Ивашка не ошибся. Когда атаман предложил ватажникам сходить на Хатыршу, ни один не отказался. Каждый хотел помочь невольникам вырваться из рук татар. Самых ловких посадили на лошадей, оружие им выбрали получше. На рассвете подошли к Хатырше совсем близко, расположились на склоне горы в густом дубняке. Василько, поднявшись на стременах, ухватился за нижний сук дерева, влез на дуб, раздвинул ветви. Отсюда Хатырша была видна хорошо. Около дворца суетились слуги, на улицах селения играли маленькие татарчата. У подвалов, расположенных н виде подковы, ходили сторожевые.
От всадников отделился Грицько-черкасин. Василько махнул ему рукой и быстро спустился вниз.
- Все пешие остаются здесь. Ты, Кирилл, за старшего. Взберись на дуб и следи. Как только мы начнем сечу, выбегайте к нам на помощь. Все ли ясно?
- Сделаем все как следует, атаман.
Грицько рванул поводья и пустил коня во всю прыть. Татары, не ожидавшие нападения днем, оставили ворота селения не запертыми. Да они и не понадобились всаднику - его конь легко перескочил глинобитный забор и, как стрела, помчался по улице. Про- < їжая мимо стайки ребятишек, Грицько пригнулся и, на ходу ух- плтив за рубашку самого рослого татарчонка, вскинул его на седло. Мальчишка завизжал на все селение. Размахивая руками и голо- | и, забегали по улице татарки. Не прошло и десяти минут, как три всадника ринулись в погоню. Скоро вся Хатырша зашумела, как улей. Всадники, не успев оседлать лошадей, один за другим выскакивали на дорогу. Грицько мчался на восток, а в полуверсте за ним
с криками и завываниями скакали татары. Все ближе и ближе погоня. И когда косматые татарские лошаденки оказались совсем близко, Грицько ловко опустил татарчонка на траву. Всадники на мгновенье приостановились, потом снова бросились догонять дерзкого похитителя. В это время Грицько, оглянувшись, увидел над Хатыр- пый высокий столб дыма. Он махнул рукой по направлению пожа- 1> с и татары увидели беду. Только тут они поняли, что их обману- т. в, круто повернув лошадей, поскакали обратно.
А в Хатырше в это время шел бой. Василько ворвался в селение
Со своими конниками и начал зорить бейское гнездо. В первую очередь, как и было условлено, подпалили дворец. Потом сбили замки
С подвалов, выпустили невольников. Люди, почувствовав свободу" сами помогали друг другу срывать кандалы, выдирали из плетней колья и бросались на татар. Слуги бейского дворца разбежались, однако охранники из татар дрались рьяно. Из леса по склону горы бежали пешие ватажники с Кириллом во главе. Татары отчаянно защищали родное селенье, но силы были неравны.
И скоро Хатырша была во власти Сокола. Люди собрались на берегу реки, ожидая приказа атамана. Василько подъехал к ватаге, осадил разгоряченного коня, крикнул:
- ‘Брать лошадей, еду и оружие! Женщин и детей не трогать! Помните -люди мы крещеные и не разбойники. Пусть это знают и те, кто только ныне свободу обрел. Не наживы ради пришли мы сюда, а ради вашей воли. И тот, кто хочет идти с нами, становись в ряды - и в путь.
По дороге к Черному камню Сокол сказал Ивашке:
- Что, если Мубарек за Хатыршу всех своих воинов на нас двинет? Не устоим?
- Понятно, не устоим. Только татарин на ровном поле силен. В лесу он - тьфу! И это Мубарек хорошо знает.
- А ты на ватажников посмотри,- улыбаясь, сказал Сокол, рады, будто дети. Незаметно, что час назад в кровавой сече были.
- Силу в себе почувствовали - вот и рады. И воля опять же молодит человека.
- Глянь-ка, идут, словно домой, без заботушки.
- Поверили они тебе - вот и не заботятся. Знают, что атаман у них - и хозяин, и воевода, и душою чист. Теперь пойдут за тебя в огонь и в воду.
ГДЕ ПРАВДА?
До самого утра бушевала в горах гроза. До самого утра не спал Сокол. Слушал бурю, думал.
