кто она – знахарка?
– Вы догадливы, маркграф, – усмехнулся герцог. – Однажды она вылечила меня после битвы, когда другие лекари уже советовали звать священника. Я подумал так: стоить она мне будет немного, а пользы, в случае опасной раны, окажется с лихвой!
Бонифаций кивнул:
– Что верно, то верно. – И тут же обратил внимание на бледного царевича Алексея, который приуныл после кровавого штурма. – Даю слово, мой юный друг: если этот прохвост, ваш дядя, приказал убить вашего достойнейшего отца, я буду преследовать его до самой смерти. – Хитрый ломбардец негодующе нахмурил брови. – Я и в аду отыщу его!
В доме лепщика горшков сидел на табурете молодой человек с худосочной бородкой и смотрел на огонь очага. В соседней комнате открылась дверь, и вошел стройный и широкоплечий мужчина в длинном монашеском одеянии, с капюшоном, наброшенным на голову. За ним переступил порог и другой – кряжистый, похожий на медведя. Он закрыл дверь и встал на страже.
– Дионисий? – спросил первый.
Молодой человек оживленно поднял голову:
– Александр?! – Он быстро встал. – Слава Богу, вы живы!
Молодой мужчина отбросил капюшон – это был Александр Палеолог. Сбросил плащ и оказался в заляпанной кровью кирасе, мощных наплечниках. Стальная юбка укрывала его бедра. Из пореза на щеке сочилась кровь.
– Вы ранены?!
– Нет, это кровь франков, – улыбнулся Палеолог. – Битва проиграна – нам нужно уходить из города.
– Но вы так и не сказали, почему мы должны больше других опасаться мести рыцарей?
– Скоро за тобой начнут охоту. Здесь они будут к полудню – собирайся.
Упрямство отпечаталось на лице Дионисия.
– Я не пойду, пока не узнаю.
– Ты веришь мне, как верил раньше? – спросил Александр.
– Да, – кивнул юноша.
– Тогда доверься и сейчас: я обо всем расскажу тебе по дороге. – Медведь, помоги мне снять доспех. Мы оденемся простыми ремесленниками, возьмем лишь мечи и кинжалы. В гавани Элевтерия нас ждет галера, – это он уже говорил Дионисию. – Поторопимся же!
Уже через несколько часов после входа в город ослепленный император Исаак Второй Ангел был выведен из темницы. Царевича Алексея немедленно признали соправителем и венчали как Алексея Четвертого. Но конца бедам не было видно: изнуренный и изувеченный Исаак Ангел это понял сразу после разговора с сыном.
– Двести тысяч марок?! Чем же мы будем платить западным баронам? – недоуменно восклицал он. – Господи, Господи…
Давать обещания – одно, исполнять их – совсем другое! К тому же народ Византии должен был смириться с унией, по которой церковь православная отныне признавала верховенство над собой папы римского. А вопросы веры подчас куда значительнее самого драгоценного металла! Да и самому Исааку Ангелу ой как не по сердцу было это обещание, которое могло вызвать самый страшный гнев – гнев Господа!
– Прикажи разыскать моего советника Константина Борея, – сказал он сыну. – Он нужен мне, запомни – очень нужен!.. Я слеп, – с горечью добавил раздавленный император. – Как это страшно, что я слеп!..
– Он еще здесь! – цепко схватив руку Вествольфа, сказала женщина, сейчас больше похожая на хищного лесного зверя, чем на человека.
Бельмо плотно закрывало ее правый глаз, лицо было искажено злобой. Седеющие волосы выбивались из-под капюшона.
Только что они остались наедине в одном из залов дворца Влахерны, где поселился герцог Вествольф.
– Ты не могла ошибиться, Матильда? – переспросил он ее. – Твой нюх не подводит тебя?
– Сердце не подводит меня! – рассмеялась она. – Сердце, хозяин!
– А есть ли оно у тебя? – усмехнулся в ответ огненно-рыжий Вествольф.
– Есть! – и она ответила усмешкой. – Черное, как ночь! – Ее единственный глаз вращался в орбите. – Волчье сердце! Но оттого оно вернее иных видит все вокруг! Запрети отплывать всем судам из Константинополя, ни одного купеческого судна не должно выйти в море!
– Это будет сложно, – хозяин пытливо посмотрел на ведьму. – Город велик…
– Желание нашего Хозяина стоит того!
Вествольф кивнул:
– Ты права, Матильда. Мы скажем Бонифацию, что греки пытаются вывезти из Константинополя казну, а я лично объеду все порты. И ты тоже. Да будет так!
