- И ни обрывка снастей, по которому можно было бы подобраться к чертову флагу, - заключил канонир, - а потому их лордство приказал плотнику просто срубить бизань. Премного благодарю, сэр, бензель вышел что надо. И, доктор, - добавил он тихо, прикрыв рот рукой, - если вам не особо хочется во французскую тюрьму, там наши приладили лисель-бум вместо мачты на куттер, собираются на "Сириус".
Стивен кивнул, глянул на самых тяжелых своих пациентов, и отправился в каюту, пробираясь через разбросанные там и сям обломки. Клонферта там не было, он обнаружился на квартердеке, сидящим на перевернутом ведре для фитилей, глядя на машущих топорами плотников. Наконец, бизань рухнула за борт, унося с собой флаг, и огонь "Беллоны" прекратился.
- Ну, это я сделал как следует, - едва различимо пробормотал Клонферт здоровой стороной своего искалеченного рта. Стивен глянул на его наиболее опасную рану на шее, нашел ее состояние удовлетворительным (насколько можно было судить на расстоянии), и заговорил:
- Я хотел бы отправиться на "Сириус", милорд, оставшаяся шлюпка готова отойти, и я просил бы вас распорядиться об этом.
- Действуйте, доктор Мэтьюрин, - отозвался Клонферт. - Надеюсь, вам удастся убраться. Благодарю вас еще раз.
Они пожали друг другу руки. Стивен прихватил кое какие бумаги из своей каюты, уничтожив остальные, и направился к шлюпке. Особых чудес ловкости при спуске проявлять не пришлось - фрегат крепко сидел на мели.
Хотя Пим любезно принял его на борту застрявшего "Сириуса", его поведение не подняло его в глазах Стивена, ни как командира, ни как просто здравомыслящего человека. "Ифигения", которой удалось таки верпом стянуть себя с длинной мели, лежащей между ней и "Минервой", запросила разрешение подойти и атаковать обездвиженные французские суда, взять их на абордаж с помощью подкреплений с "Сириуса" и "Мэджисьен", и не только захватить их, но и спасти "Нереиду". Ответ Пима был "нет" - ему нужна помощь "Ифигении", чтобы стащить с мели свой корабль, пусть на верпах подтягиваются к "Сириусу". Дважды он посылал в ответ на запросы этот категорический приказ. По мере того, как "Ифигению" оттягивали дальше от берега, огонь французов сконцентрировался на "Мэджисьен", плотно застрявшей на рифе, пробившем ее корпус, так что в трюме ее было уже на девять футов воды. Лишь несколько ее орудий были в состоянии отвечать противнику, который избивал ее нещадно весь этот длинный, кровавый день, иногда переключаясь на другие корабли, и на измученных тяжкими усилиями людей в оставшихся шлюпках, все еще пытающихся стащить ее на воду. Сделать это оказалось невозможно, невозможным оказалось для нее и остаться на плаву в случае удачи. Команду отозвали на "Ифигению", и после захода солнца фрегат был подожжен, и, около полуночи взорвался, осветив все вокруг зловещей вспышкой.
Следующий день застал в готовности новую батарею французов, установленную на берегу гораздо ближе к кораблям, и батарея совместно с французкими фрегатами открыла огонь по "Ифигении" и "Сириусу", пока они пытались сдернуть с рифа фрегат Пима. В конце концов, после долгих беспрерывных тщетных усилий, Пим наконец, осознал, что "Сириус" не спасти. Команда перешла на "Ифигению", и "Сириус" также был предан огню, а Пим, таким образом, уступил свое командование. Капитан "Ифигении" был абсолютно убежден (и Стивен, как и многие куда более опытные наблюдатели, был с ним согласен), что его план увенчался бы полной победой, и теперь едва мог себя заставить говорить вежливо с человеком, который запретил ему действовать.
Одинокая "Ифигения" продолжила при помощи верпа двигаться к выходу из залива.
Другого выхода, кроме как вытаскивать шлюпкой канат на полную длину, бросать якорь, и наматывать канат на кабестан, у нее не было - ибо ни разу в дневные часы ветер не прекращал дуть с моря, а береговым бризом, задувавшим перед рассветом, в темноте в извилистом проходе воспользоваться не решались. И вот час за часом шлюпки вытаскивали тяжеленные огромные якоря, тащили за собой мокрые девятидюймовые канаты, и, если якоря захватывали грунт, и если грунт держал - удавалось проползти мизерную дистанцию - обычно не более пятидесяти ярдов (ибо канал не давал двигаться по прямой). Но часто грунт не держал, или терялись и ломались якоря, и измученный, падший духом экипаж под палящим солнцем начинал все сначала. Между тем французские корабли в Порт Зюд-Эст сняли с мели, а за Иль Де Ла Пасс показался французский бриг, видимо, дозорный эскадры Гамелена из Порт-Луи.
