* * *
- Гюнтер, вы связались с рейхсфюрером? - В одном из ближайших полицейских участков Мюллер смог-таки найти нормально функционирующий телефонный аппарат. Первый звонок он сделал Борману, но того не оказалось на месте. Следующий звонок был отправлен им в собственную приемную. - Нет?! А чем вы тогда там занимаетесь? Так восстановите же, черт бы вас побрал, эту связь! Ах, не умеете?! Слушайте, Гюнтер, а зачем вы тогда мне вообще нужны? - Шеф гестапо в сердцах отбросил трубку и направился к машине: - К Шелленбергу.
- На Беркаерштрассе?
- А что, он уже поменял адрес?
Водитель опустил ногу на педаль газа.
Мюллер нервничал. Да и было из-за чего. Связь с Гиммлером напрочь прекратилась. Последнее распоряжение, которое он успел отдать, гласило о необходимости срочного ареста Штауффенберга. Одного. Но и это распоряжение прозвучало из уст Кальтенбруннера. Относительно же других мятежников никаких указаний до сих пор не поступило. С поручением арестовать Штауффенберга Мюллер час назад отправил на Бендлерштрассе штандартенфюрера Пиффрадера и двух его офицеров. С тех пор никаких вестей от них не поступало. Затем пропал Мейзингер. Секретарь Бормана на звонки Мюллера отвечал одно: рейхслейтер в отъезде и когда вернется - неизвестно. Зато Геббельс ему уже все мозги продырявил своими звонками. Четырнадцать звонков за час! Мюллер был вынужден отправить к нему в министерство группу из шести человек. Впрочем, те тоже как сквозь землю провалились. Прямо черная дыра какая-то…
В 17:00 по радио выступил Геббельс. По мнению Мюллера, лучше бы он этого не делал. Теперь вся страна узнала о покушении на фюрера. Хорошо еще, рифмоплет не посвятил всех в подробности ранений Гитлера. В столице и без того творится уже что-то невообразимое. Магазины и кафе закрылись раньше положенного срока. Люди покинули службу и в нервной спешке стремятся как можно скорее добраться до своих домов. В метро сформировались сумасшедшие очереди. Городской транспорт катастрофически не справляется с такой ошеломительной массой народа. И вдобавок ко всему на улицах появились танки. Поэтому до зданий VI отдела РСХА вместо обычных сорока минут пришлось добираться почти полтора часа.
Когда Мюллер без стука, проигнорировав адъютанта Шелленберга, вошел в кабинет шефа внешней разведки, тот разговаривал по телефону, нервно вытирая пот со лба. Увидев Мюллера, он тут же повесил трубку и буквально рухнул на небольшой кожаный диван.
- Что с вами, бригадефюрер? - Мюллер без приглашения прошествовал к столу и бесцеремонно уселся напротив хозяина кабинета. - Вы не в себе? Весь мокрый. Трясетесь…
Шелленберг старательно избегал острого взгляда опытного полицейского, и Мюллер понял: тот, с кем только что разговаривал Шелленберг, был ОТТУДА, сверху. Но не Гиммлер: связь со Ставкой отсутствовала уже несколько часов. Значит, разговор был с Берлином. Геринг и Геббельс мальчишку так напугать не могли. Хотя всякое, конечно, бывает. И все же скорее всего он разговаривал с Борманом. Тот в последнее время частенько проявлял интерес к "маленькому Вальтеру". Или у Шелленберга все-таки есть связь с Гиммлером? "Давно следовало установить здесь прослушку", - попенял на себя мысленно Мюллер.
- С кем вы только что общались?
- С кем нужно, - нашел в себе силы ответить Шелленберг. - Я не обязан отчитываться перед вами.
- В нынешней обстановке обязаны, - устало произнес Мюллер, особо, правда, на реакцию Шелленберга не рассчитывая. Тот и не отреагировал.
- Оставьте. Вам таких полномочий никто не давал. Так что не будем пользоваться ситуацией и тянуть поводья каждый на себя.
Шелленберг поднялся, открыл бар, достал коньяк и два бокала.
- Выпьете? - Мюллер утвердительно кивнул. - Тогда предлагаю выпить за будущее Германии. Право слово, оно того заслуживает, господин группенфюрер.
Папаша-Мюллер взял свой бокал и одним махом осушил его. Сразу полегчало.
- Знаете, о чем я жалею, господин группенфюрер? - Шелленберг снова опустился на диван. - О том, что с нами нет сейчас Гейдриха. Он бы навел порядок. Нет, группенфюрер, это не в упрек вам. Увы, мы с вами находимся в одинаковых условиях. Вроде как при власти и одновременно вроде как аутсайдеры. Понимаете, о чем я говорю?
