Они вышли из комнаты Ролана. Комната сэра Джона находилась на том же этаже. Ролану пришлось подождать, пока англичанин зайдет к себе за оружием.
Через минуту тот появился снова; в руках у него был ящик с пистолетами.
- Скажите, милорд, - спросил Ролан, - как мы поедем к Воклюзу, верхом или в экипаже?
- В экипаже, если вы не возражаете. Карета окажется очень кстати в случае, если кто-нибудь будет ранен. Она ждет нас внизу.
- Вы как будто велели распрягать лошадей.
- Да, верно, но потом послал сказать, чтобы возница снова запряг их.
Они спустились по лестнице.
- Том! Том! - позвал сэр Джон, когда они подошли к двери, у которой его ждал слуга в строгой ливрее английского грума, - поручаю вам нести этот ящик.
- I am going with mylord? - спросил слуга.
- Yes, - отвечал сэр Джон.
Потом он указал Ролану на подножку кареты, которую опускал его слуга:
- Садитесь, господин де Монтревель.
Ролан сел в карету и с наслаждением откинулся на мягкие подушки.
- Право же, - проговорил он, - только вы, англичане, понимаете толк в экипажах, предназначенных для путешествий: в вашем я точно в постели. Держу пари, что вы приказываете обить изнутри гроб, в который собираетесь ложиться!
- Да, так оно и есть, - подтвердил сэр Джон, - англичане очень ценят удобства; но французы - народ более любопытный и занятный… Возница, к Воклюзу!
IV
ДУЭЛЬ
По большой дороге можно было доехать только до селения Иль, находящегося в трех льё от Авиньона. Это расстояние они проехали за час.
Казалось, Ролан задался целью развлекать своего спутника: всю дорогу он был очень оживлен и блистал остроумием. По мере того как они приближались к месту дуэли, он становился все веселее. Тому, кто не знал о цели их поездки, ни за что не догадаться бы, что этому молодому человеку, так беспечно болтающему и смеющемуся, угрожает смертельная опасность.
В Иле пришлось выйти из экипажа, чтобы расспросить кого-нибудь. Оказалось, что Ролан и сэр Джон прибыли первыми.
Они пошли по дорожке, которая вела к источнику.
- О! - воскликнул Ролан. - Здесь наверняка великолепное эхо!
Он крикнул разок-другой, и эхо с готовностью повторило его слова.
- Какое чудесное эхо! - заметил он. - Его можно сравнить только с эхом Сейноннетты, в Милане. Погодите, милорд.
И он запел с бесподобными модуляциями, хорошо поставленным прекрасным голосом тирольскую песню, бурная мелодия которой, казалось, бросала вызов возможностям человеческого горла.
Сэр Джон наблюдал и слушал Ролана с уже нескрываемым изумлением.
И когда последняя нота замерла где-то в горной лощине, англичанин воскликнул:
- Я полагаю, - убей меня Бог! - что вы страдаете сплином!
Ролан вздрогнул и взглянул на него, как бы задавая ему вопрос.
Но видя, что сэр Джон не развивает своей мысли, он спросил:
- Почему вы так думаете?
- Ваша шумная веселость говорит о том, что на душе у вас очень тяжело.
- Да. И что же, вас удивляет это противоречие?
- Меня ничто не удивляет, все на свете имеет свою причину.
- Вы правы. Все дело в том, чтобы быть посвященным в тайну. Так вот, я вам ее открою.
- О! Я никоим образом не настаиваю.
- Для этого вы чересчур учтивы. Но признайтесь, вы хотели бы знать, что со мной?
- Хотел бы из интереса к вам.
- Вот, милорд, и разгадка: я расскажу вам то, чего до сих пор еще никому не говорил. Глядя на меня, можно подумать, что я на редкость здоровый человек, а между тем я страдаю ужасающей, мучительной аневризмой. Непрестанные спазмы, приступы слабости, обмороки, которых постыдилась бы женщина. Всю жизнь мне приходится принимать смешные предосторожности, и все-таки Ларрей предупредил меня, что я в любой момент могу уйти из жизни, потому что пораженная артерия может разорваться у меня в груди при малейшем напряжении. Посудите сами, как это приятно, особенно для военного! Вы понимаете, что, как только я узнал об этой беде, я решил поскорее умереть, по возможности с блеском. Я стал рваться навстречу опасности. Другой, более удачливый, уже сто раз успел бы умереть. Но увы! Я словно заговорен: меня не берут ни пули, ни ядра, можно подумать, что сабли избегают меня, чтобы не затупиться. А между тем я не упускаю ни одного случая - вы же сами видели, что произошло сегодня за столом. Так вот, мы сейчас будем драться, не так ли? Я пойду на безумный риск, предоставлю все преимущества своему противнику - и все без толку: он будет стрелять в меня с пятнадцати, с десяти, с пяти шагов, чуть ли не в упор, и промахнется, или же его пистолет даст осечку. Нечего сказать, завидная перспектива - неожиданно умереть, натягивая сапоги! Но я замолкаю, вот мой противник.