Константин Борей ехал в Константинополь в сопровождении отряда личных охранников басилевса. Таис он с собой не взял – побоялся. Дорога от Вары была недолгой – сутки пути в седле. Но вот что угнетало опального вельможу, больно терзало его душу: хоть он и был приближенным Исаака Ангела, во всем им обласканным, а брат императора Алексей Третий, вероломный и жестокий, подверг его опале, он не радовался за юного басилевса Алексея и его несчастного отца, освобожденного из темницы! Их воцарение стоило нашествия варваров. Но с латинской ордой, Борей это знал точно, пришел и Черный Рыцарь со своей ведьмой, которая уже вынюхивает долгожданную добычу. Именно поэтому юная Таис и осталась в крепости Вара за надежными стенами…
Июльское марево окутало великую столицу мира, плавило золото его дворцов и храмов. Близкий кроваво-алый закат уже трогал крыши Константинополя и воды Пропонтиды – и что-то зловещее было в этих кровавых переливах.
Константин Борей в сопровождении отряда въехал через Влахернские ворота, с ужасом наблюдая за передвижением крестоносцев, часть из которых были пьяны. Они вели себя так, точно были уже хозяевами в великом граде!..
– Константин Борей, – воскликнул слепой Исаак, сидя на троне и с радостью протягивая руки своему вельможе. – Ты?!
– Я, мой господин, – низко поклонился Борей, беря руки императора в свои.
– Ты жив, и это уже милость Господа!
Они пригубили поднесенного им вина.
– Мой сын обещал слишком много Западу, – сказал император. – Он был безрассуден. Как же мне быть? Как быть нам?..
– Я знаю о его обещаниях, – кивнул Константин Борей. – А ты знаешь, о, владыка, что я всегда был откровенен с тобой. Это так?
– Знаю, Борей. Говори же.
– Не буду льстить положению Византии, – сурово сказал вельможа. – Пусть все богатые греки поделятся казной. Не хватит, лучше нам самим отдать латинянам золото с крыш храмов, даже часть золотых алтарей и священных сосудов, чем нечестивцы отберут все, когда, озверев, овладеют городом. А рано или поздно так случится. Они найдут причину! Увидев ныне Константинополь, разглядев его богатства, их уже не прельстишь никакими богатствами Сирии, Египта и Святой земли!
– Алтари? О, Господи, да в своем ли ты уме?
– Господу не обязательно золото. Христос пил из деревянной чаши плотника, а не из золотых кубков королей. И был и есть король мира! Алтари можно вырезать из дерева, кресты отлить из меди. Воистину мы ужаснемся тогда, когда крестоносцы сами будут собирать золото в наших храмах, а затем походя развалят их без жалости. Когда будут убивать мужчин, насиловать женщин, как это делали в Заре, и продавать наших детей в рабство.
– Они не посмеют! – возразил император.
– Еще как посмеют! – ответил вельможа. – Лучше потерять многое, но сохранить столицу и государство.
– Я обдумаю твое предложение, – сказал в конце разговора Исаак Ангел. – И я призову тебя.
Константин Борей поклонился, чувствуя, что разочаровал своим советом басилевса. Исаак хотел решить вопрос чудом, и всем сердцем уповал на своего старого мудрого советника…
Византийская казна оказалась пуста. Два императора, отец и сын, обложив народ налогами, собрали только половину суммы из обещанной – 100 тысяч марок золотом. И что самое худшее, дали понять Бонифацию Монферратскому и Энрико Дандоло, что желают этим ограничиться.
– Город Светоч – бедный город?! – в присутствии венецианского дожа и первых баронов негодовал в эти дни Бонифаций Монферратский. – Неблагодарный мальчишка! И проклятый глупый старик! Ничего, расплата за скупость будет жестокой!
Трон под слепым отцом и юношей Алексеем закачался. Рыцари готовы были в любой день начать резню и грабеж, а православные священники негодовали еще больше и подбивали граждан не соглашаться с волей императоров – не вступать в союз с Римом.
Последние дни лета 1203 года четким росчерком пера подписали династии Ангелов смертный приговор.
Глубокой августовской ночью из столичного дома Константина Борея вышел небольшой отряд в плащах с капюшонами. Его возглавлял сам Борей, с ним были Александр Палеолог, его друг и слуга Аристарх по прозвищу Медведь, Дионисий и пять воинов. Отряд направился в сторону порта Юлиана…
Город горел. На улицах шла резня. Наконец-то руки рыцарей и венецианцев были развязаны! Пожар начался с поджога мечети и теперь распространялся с великой силой во все стороны. Стоило торопиться!
У форума Феодосия на них налетел отряд пьяных крестоносцев – человек пятнадцать. Это были одни из тех, кто рыскали по городу в поисках добычи. В отсветах пламени горевшего города они рассмотрели дорогие перстни на пальцах Борея и Палеолога.