- А мне казалось, товарищ Корнфельд, что будет оригинально укрепить там наверху флаг. Парад ведь не военный, а, собственно, спортивный, для молодежи. Пусть посмеялись бы.
Жесткое сухое лицо комиссара не улыбнулось выдумке.
- Политического нюха у вас, т. Сумец, видно, никоторого нет. Прямо стыдно слушать такую ахинею. И как это вам могло в голову придти: адмиралу Императорского флота, реакционному царскому опричнику - и тут - на тебе, здрассте - вставить в руку наш революционный красный флаг? Разве вы не понимаете, что это - политическая бестактность? Что это у вас в голове заскочило?
- Виноват, товарищ комиссар.
- "Виноват", передразнил Николая комиссар, не меняя сурового выражения своего желчного лица. Вместо "виноват" спросили бы лучше сперва у меня. А то вот хорошо, что я тут случайно оказался. А представьте себе, что фотографии с вашей "выдумкой" - такой "о-ри-ги-наль-ной" - пошли бы в Москву. Тогда кому пришлось бы отвечать? А? Кого Реввоенсовет взгрел бы? Кому фитиль вставил бы?
- Виноват, товарищ комиссар.
- Эх, вы… Да еще и свалились. Как это вас угораздило?
- Не знаю… Вероятно, кто то на вашу команду оглянулся и нарушил равновесие.
- Этакую подставку еще выдумали. А расшиблись сильно? Что то лицо у вас бледное.
Действительно, лицо Сумца морщилось от боли.
- Не знаю, товарищ комиссар. Кажется, руку сильно повредил…
- Ну, ладно. Пройдет! А чтобы вам не повадно было больше такие штуки выдумывать, придется вас отправить на губу денька на три. Товарищ Фирин, будьте добры отвести т. Сумца на гауптвахту и передать там мое распоряжение. Об исполнении донести.
Глаза Корнфельда пристально поглядели на лицо своего спутника. Тот незаметно опустил веки в знак одобрения.
- Есть, товарищ комиссар, откозырнул он. Пойдемте, товарищ Сумец.
- А вы, товарищи, строго обратился к морякам еврей. А вы - думайте своей головой. Комсомольцы и партийцы среди вас есть?
- Я… Я… Я… раздалось из кучки.
- Ну, вот видите. А товарищ Сумец - беспартийный. Как же вы так маху дали, товарищи? Как же вы позволили себя так около пальца обвести? Тут ведь не спортивное, а политическое дело. Может быть, даже и контр-революция. Нужно ухо остро держать, товарищи. Пролетарии должны быть всегда на чеку и не поддаваться на всякие провокации. Красный флаг в руку царскому опричнику вложить? Как же вы не поняли, товарищи, что это - оскорбление и унижение для революционного флага?.. Можете идти по местам, но в следующий раз не забывайте, что голова сделана не только для того, чтобы бескозырку носить. Ею изредка и думать нужно. На этот раз я вас прощаю, но смотрите, товарищи - этак и до подвала ГПУ докатиться можно с такими "шут-ка-ми"…
Комиссар, круто повернувшись, пошел через площадь. Моряки проводили его долгими недружелюбными взглядами.
- Tю… И чего это он окрысился? Чуть не контру выискал. Вот чудак! Экая беда, что завтра братва поржала бы насчет флага. Что это его разобрало?
- А Сумца то? Запаял таки, сукин сын, на губу!
- Да, что и говорить, братва: "За что боролись, на то и напоролись"…
- Сумца жаль: Его бы не на губу, а в женский монастырь на покаяние послать бы. Это бы дело было: парень, как дуб…
- И дуб, видно, трещит!.. Легко сказать - с пяти метров слетел… Видать, здорово расшибся. А завтра, небось - Спартакиада начинается.
- Ничего - он главным судьей. Распоряжаться только будет. Да и мы ему поможем - хороший он парень!
- А кто это с комиссаром то был? Такой - тоже жиделеватистый. Адъютант, что ли?
- А чорт его знает. Кто то верно с центра. Я тута в Кронштадте всех жи… евреев знаю, а такой новой рожи не видывал.
- Ну, ну… Слышь ка, Петро? Как встретишь где вечером в переулке этого сукина сына - дай ему за мой счет в харю. А я тебе потом с процентой отдам…
* * *
Острые глаза "адъютанта" не упускали из виду ни одного из движений Сумца, пока они молча шли к комендатуре, где помещалась и гауптвахта. Там он передал распоряжение комиссара, и когда Сумца увели в камеру, вызвал к себе коменданта. Оставшись с ним с глазу на глаз, он что то сказал и показал бумажку. Прочтя ее, комендант вытянулся.
- Есть, товарищ начальник. Будет сделано, ответил ои и вышел.
Через пять минут к арестованному вошел дежурный по "губе".
- И как это вас угораздило, товарищ Сумец, сесть сюда? Да еще с исполнением служебных обязанностей? Кажную ночь сюда придется приходить ночевать.
- Экая важность! Будто бы не все равно, где спать? А я сплю везде без просыпу. Это то пустяк. Но вот что, товарищ. Вызовите мне, пожалуйста, из моргоспиталя дежурного врача. Я, кажется, сильно расшиб руку.