- Пока нет. Если вы намекаете на службу безопасности, то именно я сформировал ее при Гейдрихе. И не нужно мои лавры перекидывать на чужую голову.
- Да боже упаси! Тем более что этой голове скоро может прийти конец. Вы ведь получили приказ об аресте организаторов заговора? То-то и оно. А вот если к власти придут Фромм и его ребята, мы с вами, группенфюрер, в лучшем случае останемся без работы. О худшем я, пожалуй, промолчу.
- Ваши предложения?
Несмотря на коньяк, взгляд у Шелленберга был совершенно трезвым.
- Вы знаете, кто мне сегодня звонил? Наш дорогой Кальтенбруннер. Он уже в Берлине. Странно, не правда ли? Он провел в Ставке всего один час. И потом лично попросил меня ни в коем случае не встревать в военный конфликт. И проследить, чтобы ни один солдат СС не вышел из казарм. А я… я уже нарушил приказ рейхсфюрера.
- Каким образом?
- У меня был Скорцени. И сейчас он и его бойцы берут осадой штаб резервной армии. Вот и получается, что при любом исходе я останусь вне игрового поля. Впрочем, как и вы.
- Ну уж нет. - Мюллер отставил свой бокал и поднялся. - Вы, если хотите, можете списывать себя со счетов, а я еще поиграю.
Уже покидая кабинет Шелленберга, он вдруг остановился, резко развернулся, расстегнул клапан нагрудного кармана кителя и достал лист бумаги.
- Вальтер, вы знаете, как я к вам отношусь. И тем не менее даю вам шанс. Вот постановление на арест адмирала Канариса. Воспользуйтесь им. - Мюллер протянул документ бригаденфюреру.
- Как?
- По своему усмотрению.
Водитель, едва завидев выходящего из дверей PCXА шефа гестапо, тотчас завел двигатель.
- Куда прикажете, господин группенфюрер?
- В министерство пропаганды.
Шелленберг меж тем осторожно выглянул в окно. Проследив, за каким поворотом скрылась машина Мюллера, он усмехнулся и поднял бокал:
- За ваше ослиное здоровье, папаша-Мюллер. А также за здоровье Бормана, благодаря которому, кажется, мой зад будет спасен..
Бригадефюрер выпил, сел в кресло, положил перед собой постановление на арест бывшего руководителя абвера и задумался.
…Мюллер угадал. Звонил Борман. Лично. Впервые после лета 1943-го. И именно разговоре ним вывел шефа внешней разведки из душевного равновесия.
Оказалось, что руководитель партийной рейхсканцелярии давно уже был проинформирован о деле "168". И теперь он не просто намекнул, что категорически против какого бы то ни было вмешательства войск СС в конфликт. Нет, он напрямую и в самой что ни на есть ультимативной форме предупредил одного из руководителей операции "Гиммлер против Гитлера", что если тот все-таки рискнет выкинуть подобное коленце, его постигнет судьба тех, кто находится сейчас в штабе резервистов.
Таким образом, Шелленберг оказался меж двух огней. С одной стороны Гиммлер - человек, на которого он сделал ставку и с которым до сих пор никак не может связаться, а с другой - Борман, второе лицо в партии, а значит, и в рейхе. И все это на фоне полной неизвестности, жив Гитлер или нет. Вкупе с полной осведомленностью Бормана
"Если фюрер уже скончался, Гиммлер сможет вытащить меня из двойственного положения. В противном же случае…" - Зуммер внутреннего телефона сбил Шелленберга с важной мысли.
- Господин бригадефюрер, - услышал он голос помощника, - включите радио. Экстренное сообщение министра пропаганды!
Шелленберг повернул ручку громкости, и кабинет заполнился звуками знакомого нервного голоса:
- …малочисленная группа тщеславных, бессовестных и в то же время недалеких офицеров организовала конспиративный заговор с целью устранения фюрера, а попутно и ликвидации вооруженных сил Германии. Бомбой, подложенной под стол во время совещания, тяжело ранены ряд офицеров, в том числе и наш фюрер. Но рейхсканцлер и фюрер партии остался жив! Клике заговорщиков не удалось уничтожить цвет нашей нации! Я это воспринимаю как подтверждение…
Шелленберг выключил радиоприемник. Вот теперь все встало на свои места. Он аккуратно сложил постановление об аресте Канариса вчетверо и положил его во внутренний карман. "Хайль Гитлер, господин Борман!"