И действительно, на извилистой дорожке, по которой недавно прошел Ролан и сэр Джон, над выступами скал появились три фигуры; они были видны пока еще только до пояса, но быстро вырастали по мере приближения.
- Трое! - воскликнул Ролан, пересчитав пришедших. - Почему же их трое, когда мы с вами вдвоем?
- Ах, я забыл вам сказать, - проговорил англичанин, - господин де Баржоль, в ваших и своих интересах, пригласил сюда своего приятеля, хирурга.
- А зачем? - нахмурившись, резким тоном спросил Ролан.
- Да на случай, если один из вас будет ранен: при известных обстоятельствах кровопускание может спасти жизнь человеку.
- Сэр Джон, - сказал Ролан, еле сдерживая гнев, - что это еще за нежности во время поединка! Если уж дерутся, то насмерть! До дуэли еще можно рассыпаться в любезностях, как наши с вами предки перед битвой при Фонтенуа; но как только обнажены шпаги или заряжены пистолеты, один из дуэлянтов должен заплатить своей жизнью за труды, потраченные на подготовку, и за пережитые волнения. Дайте мне честное слово, сэр Джон, что, буду ли я ранен или убит, жив или мертв, ко мне не прикоснется хирург господина де Баржоля.
- Однако, господин Ролан…
- О! Тут одно из двух. Дайте мне честное слово, милорд, или - черт побери! - я не стану драться!
Англичанин удивленно посмотрел на молодого человека: его лицо стало мертвенно-бледным, он дрожал всем телом, словно охваченный ужасом.
Не понимая, в чем дело, сэр Джон дал честное слово.
- Наконец-то! - воскликнул Ролан. - Вот один из симптомов этой прелестной болезни! Стоит мне подумать о наборе хирургических инструментов и увидеть скальпель или ланцет, как мне становится дурно. Должно быть, я сильно побледнел?
- На минуту мне показалось, что вы сейчас потеряете сознание.
Ролан расхохотался.
- Нечего сказать, славный бы приключился казус, если бы наши противники подошли и увидели, что вы даете мне нюхать соль, точно даме, подверженной обморокам. Знаете, что они подумали бы и что решили бы вы сами? Все подумали бы, что я струсил.
Между тем противники приблизились и уже могли слышать их разговор, так что сэр Джон не успел ответить Ролану.
Подойдя, все трое поклонились. Ролан с улыбкой, обнажившей превосходные зубы, ответил на поклон.
Сэр Джон наклонился к его уху.
- Вы еще немного бледны, - шепнул он, - пройдитесь-ка до источника; я приду за вами, когда будет нужно.
- Какая прекрасная мысль! - отозвался Ролан. - Мне давно хотелось полюбоваться знаменитым Воклюзским источником, Иппокреной Петрарки. Вы знаете его сонет?
Chiare, fresche e dolci aque
Ove le belle membra
Pose colei, che sola a me perdona.
Возможно, что мне больше не представится случай его повидать. С какой стороны находится источник?
- Он в тридцати шагах отсюда. Идите по этой тропинке, и вы увидите его за поворотом дороги, у подножия огромной скалы, - ее вершина видна отсюда.
- Милорд, - сказал Ролан, - вы превзошли всех чичероне, с которыми я имел дело. Благодарю вас.
И, приветливо махнув рукой своему секунданту, он направился в сторону источника, напевая вполголоса прелестную вилланеллу Филиппа Депорта:
Я уехал на время, и вскоре Вы,
Розетта, пленились другим.
Но не стал предаваться я горю, -
И теперь я другою любим.
Я изменницы знать не желаю, -
Мнится, пыл в моем сердце угас…
Ну, посмотрим, пастушка младая,
Кто раскается первым из нас!
Сэр Джон невольно обернулся, восхищенный переливами его голоса, столь свежего и нежного, на высоких нотах напоминавшего женский; своим методическим холодным рассудком он не мог понять эту порывистую, нервную натуру; ему было ясно лишь одно: перед ним человек совершенно необычного душевного склада.
Двое молодых людей уже поджидали его; хирург держался несколько в стороне.
В руках у сэра Джона был ящик с пистолетами; он поставил его на камень, имевший форму стола, вынул из кармана маленький ключик, который, казалось, был сработан скорее ювелиром, чем слесарем, и открыл ящик.
Пистолеты были великолепные, хотя и весьма простого устройства; они вышли из мастерских Ментона, деда того оружейника, который и в наши дни считается одним из лучших в Лондоне. Сэр Джон передал пистолеты секунданту г-на де Баржоля, чтобы он рассмотрел их. Тот стал проверять пружины, двигать гашетку взад и вперед, чтобы определить, имеется ли там двойной спуск: он оказался простым.