Аркадий Крупняков - Москва матушка стр 54.

- Ничего не скажешь - любезная встреча,- проговорил Бек­лемишев, обращаясь к Чурилову.

- Привыкай, боярин. Татарин, пока его сила,- свиреп и груб. Покорность да притворную любовь оказывают токмо под пятой да при звоне золота.

- Шомелька, спроси-ка сего татарина, где мы находимся и скоро ли хан примет посольство,- повелел Беклемишев толмачу.

- Передай высокому гостю, что обиталище это принадлежит великому хану и зовется посольский двор,- ответил Ширин-бей.- Сколь велик этот двор - столь же велико и радушие могучего владыки. Благословенный повелел мне передать весь дом и слуг в распоряжение посла. На второй вопрос отвечу: аллах велик в небе, хан на земле, а кто знает мысли аллаха? Так и мне не дано знать, когда думает хан принять послов московских.

Беклемишев, выслушав ответ, молвил:

- Слуга он и есть слуга. Что он может знать?

- Ой, не скажи, боярин,- тихо заметил незаметно подошед­ший Хозя Кокос. - Халиль Ширинов - первый князь в царстве татарском, и порой его слово важнее ханского. Поверь мне, боя­рин, сей Ширин вдвое богаче хана, и о том все знают. От этой мерзостной хари может дело посольское погибнуть или же легко вперед пойти.

- Спасибо за совет добрый, Хозя,- Беклемишев пристально взглянул на бея и вошел в дом.

За каких-нибудь полчаса с помощью безмолвных слуг посоль­ство разместилось по комнатам. В покои, где находился посол, без стука вошел Халиль-бей и, оглядев комнату, спросил:

- Хорошо ли устроился наш дорогой гость? Может быть, он желает что-нибудь просить у хана?

Никита Беклемишев поднялся и, приложив руку в груди, от­ветил:

- Славному и могучему бею Ширину поклон и благодарность за, столь щедрое гостеприимство. Позволь ответить, князь, за ласку легкими поминками на твое благородное имя,- боярин хлопнул в ладоши, и из боковой дверцы вышли два молодца с большими се­ребряными подносами. Молодцы встали перед Ширин-беем и с поклоном подали ему подарки. На первом подносе были рассыпа­ны рубли, а на втором лежал искуснейше сделанный кинжал с серебряной рукояткой, стояли точеные из рыбьего зуба фигуры на перламутровой клеточной доске. Беклемишев пояснил:

- Сей подарок с пожеланием князю. Золото означает - будь князь еще богаче, кинжал - будь еще сильнее, шахматы - будь еще умнее. А подносы серебра чистого говорят - будь князь добр к дарителю.

Куда делась суровость татарина! Приняв подарки, он передал их слугам своим и, улыбаясь, несколько раз повторил Шомельке:

- Бакшиш - бик якши! Ай-ай какой бакшиш! Передай боя­рину - Халиль Ширин-бей сейчас же пойдет во дворец хана, по­целует пыль ковра у ног владыки и попросит его скорее принять великое посольство.

Когда бей Ширин вышел, боярин, потирая руки, радостно ска­зал Чурилову:

- Пока идет все слава богу.

Но радость эта была преждевременной. На второй день в по­сольский двор явился разман-бей, человек, который представляет хану всех посланников. Он далеко не двусмысленно намекнул в беседе о подарке, который тут же ему и был вручен.

Это случилось утром. А после обеда к двору с большой свитой подъехал диван-эфенди Нургали. Начальник верховного Совета без лишних слов известил, что приехал за бакшишем. После него у посла побывали хазнадар-ага, хан-агасы и киларджи-баши. Ода­рив последнего, Беклемишев взялся за голову и воскликнул:

- Они разорят меня, ироды окаянные! Еще два-три разбой­ника, и мне нечем будет одарить хана. Шомелька! Сходи на воро­та и прикажи никого не впускать. Скажи - посол творит молитву.

Выручил посла Шомелька Токатлы. На четвертый день пребы­вания в Солхате он пошел во дворец и сумел там встретиться с актачи-беем хана, сунув ему крупную взятку. На следующее утро актачи-бей, поддерживая стремя хану, собравшемуся на охоту, сказал:

- Наслышан я, могучий повелитель, что русские послы при­везли большие дары.

- Откуда знаешь?

- Великолепные бакшиши получили Ширин-бей, разман-бей, диван-эфенди, хан-агасы и киларджи-бащи., Человек один печа­лился мне: урус-посол боится, что беи выманят у него все подарки и ему не с чем будет идти к хану Менгли.

Гирей с силой ударил плеткой своего аргамака, и гот поднялся на дыбы.

- Уй-юй, шакалы! - воскликнул хан. - Всегда успевают впе­реди своего повелителя.

Проехав по двору несколько раз, хан соскочил с седла и, отда­вая поводья коня стремянному, сказал:

- Передай Нургали - русских примем после обеда.

- А как же охота, мой повелитель?

- Охоты не будет.

Через полчаса разман-бей привез на посольский двор пригла­шение к хану. Поглядывая жадным взором на короба, приготов­ляемые к перевозке, он усердно старался дать понять, что только благодаря его стараниям хан соизволил принять послов. Беклеми­шев горячо поблагодарил бея, но подарков не дал.

