- Как? - с видом адской наивности удивилась Анна. - А ведь всего только вчера вечером вы уверяли, будто любите меня… И, представьте себе, на один момент я поверила этому. Но только у меня очень тонкий слух. И вот я услыхала, как вы… нашептываете нежности на ухо молодой девушке. Тогда я поняла, что вы посмеялись надо мною, и дала слово сыграть с вами шутку, и это вполне удалось мне, как вы сейчас увидите. Я…
- Не трудитесь, сударыня, я и сам могу теперь постигнуть, как все произошло. Вы явились к хозяину этого замка, открыли ему, кто я, и подстроили с ним ловушку, в которую я и попал!
- Совершенно верно, милый кузен!
- Моих спутников, конечно, предательски зарезали?
- О, нет, фи! Их просто скрутили!
- Ну знаете ли, кузина, подставить ловушку и взять в плен - только полдела, а другая половина дела…
- Удержать в плену, хотите вы сказать? Ну, так мы постараемся сторожить вас как следует в Нанси…
- А, так вы хотите отвезти меня в Нанси? Посмотрим, как это вам удастся! Уж не с помощью ли видама и его дряхлого слуги собираетесь вы эскортировать меня?
- Фи, кузен, ведь вы все-таки король, а короли не путешествуют с такой незначительной свитой. Я позаботилась о гораздо более блестящей. Потрудитесь взглянуть!
Анна открыла окно и знаком пригласила Генриха выглянуть. Генрих высунулся и увидал, что двор замка занят сильным отрядом вооруженных всадников, на кирасах которых блестели белые кресты Лотарингского дома.
- Не правда ли, такая свита достойна вас, кузен? спросила герцогиня.
- Да, - ответил наваррский король, невольно вздыхая, - но, по счастью, у меня имеется нечто, никогда не покидающее меня, и это "нечто" окажется могущественнее всех ваших рыцарей!
- Что же это за таинственное "нечто", кузен?
- Это моя звезда, кузина! - с поклоном ответил Генрих.
XXXIII
Екатерина Медичи вела очень скучную жизнь в своем амбуазском замке. Весь ее двор состоял из нескольких дворян, оставшихся верными ей даже и в немилости, кавалера д'Асти и какого-то таинственного незнакомца, о котором очень много говорили как в самом Амбуазе, так и в окрестностях.
Этот таинственный человек был, по-видимому, уже не молод. Он был постоянно одет во все черное, но походка, манеры - все выдавало в нем человека, привыкшего вращаться в большом свете. Однако его лица никто не видал, так как незнакомец никогда не снимал черной бархатной маски.
Человек в маске появился в Амбуазе месяцев за шесть до этого. Ему предшествовал паж с запиской, получив которую Екатерина выбежала гостю навстречу, что было чрезвычайной честью. Но кто был этот человек в маске, что связывало его с королевой, чем объяснялось его явное влияние на нее - это никто не мог понять. Во всяком случае, его влияние было очень велико, так как стоило случиться чему-нибудь особенно важному, как Екатерина запиралась с ним в своем кабинете. Точно так же поступила она и теперь, когда Асти, вернувшийся из Анжера подал ей письмо, запечатанное гербом герцога Анжуйского.
Прочитав это письмо, Екатерина взволнованно сказала человеку в маске:
- Знаешь, что случилось? Генрих Наваррский попал в расставленную ему ловушку и находится теперь в руках герцога Гиза и его сестры!
При этих словах взор незнакомца сверкнул из- под маски с особенной силой, и казалось, что там вдруг вспыхнули два черных огонька. Но он ничего не сказал, продолжая слушать, что говорила королева:
- Теперь Франсуа просит меня приехать в Анжер, так как наваррского короля доставят туда и хотят решить, каким способом лучше всего удержать его. Что ты скажешь на это?
- Надо ехать, государыня, и притом сейчас же! Нельзя давать Гизам слишком большую волю!
- Ты прав! Прикажи заложить экипажи! Ты поедешь со мною, и мы по дороге поговорим. Сопровождать нас будут Асти и паж.
Через час поезд королевы Екатерины уже двинулся в путь. Путешествие продолжалось всю ночь, и только при первых лучах рассвета вдали показались остроконечные башенки и колоколенки Анжерского замка.
Однако перед въездом в город королева приказала остановиться, подозвала пажа и сказала ему:
- Вот, милочка, возьми это кольцо, ступай в замок и вызови герцога Анжуйского. Покажи ему кольцо и затем сообщи ему о моем приезде, но предупреди, что я не остановлюсь в замке и чтобы он ни слова не говорил герцогу Гизу или герцогине Анне о моем приезде. Кроме того, ты попросишь его немедленно навестить меня; я остановлюсь у цирюльника-банщика Луазеля.
Паж поклонился, вскочил в седло, дал шпоры лошади и поскакал в город. Вслед за ним в город въехал и кортеж королевы. Проследовав левым берегом Луары, экипаж королевы остановился у скромного домика, над которым виднелась вывеска: "Во здравие тела. Луазель, цирюльник-банщик, хирург и проч.". Д'Асти постучал в дверь, которую сейчас же открыл с низким поклоном пожилой толстяк.
