"- Все! Никаких свидетелей и никаких свидетельств! Я полностью рассчитался с фирмой Клеменс?
- Да, кажется.
- Отлично. Теперь вы отдадите мне расчеты. Я передумал. Это государственное преступление.
Пауза.
- Вы получите их через пять минут.
- Сейчас же, или поедем в гестапо.
- Хорошо. Одну минуту, я захвачу документы Луизы.
- Не сошли ли вы с ума! Они сгорели, как видите.
- Ошибаетесь, Руди, ошибаетесь. По рассеянности я отдал копии документов.
- Вы дьявол!…"
В этом месте слышится, как застонали пружины кресла, куда, очевидно, брякнулся Руди.
"- Просто дальновидный человек, чего нельзя сказать о вас, Руди. В наказание за ваши шалости документы вы получите, когда полностью завоюете мое доверие.
- Что я еще должен сделать?
- Принести сведения, на какой участок Восточного фронта направляются танковые части. Вы узнаете, хотя бы приблизительно, номера танковых дивизий и типы танков, которыми дивизии вооружены.
- Я в вашей власти, Антон…
- Ну, зачем же! Дружеские отношения будут приятнее для меня и для вас. Тем более что вы так нуждаетесь в деньгах…
- Кто не нуждается в них!"
Последовал вздох, и снова чиркнула зажигалка.
"- …а я буду высоко ценить ваше благоразумие и честность. Можете верить, мне нет решительно никакого расчета губить вас или причинять вам огорчения.
- Охо-хо! Ну и попал же я в переделку!
- Успокойтесь, все будет хорошо. Давайте-ка выпьем.
- И верно. Боже мой, боже мой…"
На этом лента обрывается.
…Через несколько дней, разговаривая с Клеменсом, Клара сказала, что она сомневается в правильности средств, при помощи которых Антон расправился с Лидеманом.
- Видите ли, девочка, - по-отечески мягко ответил Петер, - вообще-то для таких дел белые перчатки ни к чему. Но мы с Антоном в своей работе в девяноста случаях из ста опираемся либо на людей, разделяющих наши идеи, либо на честных, бескорыстных врагов нашего общего врага. А вот с Лидеманом… Ты выбрала правильное слово. Мы действительно расправились с этим нечистоплотным, жестоким шкурником. Он выгнал на улицу свою кормилицу. Он косвенный виновник гибели ее племянника. Луиза умерла бы с голода, не будь этого кольца. Если бы Лидеман не боялся уголовного возмездия, он отправил бы на тот свет свою мамашу за то, что она зачала его, Руди, от еврея. Лидеман хотел отделаться от Антона, грозя ему гестапо. Он запросто вышиб бы мозги из головы Антона, не появись я в ту минуту в холле. Скоро Лидеман со своей частью отправится в Россию. И уж будь покойна, и там эта нацистская сволочь вдоволь покуражилась бы над нашими людьми.
Клару передернуло.
- Я беру свои слова обратно. Ну, а если Мюллер докопается до правды? Недаром же к Лидеману приставили Плехнера.
- О! Тогда мы с Антоном наденем белые перчатки, вытащим за уши Лидемана из грязных гестаповских лап и постараемся спровадить его в такое место, где эта лапа не дотянется до него.
…Больше Клара не возвращалась к этому разговору.
Часть вторая
Глава шестнадцатая.
МАРИЯ ФОН БЕЛЬЦ ПОКАЗЫВАЕТ ВОЛЧЬИ ЗУБЫ
1
Клеменсы получили приглашение Марии фон Бельц - она справляла день рождения.
- Нужен я ей, - проворчал Клеменс-старший. - Готовит ловушку тебе, Антон.
- Но не ты ли сказал, что фирме не мешает узнать, куда она гнет и вообще что она такое.
- Ладно, придется ехать.
Наметанный глаз Антона сразу приметил, что родовой замок фон Бельцев уже давно нуждается в основательном ремонте. Ради гостей замок привели в порядок: кое-что подштукатурили, кое-где подкрасили. Гостей собралось человек полтораста; центральной фигурой был Герман Геринг, приодевшийся по такому случаю в тогу римского сенатора. Бесчисленные кольца и перстни украшали пальцы этого сибарита, ограбившего не одну страну. Рассказывали, что у Геринга столько же костюмов, сколько было платьев у дочери Петра Великого императрицы Елизаветы.
Впрочем, он пробыл всего несколько минут и уехал, ни с кем не попрощавшись.
После ужина начались танцы. Рудольф Лидеман, прихватив бутылку коньяку, укрылся в укромном уголке старого запущенного сада и пил, мрачнея с каждой минутой. Там его нашла Мария.
- Когда ты кончишь пить, Руди? - презрительно заметила она. - Ты слишком часто начал напиваться. Да, да, напиваться, как свинья.
- Оставь меня в покое! Слушай, ты можешь хоть раз в жизни сказать правду?
- Что ты имеешь в виду?
- Ты любишь меня?
- Разве ты не знаешь?
- Не знаю. Я вообще ничего не знаю о тебе. Ты исчезаешь, то и дело исчезаешь неизвестно куда. Где ты бываешь? С кем? Почему тебя довольно часто видят в компании Антона Клеменса? Кто, вернее, что тебе нужно от него?
- Именно об этом я хотела спросить тебя, милый. Вот ты действительно зачастил к ним.