Во дворце посольству сообщили, что хан ушел на послеобеден­ную молитву и прием начнется сразу, как мудрейший побеседует с аллахом.

Беклемишев, собираясь на прием, оделся в лучшие свои одеж­ды. На после были широкие красные штаны, заправленные в ши­тые золотом сафьяновые сапоги, белый камчатный летний зипун, а поверх него кафтан синего сукна с длинными рукавами.

Ждали приема в посольском дворе. Беклемишев и Чурилов долго сидели на каменной скамье около фонтана. Молчали. Оба волновались. До сего московские послы бывали у золотоордынцев как данники, а в Крыму не бывали и вовсе. Есть отчего волновать­ся. Как вести себя, чтобы не уронить государство и свое достоин­ство?

Наконец разман-бей снова появился в садике и повел посоль­ство во дворец, в зал Большого Дивана, в зал Совета и суда. Перед дверьми стояли два стража с оголенными саблями. Разман-бей дал знак, аскеры отступили на шаг, дверь открылась, и Никита Беклемишев первым вошел в зал. У противоположной стены на шелковых подушках восседал Менгли-Гирей-хан. Рядом с ним стоял Халиль Ширинов. Справа и слева вдоль стен на желтых пофяках сидели нарядно одетые сановники Посреди зала журчал маленький, отделанный мрамором фонтан.

Разман-бей упал на колени, поцеловал ковер и тихо, но внятно произнес:

- Послы государя Московского Ивана у твоих ног, о могучий и великодушный. Прими их слово.

Оглянувшись назад, он с ужасом увидел, что посольство не упало ниц перед ханом.

- На колени перед лицом могучего хана, неверные! - крик­нул через плечо разман-бей.

Никита Беклемишев и стоявшие за ним Никита Чурилов и Рун отдали глубокий поклон.

- Даже перед ханом Золотой Орды послы государства Мос­ковского на колени не встают,- сказал Беклемишев. - Мы при­ехали к вам не как данники, а как друзья. Государь мой считает государя вашего братом и желает передать ему братское слово. Он послал нас к великому хану Гирею, чтобы мы завязали узы дружбы и стали бы добрыми соседями. Великий князь посылает брату своему Менгли-Гирею-хану поклон и повелевает вручить подарки. - Посол подал знак, и в зал внесли три короба. Холопы открыли короба, вынув широкую полотняную скатерть, разостлали ее перед троном и удалились. Беклемишев, Чурилов и Рун по­дошли к коробам, стали вынимать подарки.

На скатерть ложились золотые тяжелые рубли, драгоценные камни, сукна и тончайшие ткани, серебряные кубки и бокалы, резные чашки из яшмы и нефрита и много дорогой резной посуды.

Глаза хана горели жадным блеском, сановники причмокивала губами, охали и ахали. Когда пустые короба унесли, Менгли-Ги- рей сказал:

- Подарки моего брата Ивана тронули мое сердце. Что еще повелел князь сказать мне?

Беклемишев вынул свиток из широкого рукава.

- Государь повелел мне передать от своего светлого имени могучему хану таковы слова: "Князь великий Иван челом бьет. Посол Гази-баба говорил мне, что хочешь меня жаловать в брат­стве и любви точно так, как ты с Казимиром в дружбе и любви. И я, услышав твое жалование и увидев твой ярлык, послал к тебе бить челом боярина моего Никиту, чтобы ты пожаловал и как на­чал жаловать, так бы и до конца жаловал".

Прослушав перевод Шомельки, хан качнул головой в знак того, что понял, а стоявший на нижней ступеньке трона Ширин-бей по­дался на шаг вперед и, наклонившись к уху хана, зашептал что-то.

- Князь Иван знает, что хан Ахмат недруг мой? - спросил Менгли-Гирей.

- То государю моему ведомо,- ответил Никита.

- Дружбу и братство со мной заключив, Иван, если я на Ах­мата войной пойду, со мной вместе пойдет ли?

Никита помедлил с ответом, раздумывая. Потом сказал:

- Братство противу одного недруга заключать не стоит. Ежели Ахмат или Казимир пойдут на Москву, то ты, могучий и непобе­димый, должен сам на них пойти или брата послать. А ежели на твою землю недруг пойдет, Ахмат ли, а то и кто другой, государь мой вместе с тобой будет.

- Пусть брат Иван выступит против Ахмата, я ему помогу,- предложил хан.

Никита не спешил с ответом. Он помнил наказ. Московский государь первым эту борьбу начинать не хотел. Поразмыслив, посол сказал:

- Сысстари княжество русское миром живет, мечи поднимает токмо для обороны. И братства с тобой, великий хан, русский го­сударь ищет не для войны, а для мира. Войной на Ахмата первыми мы не пойдем.

- Сколько раз в год и какие поминки будет слать мне брат Иван, ежели я заключу с ним братство и дружбу? - спросил хан.

- Оное братство и дружба тебе, великий хан, равно нужны, как и государю моему, потому союз сей должен быть равный, браг­ский. Поминки шлет младший брат старшему, а мой государь и ты, великий хан, все равно как ровесники. А посему поминков давать государь русский не будет.