- Ладно, сейчас протелефонирую… Только вот, товарищ Сумец, какая беда для вас. Придется вам всю свою робу снять, в дезинфекцию отдать. Тут, видите ли, у нас случай сыпняка был, так все начальство в панике…
- Но я ведь из Москвы только что. На кой чорт мне дезинфецироваться?
- Ничего не попишешь, товарищок. Правила… А наше дело - маленькое: приказано и точка. Так что - раздевайтесь…
17. Чего они ищут в памятниках?
НачОперотдела НКВД. Москва.
Рапорт.
Доношу, что сего числа согласно установленной слежке за гр. Сумец, инспектором спорта Штаба Флота, выяснилось нижеследующее. Прибыв в Ленинград, означенный Сумец посетил штаб Л. В. О. и оттуда направился на Волково кладбище. Там он обратился к смотрителю за справкой и пошел на указанное место. Подойдя к памятнику одной из могил, он долго осматривал его издали, потом перекрестился и ушел.
Смотритель показал, что т. Сумец спрашивал его про памятник на могиле б. адмирала Ушакова. Передав слежку другим агентам, я лично осмотрел бюст, стоящий на могиле Ушакова. Ничего подозрительного и заслуживающего внимания на бюсте и на могиле не обнаружено. Цель посещения могилы осталась неизвестной.
По данным Штаба ЛВО т. Сумец сегодня вечером выезжает в Кронштадт для проведения там Спартакиады Морей.
Уполномоченный Оперсектора
Фирин.
Ленинград, 26-7-38 г.
* * *
Нач Оперотдела НКВД. Москва.
Рапорт.
Доношу дополнительно. Слежка за тов. Сумец в Кронштадте выяснила нижеследующее. т. Сумец долго изучал памятник адмиралу Макарову. Потом с группой моряков подошел к памятнику и с помощью ловко устроенной пирамиды полез наверх. Там он внимательно осматривал и щупал руку адмирала и потом хотел привязать там красный флаг.
Вызванный мной комиссар Балтфлота т. Корнфельд точно выполнил мои указания. К сожалению, в момент нашего вмешательства в операцию, проводимую товарищем Сумцом, последний упал с памятника и сильно расшибся. Как мне впоследствии доложили, у него оказался перелом руки. Впрочем, по мнению врача, это не помешает т. Сумцу выполнять свои обязанности на Спартакиаде.
Я разрешил перевод т. Сумца в госпиталь только на следующий день. На гауптвахте одежда т. Сумца была мною лично подвергнута тщательному осмотру, равно, как и его камера.
Считая ваше задание ответственным и важным, я ночью вызвал грузовую машину Политотдела с лестницами и сам лично внимательно осмотрел памятник. Ничего подозрительного мной обнаружено не было.
Согласно вашего распоряжения о проведении операции возможно более незаметным образом, т. Корнфельд завтра к вечеру освободит т. Сумца от наказания, чтобы не возбуждать в нем подозрений.
Список вещей и документов, обнаруженных при обыске, при сем прилагаю.
Уполномоченный Оперсектора Фирин.
Кронштадт, 29-7-38 г.
* * *
Эти два рапорта были получены Садовским в тот самый теплый летний вечер, когда оцепление севастопольских чекистов осторожно подбиралось по кустам Малахова кургана, поджидая возвращения молодых людей к памятнику адмирала Корнилова.
Рапорта эти заставили чекиста задуматься. Он долго сидел, опустив голову на руки, в глубоком размышлении. В открытое окно доносился шум Лубянской площади, звонки трамваев, шелест ленты пешеходов на троттуарах, но эти звуки не доходили до сознания Садовского. Он перечитывал строки донесения Фирина и пытался связать их значение с материалами донесений из Одессы.
Чего искали спортсмены в памятниках адмиралов? В чем ключ их розысков?
Садовский курил одну папиросу за другой, и его сухие нервные пальцы с раздражением перелистывали лежавшие перед ним страницы. Острые глаза под нахмуренными бровями и наморщенным лбом вглядывались в каждую строчку донесений. Потом чекист закрыл папку, уже носившую звучное название "Тайна Адмирала", и, взяв лупу, стал вглядываться в присланные из Одессы фотографии, потеря которых доставила столько огорчения Мисе.
На этих фотографиях было ясно видно, как Ирма, держась за руку герцога Ришелье, стоит и весело улыбается. На другой фотографии Ирма делала шутливый вид, что пытается выдернуть тяжелую шпагу из ножен.
На третьей фотографии она нежно взяла герцога под ручку. На всех фотографиях положение девушки была связано с Рукой Адмирала.
Садовский вздрогнул и лихорадочным движением взялся опять за рапорты Фирина… Его догадка подтверждалась: бюст адмирала Ушакова никак не заинтересовал Сумца, ибо в бюсте не было рук… А зато в памятнике адмирала Макарова Сумец, как и Прегер в Одессе, проявил громадное внимание именно к рукам памятника.
- Вот оно что! воскликнул молодой еврей, и хмурое лицо его преобразилось в торжествующей усмешке… Попался, который кусался!.. Наконец то!
Он схватил лежавший рядом телеграфный бланк и написал: