- Шлюха вокзальная! - заорал он. - День-деньской я горбачусь на службе, а в это время какая-то гнусная тварь тебя дерет! Ну вот и каюк нашему браку! Завтра же найму лучшего адвоката, пусть немедленно займется разводом!
Директриса кое-как встала на четвереньки. Такое и в кошмаре не привидится: спятивший муж, от которого разит перегаром, скидывает жену с кровати, да еще обвиняет в неверности. Угроза развестись объяснялась лишь тем, что благоверный допился до белой горячки. Обычно властная, без зубов миссис Коллинсон чувствовала себя беспомощной и уязвимой. Вдобавок сильно болела ушибленная голова. Она с трудом встала перед мужем, потрясавшим трусами и презервативом.
- Вот они, улики! - ревел мистер Коллинсон. - Обнаружено в нашей постели! Небось решила, что я заночую в Хоршаме, и поленилась прибрать? Ноги моей здесь не будет! Разведусь как нечего делать!
Рухнув в кресло, директриса попыталась сосредоточиться.
- Скандал тебя погубит! - не унимался супруг. - Лишишься дома и работы! После публичного суда на пушечный выстрел к школе не подойдешь! - Он злобно усмехнулся: - Меня всегда мутило от вашей конторы, где одни снобы и потаскушки! Ну вот, сама напросилась!
Миссис Коллинсон изо всех сил размышляла. Она безвинна, но даже если вдруг некий мужчина оказался в ее постели, то зачем ему оставлять эту дрянь? И куда он сам подевался? Не сходится. Значит, кто-то ее подставил. Но кто?
Держа на отлете трусы и презерватив, мистер Коллинсон ринулся прочь из спальни. В коридоре звенел его крик: с рассветом он навсегда покинет этот дом.
Выбравшись из кресла, директриса отыскала и вставила зубы, что до некоторой степени вернуло ей достоинство. Потом натянула халат, собираясь поговорить с мужем, и тут взгляд ее упал на цветок гортензии, валявшийся под раскрытым окном. Взяв фонарик, хранившийся в прикроватной тумбочке, она проинспектировала увитую зеленью наружную стену. Оборванные побеги уведомили, что по мощному стеблю кто-то взбирался. Миссис Коллинсон поспешила в гостевую комнату.
- Какого черта надо? - окрысился муж. - Не надейся, что я передумаю. Развод и никаких…
- Выйдем в сад, я кое-что покажу.
- Сейчас? Ночью?
- Делай, что сказано. Полагаю, ты перестанешь выставлять себя идиотом.
- Хорошо, но все твои уловки бесполезны, - проворчал мистер Коллинсон.
Луч фонарика высветил оборванные побеги гортензии.
- По-твоему, отчего это произошло? И второй вопрос: как это попало в спальню? - Миссис Коллинсон показала цветок. В ней заговорила директриса, не зря занимавшая свой пост. - Ну, подумай.
- Кто его знает, - пожал плечами супруг. - Может, твой любовничек…
- Хочешь сказать - влез по стеблю? Хорошо. Предположим, ты - это он. Лезь. Ну же, не стой столбом!
Мистер Коллинсон подергал стебель - взрослого человека не выдержит, оборвется.
- Думаешь, кто-то из твоих девчонок? - взглянул он на жену. - Но где ж они взяли трусы, не говоря уже об использованном презервативе? И зачем все затеяли?
- Не знаю и знать не хочу. Но ты понял, что я перед тобой чиста? Только сумасшедший оставит подобные улики.
Супруги вернулись в дом, где мистер Коллинсон, смиренно попросив прощения, угостился виски с содовой. Более практичная миссис Коллинсон из обувного шкафа достала кеды.
- Сгоняю в пансион - гляну, не хихикает ли кто-нибудь, - на пороге сказала она. - Есть кое-какие подозрения. Если подтвердятся, клянусь, эти мерзавки пикнуть не успеют.
* * *
Парня, который до потемок искал свою одежду, а потом, мучительно морщась, голым покатил на велосипеде с незажженной фарой, патрульная машина остановила в пяти милях от школы Святого Варнавы. По мобильным телефонам несколько водителей, среди которых были три зрелые дамы, известили полицейских об эксгибиционисте, колесившем в окрестностях. К несчастью, две звонившие дамы миновали его, когда он облегчался в кустах.
Вписавшись в крутой поворот, парень едва не въехал в патрульную машину, заблокировавшую дорогу. Уже через двадцать минут его, предусмотрительно укрытого одеялом, допрашивал мрачный инспектор. Накануне хулиганье выбило стекла в его машине, и теперь всю нынешнюю молодежь он считал сволочью. Ее представители, которые в десять вечера голяком разъезжают на велосипедах с погашенной фарой и с полным пофигизмом отливают в придорожных кустах, являли собой еще худшую категорию.
- Значит, затрахался с какой-то шлюхой и не помнишь, где оставил шмотки, так? - угрожающе вопрошал инспектор.
- Нет. Говорю же, я купался в реке…
- Голым. Так?
- Да, голым. Одежду оставил на берегу. Купаться нагишом не запрещено, вокруг никого не было.
- Стало быть, шмотье само по себе исчезло?
- Нет, конечно, - вздохнул парень. - Кто-то украл.
- Этот кто-то - девка, которую ты дрючил.
- Говорю, я был один.
- Ну да, разумеется.
Впечатление от допроса у обоих осталось весьма тягостное. Когда в полицейской машине парня доставили домой, там его ждал еще один допрос с пристрастием, учиненный отцом, местным викарием, который перед тем обыскал комнату отпрыска и в ящике стола обнаружил упаковку презервативов.
Явная угроза репутации сподвигла пастыря на чрезмерное наказание: сын был отправлен в постель голым, побитым и голодным. После нынешнего опыта юноша пришел к выводу, что секс - вовсе не свет в оконце, и всерьез задумался о том, чтобы назло отцу стать католическим священником.
Глава четырнадцатая
В Ипфорде леди Кларисса провела чрезвычайно хлопотный день, уговаривая дядюшку остаться в "Последней вехе". Тот наотрез отказался:
- "Последняя веха" - слабо сказано, скорее уж "Распоследнее место на земле". Лучше провести остаток дней в тюрьме. По крайней мере, там будешь уверен, что кто-нибудь прекратит ночной гвалт, а тебя не обрядят в нелепый тренировочный саван. Хозяйка зверствует: не дает ночной горшок и норовит воткнуть в меня катетер. Если не найдешь приличный пансион, у тебя будут крупные неприятности с мужем, я это устрою.
"Интересно, как?" - подумала Кларисса.
- Попробую, но никаких гарантий… - начала она.
- Уж постарайся, - перебил полковник. - Мне известно, чем ты занимаешься, прикрываясь визитами ко мне. Гэдсли знает, что ты спишь со своим шофером?
- Господи, о чем вы?
- Об измене. Или блуде, как тебе больше нравится. Видишь ли, управляющий твоего отеля тоже отставник. Конечно, служили мы в разное время, но довольно близко сошлись. Время от времени он проведывает свою матушку, эту мегеру-хозяйку, и весьма мне поспешествовал. К твоему сведению, старые вояки друг за друга горой. Ты всегда снимаешь один и тот же номер, и, по моей просьбе, управляющий нашпиговал его миниатюрными камерами. Картинки чрезвычайно занимательные.
- Но…
- Никаких "но". Действуй.
Леди Кларисса умела проигрывать. Вечером в гостиничном баре полковник отметил победу изрядным количеством солодового виски. Племянницу он одурачил - в номере камер не было, но управляющий любезно подтвердил все его подозрения насчет блудливой сучки. "Гулять так гулять!" - решил полковник и, ознакомившись с меню, заказал омара.
* * *
Почти всю неделю Уилт провел у себя в "университетском" кабинете, штудируя жизнь кайзера Вильгельма II. Он сильно сомневался, что юный олух Гэдсли хоть что-нибудь ведает о причинах Первой мировой войны, хоть уже трижды пытался сдать историю. Учитывая данный факт, Уилт решил выкроить из материала самую суть, упростив его до нескольких предложений, которые подопечный выучит наизусть и сможет изрыгнуть в любое время дня и ночи. Если в голове у болвана есть хоть сколько-то мозгов, план сработает.
Уилту беспрестанно мешали: одни так называемые студенты задавали дурацкие вопросы о расписании на осенний семестр, а другие так называемые студенты глубокомысленно интересовались дурацкими темами семинаров. В начале года Уилт и Брейнтри изобрели и вставили в учебный план нелепейшую тему, на какую только хватило фантазии: "Цивилизация тучных: изучение и оценка вклада страдающих ожирением в западную культуру со времен падения Римской империи". В результате на семинар записалось столько народу, что возникла очередь из идиотов, нетерпеливо ожидавших вакансии.
В четверг позвонила леди Кларисса: на выходные она останется дома, а посему Уилту придется ехать поездом, на станции его будет ждать такси.
- Чудесно. По мне, чем меньше уединения с этой дамой, тем лучше, - прокомментировал Уилт, возвращаясь к истории Германии двадцатого века.
Через полчаса телефон вновь зазвонил. Подошла Ева.
- Опять леди Кларисса. Хочет, чтобы ты выехал завтра поездом в десять двадцать.
- Что за спешка?
- Говорит, Эдвард раздражает ее супруга.
- Значит, лучше пусть раздражает меня? Она сказала, сколько заплатит за полнедели?
- Я не спросила. Она вроде как маленько не в себе. Подозреваю, напилась. Что-то гундела про старую корову повариху и жирного ублюдка дядю… или наоборот… Я не хотела перебивать.
- Черт! Во что ты меня впутала? Ладно, пойду упакуюсь.
- Я уже все собрала.
В спальне Уилт проверил чемодан - не положила ли Ева костюм в розовую полоску. Положила. Генри вернул наряд в шкаф, спрятав под куртку. "Вот же зараза! - прошелся он в Евин адрес. - Устроила мне каникулы!.. Смокинг не возьму… Пусть Гэдсли как угодно обряжаются к столу, у меня будет свободный стиль…"
Утром Ева отвезла его на вокзал, а уже в полдень на такси он катил в "Песчаный дол".