Однако, делать было нечего, и "Ифигения" продолжала верповаться к форту, полсотня ярдов за полсотней ярдов, с длинными перерывами для подъема зацепившихся якорей, всю длину этой чертовой лагуны. Понадобилось полных два дня, чтоб достичь точки в трех четвертях мили от острова, и здесь фрегат бросил якоря на ночь. На следующий день "Беллона" и "Минерва" воспользовались рассветным береговым бризом, чтоб пройти через прекрасно им известные проходы в лагуну и стали там на якорь. "Ифигения" же продолжила свой тяжелый путь, и к восьми часам была уже в тысяче футов от форта, от открытого моря и радости свободного плавания, но тут с нее были замечены три корабля, идущие на соединение с дозорным французским бригом за внешней полосой рифов: "Венус", "Манш" и "Эстрей". Они обменялись сигналами с "Беллоной" и "Минервой", а затем по ветру, что продолжал дуть в нос английского фрегата, быстро пошли к Иль Де Ла Пасс, где они могли лечь в дрейф за пределами досягаемости батареи.
С "Ифигении" немедленно отправили солдат и матросов на батарею, и корабль приготовился к бою. Но, увы, фрегат был почти без боеприпасов - еще до финала боя в Порт Зюд-Эст пришлось посылать людей на "Сириус" за снарядами, и после этого бортовые орудия успели сделать столько выстрелов, что сейчас получасовой бой вымел бы ее погреба дочиста. Так что подготовка к бою носила во многом символический характер, как сказал капитан фрегата Стивену во время этой подготовки:
- Хоть покажем французам, что так просто не сдадимся, что мы еще можем кусаться. И если не предложат почетных условий сдачи - покусаем.
- Коли так, - отозвался Стивен, - я вынужден просить вас дать парусную лодку до того, как "Венус" и ее сопровождающие перекроют вход в канал.
- Имеется в виду, на Реюньон? Да, конечно. Вы получите катер и моего собственного рулевого - старого шлюпочного волка, и молодого Крэддока в качестве штурмана. Хотя и за тысячу фунтов мне бы не хотелось быть вестником с подобными новостями.
Он отдал приказы о приготовлении катера к плаванию - припасы, инструменты, карты, вода, и снова развернулся к Стивену:
- Вы весьма обяжете меня, доктор Мэтьюрин, если отвезете письмо для моей жены - сомневаюсь, что увижу ее еще до конца войны.
Катер проскользнул через злосчастный канал в темноте, дважды стукнувшись днищем, несмотря на все старания, они отгребли далеко за риф, поставили рейковый парус и двинулись на юго-запад. Катер нес запас провизии на десять дней, и хотя на борту находилось множество весьма голодных молодых джентльменов с "Ифигении" (капитан не хотел видеть, как они будут впустую растрачивать свои годы в тюрьме), запасы оставались почти нетронутыми, когда, после выдающегося вояжа, озабоченный Стивен взобрался на борт "Боадицеи", стоящей на одном якоре в гавани Сен-Поля, рядом с "Виндэмом" и транспортом "Бомбей".
- О, Стивен, а вот и ты! - воскликнул Джек, выныривая из-за кучи бумаг, когда Стивен вошел в каюту. - Как я рад тебя видеть, еще пара часов - и я отправился бы на Флэт-Айленд, с Китингом и его людьми… Стивен, что стряслось?
- Сейчас я скажу тебе, что стряслось, дорогой мой - Стивен сел, и, собираясь, выдержал небольшую паузу. - Атака Порт Зюд-Эст провалилась. "Нереида" захвачена, "Сириус" и "Мэджисьен" сожжены, а на данный момент "Ифигения" и Иль Де Ла Пасс почти наверняка сданы.
- Так-так, - протянул Джек, размышляя, - "Минерва", "Беллона", "Эстрей", "Венус", "Манш" - с "Нереидой" и "Ифигенией" это дает семь к одному. Но мы играли и при худших шансах.
Глава 8
- Всей команде, с якоря сниматься! - приказал Джек. По кораблю раскатились переливы боцманских дудок, матросы бросились по местам, флейта завела свой пронзительный мотив, помощники боцмана завели свое: "Налегай и шагай, налегай и шагай". И в центре этого знакомого гама, означающего отплытие судна, Стивен, отвернулся от релинга, опираясь на который он вглядывался, прикрыв глаза ладонью козырьком, в корабль, пришвартованный за фрегатом, и заявил:
- Я почти готов поклясться, что уже видел это судно раньше.
- Да уж не меньше сотни раз, - отозвался Джек. - Это же "Виндэм". Тот самый "Виндэм" Ост-Индской компании, снова с нами. Нынче он направлялся в метрополию, и его взяли в Мозамбикском проливе. "Сириус" очень ловко перехватил его, когда он улизнул от Зюд-Эст. Разве Пим не рассказывал тебе?
- Чесно говоря, мы имели довольно непродолжительную беседу с капитаном Пимом.
- А, значит, нет. Ну, тем не менее, Пуллингс нагнал его на своей маленькой шхуне, не дав ему уйти под прикрытие пушек Ривьер-Нуар. Отличный морской офицер наш Том Пуллингс…
- Сэр, якорь чист… - крикнул боцман.
- Обсушить и смазать, - отозвался Джек машинально, словно в церкви на службе, и продолжил:
- …и он привел его сюда, несмотря ни на что. От него первого я узнал о положении дел… Отпускайте там! - заорал он наверх, сложив ладони рупором.