Руди выпил коньяка, перевел дух и голосом, внезапно охрипшим, пробормотал:
- Я пропал, Мария.
- Догадываюсь.
- Догадываешься! -хрюкнул Руди. - Догадываешься! Если бы ты знала…
- Клеменсы?
- Да.
- Вот как? Не слишком ли дорого обойдутся нашей стране подарки для меня? Например, этот кулон императрицы Евгении?
- Я в петле, Мария…
- Это связано с твоим назначением?
- Да…
- Ты дурак, Руди. За эти… за этих зверей… Ты мог бы получить много больше в другом месте.
- Какие звери?
- Милый, я немедленно займусь твоими делами. А-а, тебя ищет мамаша. Прости, я должна быть с гостями.
Боковой дорожкой, чтобы не встречаться с фрау фон Лидеман, Мария ушла в замок.
- Сынок, ты опять грустишь. - Фрау Лидеман подсела к сыну. - Что с тобой? Ради бога, откройся мне.
- Открыться тебе? О-о, теперь я знаю, кто ты! Ты старая блудливая коза! Да, да, старая блудливая коза! И это моя мать! - Руди пьяно рассмеялся, побрел прочь, обернулся. - Гав, гав!…
- Бог мой, тявкать на мать! - в ужасе вскричала фрау Лидеман.
Послышался шорох раздвигаемых ветвей, и Плехнер подошел к скамейке, где вздыхала фрау Лидеман.
- Ах, Иоганн… - Фрау вздохнула от неожиданного появления Плехнера. - Прошу вас, присядьте на минутку. Вы друг Руди, Иоганн. Я отказываюсь понимать его… Он такой мрачный в последнее время…
- Может быть, опять карточные долги?
- Тогда бы он был очень ласков со мной. Он всегда такой ласковый, когда ему нужны деньги.
- Хм! - усмехнулся Плехнер, - Слушайте, говорят, он очень подружился с младшим Клеменсом…
- Мы их должники, Иоганн. Увы, мой покойный муж жил не по средствам. Да и Руди не умеет считать деньги. В любую минуту Клеменсы могут сделать нас нищими.
- Женитьба Руди поправит ваши дела, гнедиге фрау.
- Мария почему-то откладывает свадьбу. Кроме того, не забудьте, у нее брат.
- Ну и что?
- Карл - прямой наследник фон Бельцев. Говорят, он очень здоровый человек. А я так озабочена счастьем Руди и Марии. Но что за счастье жить в полу нищете?
- Вы хотели бы, чтобы Карл…
- Нет, нет, что вы!… А впрочем…
- До него трудно дотянуться. Карла нет в Германии.
- Да, да. Он был в России… Может быть, большевики расстреляли его? - с надеждой в голосе обронила фрау Лидеман.
- Не знаю, гнедиге фрау, вот этого я не знаю.
- Хорошо, оставим пока Карла в покое… Но не могли бы вы проникнуть в тайну Руди? Право, его мрачность подавляет меня. Поймите, я мать!…
- Но ведь это так нечестно - совать нос в чужие дела.
- Я слышала, вам нравится моя серая лошадка. Она будет вашей, если я увижу улыбку на лице Руди.
Плехнер рассмеялся.
- Вы идеал матери, фрау! Лошадь за одну улыбку! Улыбка будет. И вот что, фрау. Хотел бы просить вас… Вы вращаетесь в высших сферах… Не можете ли вы сообщить мне, просто в порядке дружеской услуги, имена тех, кто, э-э, не слишком доволен фюрером. - Он понизил голос. - Понимаете, идут слухи о широком заговоре на его жизнь… Может быть, это сплетни, но… Будто в заговоре участвуют видные генералы, промышленники, аристократы…
- Бог мой, какое злодейство!
- И не говорите, фрау!
- Покушаться на жизнь нашего обожаемого всем народом вождя! Да они изменники!
- Разумеется, фрау.
- Меня просто трясет от негодования, Иоганн.
- В таком случае, вы могли бы…
- Но, Иоганн, речь может идти о друзьях моего дома, о людях старейших фамилий…
- А если я предложу вам пятьсот марок за каждую фамилию?
- Пятьсот марок? Ну, знаете, вы слишком дешево цените мое негодование и мою преданность фюреру. Я назову вам десять фамилий за семь тысяч марок. Семь тысяч марок, вот так. Мне кажется, это чудовищная дешевка…
- Фрау, вы выжига.
- Бог мой, в какой пивной вы подцепили это словечко, Иоганн?
- Не забудьте, фрау, ведь я тоже должен, гм, гм, получить кое-что. Шесть тысяч, и мы столковались.
- Это грабеж, Иоганн. Хорошо. Поступим по заповеди Господней: отделим вам десятину. Семьсот марок устроят вас?
- Фрау, вы само совершенство. Когда я получу список?
- Завтра воскресенье, прием у этого индюка Геринга… Бог мой, напялить на себя тогу!… Во вторник… Да, пожалуй, во вторник. Но, Иоганн, меня будут мучить угрызения совести… А это тоже что-нибудь стоит в мои годы.
- Если я предложу вам еще пятьсот марок, это не будет слишком много для вашей совести?
- Но родственные отношения кое с кем из тех, кто будет в списке?
- Еще двести за родственные чувства, куда ни шло.