- Мой добрый Луазель, - сказала ему королева, - отведи мне мою обычную комнату и спрячь барина!
При последних словах она показала на человека в маске, и затем экипаж въехал во двор дома.
Через час после этого какой-то дворянин, закутанный в плащ и надвинувший шляпу совсем на лоб, постучался во дверь Луазеля. Цирюльник поклонился ему чуть не до земли. Это был Франсуа Валуа.
- Сын мой! - сказала ему Екатерина после первых приветствий. - Сообщил ли ты Генриху Гизу о своем письме ко мне?
- Ну конечно!
- Это была большая ошибка.
- Почему, матушка?
- Потому что я не хочу, чтобы он видел меня, не желаю видеть его. Весь день я проведу здесь, а ты скажешь герцогу, что я еще не приехала и что от меня вообще нет известий.
- Но… что мы сделаем с… гугенотом, которого к вечеру доставят сюда?
- Это будет видно потом. Вообще должна тебе сказать, сын мой, что наваррский король для нас несравненно менее опасен, чем герцог Гиз. Но пока еще я ничего не хочу решать. Вечером я буду в замке. Я явлюсь пешком к прибрежной потерне; а ты сам встретишь меня и проведешь в свою комнату, а там мы поговорим!
XXXIV
Около восьми часов вечера королева Екатерина вышла из дома Луазеля в сопровождении человека в маске.
- Видишь ли, - сказала она, - продолжая начатый ранее разговор, - я не более тебя люблю наваррского короля…
При этих словах взор замаскированного опять блеснул странным огнем.
- Но, - продолжала Екатерина, - я вполне разделяю мысль Макиавелли, этого гениального политика, который говорил, что два врага удобнее одного.
- Ну, это довольно странное утверждение!
- Тебе так кажется? А между тем подумай сам: самый опасный враг для нас - тот, кто в своей ненависти руководствуется определенным достижением, но если существует два врага, которые стремятся достичь одного и того же, то они логически становятся врагами и друг другу тоже, а следовательно, часть их злобной силы будет отвлечена от нас.
- Это правда!
- Целью достижения наших врагов является французская корона. Ищущих этой короны двое: Генрих Наваррский и Генрих Гиз. Если ни один из них не успел в этом достижении, то потому, что ему приходилось ограждать себя от соперника. Но, как знать, не будь на свете одного из них, быть может, другой уже давно овладел бы троном Валуа!
- Да, это так!
- Значит, раз трон Валуа не может освободиться от всех врагов, пусть их будет несколько. Между тем, захватив Генриха Наваррского и вручая его судьбу лотарингцам, мой сын лишь помогает Гизу освободиться от соперника, но не предохраняет трона Валуа… В скверное дело замешался герцог! - и, не говоря более ни слова, королева молча дошла до потерны, указанной ею утром герцогу Анжуйскому. Однако, прежде чем постучаться, она сказала своему спутнику: - Надвинь шляпу глубже на лоб и прикрой лицо полой плаща, чтобы маски не было видно!
Незнакомец повиновался. Тогда королева постучала в дверь потерны, которая немедленно открылась, причем во тьме коридора слабо вырисовался какой-то мужчина. Это был герцог Франсуа, во тьме и одиночестве поджидавший мать.
- Это вы? - спросил он. - А кто с вами?
- Это Асти, - спокойно ответила Екатерина, причем незнакомец молча поклонился герцогу.
- Следуйте за мною, - сказал тогда Франсуа. - Но осторожнее: здесь приступочка!
Екатерина тихо рассмеялась.
- Полно, сын мой, - сказала она, я лучше тебя знакома с этим замком и с завязанными глазами пройду, не споткнувшись, куда угодно. Я ведь долго жила здесь с твоим отцом, когда он был еще герцогом Анжуйским! Скажи мне только, что помещается в кабинете покойного короля?
- Я оставил там свой кабинет!
- Отлично. А кто живет над кабинетом?
- Никого. Я не выношу, чтобы над моей головой ходили!
- Совсем хорошо! Ну, так проведи меня в эту верхнюю комнату. Ступай вперед, я знакома с лестницей!
Герцог запер дверь потерны и пошел наверх в сопровождении королевы-матери и незнакомца.
У дверей комнаты Екатерина спросила:
- Надеюсь, герцог в кабинете у тебя?
- Нет еще, но он должен сейчас прийти, чтобы решить со мною вопрос о наваррском короле. Впрочем, может быть, он уже пришел и ждет меня…
- Ну, так ступай к нему, сын мой!
- А вы останетесь здесь?
- Да.
- Без света?
- Без света.
- Когда мне прийти за вами?
- Когда услышишь сверху три удара.
- Хорошо, матушка!
Герцог ушел, а Екатерина с незнакомцем вошли в комнату. На пороге королева приказала своему спутнику сесть у самого входа в кресло, а сама на цыпочках пошла к противоположной двери стене. Здесь ее рука стала ощупывать тайную пружину. Наконец она нашла искомое, и вдруг из стены вырвался яркий луч света.