Вскоре после боя в Хатырше ватажники узнали, что в Кафу идет еще один невольничий караван. Снарядил Сокол Ивашку с молодцами, невольников отбили. Думали, дадут им свободу, разлетятся вольными птахами полоняники по земле, а что вышло? Все как один пришли в ватагу. Мало того -и днем, и ночью бродят по лесам и горам простые людишки, ищут Сокола. Словно ветер разнес славу о вольной ватаге, и нет того дня, чтобы не приходили к Черному камню по два, по три человека. Люд идет разный - и по наречью, и по вере, и по крови.
Все дальше и дальше отодвигается мечта вести ватагу на Русь. Другие заботы беспокоят ватажников. Все чаще и чаще на разных языках слышит Сокол речи о правде. Где она, эта правда, как ее искать-добывать? Иные говорят: правда на конце меча. П требуют: "Смерть знатным!", "Жирные люди заперли правду, надо перебить всех богачей". Ну, а дальше как жить, как свободу свою защитить?
А тут еще от Ольги долго нет вестей. Может, забыла его -мало ли в городе знатных, богатых и красивых парней. Недаром говорят: девичья память коротка. Пока была-любила, ушла - забыла.
...Одна за другой бегут тревожные мысли. Только на заре утомленный Василько забылся в неспокойном сне. И когда он вышел утром на поляну, ватажников уже не было. Как всегда, люди спозаранок ушли за дичью да за зверьем. Такую великую ораву надо чем-то кормить.
Не узнать теперь поляну у Черного камня. Все теснее и теснее становится здесь. Один к одному лепятся зеленые шалаши, в них в хорошую погоду живут ватажники. Прямо против входа в пещеру расположились кашевары. Три больших котла кипят под огромным навесом. И людей атаман разбил на три большие группы. У тех, кто питается у первого котла, старшим Кирилл с Днепра, люди второго "котла" под началом Грицька-черкасина, третий "котел"- Ивашкин. Внизу у ручья пасутся кони. После налета на караван у ватажников табун вырос до полусотни коней, и теперь не страшны далекие переходы. Кузница расширилась, из нее с раннего утра слышится перезвон. Ковали куют наконечники для стрел.
Полиха и Ялита живут отдельно от ватаги в самом дальнем краю пещеры, в отгороженном куточке. Днем они выходят на волю п забираются на скалу шить. Шитья девкам много - до сих пор не все ватажники имеют хорошие порты, рубахи да зипуны.
Пока все идет хорошо. Ватага живет дружно, по-хозяйски. Василько все опасался, чтобы люди не превратились из невольников и разбойников. Нет, пока нельзя сказать, что ватажники тянутся к разбою. Наоборот, всю свою жизнь они строят как хозяева, труженики. Оружие делают сами, еду добывают честно.
Атаман обошел все хозяйство, проверил дозоры, поговорил с кашеварами, с ковалями. Вышел из кузницы, встретил братьев - Митьку и Микешку. Братья оказались заядлыми лошадниками - день и ночь не отходят от коней, чистят, поят их и пасут, в свободные часы ладят седла, шлеи, переметные сумы.
- За лошадьми следите, но и людей не забывайте,- посовето- ннл атаман,- люди к нам кажинный день идут новые, знать друг друга надо всем.
- Мы людей не чураемся,- медленно проговорил Митька.
- И прямо смех и грех, атаман,--затараторил Микешка.- Сколько разных людей повидал я здесь - страсть. Сколько людей- столько речей. Я уж постиг немало слов грецких, армян- I кнх, черкесских и гуторить могу чуть ни со всеми. Только беда - все словеса спутались, кому с каким подходить, забываю. И смех, и грехі
Сокол рассмеялся. Он хорошо понимал Микешку. Ему и самому приходится одолевать все языки, какие есть в ватаге. С толмачом много не наговоришь, да и не всегда есть он под рукой. Вот найти бы такого, который все речи сразу знал. Где уж тут!
До вечера атаман ходил по лесу. Не то чтобы за добычей, так просто - побыть наедине. Когда вернулся в ватагу, все уже поужинали. Люди сбились в круг, шумят. Сокол подошел, глянул - посреди круга двое, ухватившись за кушаки, борются. В одном из них атаман узнал Митьку. Кряжистый Митька положил на лопатки уже троих и сейчас схватился с Грицьком-черкасином.
Облапили друг друга накрепко, топчутся, взметая из-под ног пыль, кряхтят, у обоих от натуги вздулись на шеях жилы - ни тому, ни этому не одолеть. Ватажники разделились. Те, что родиной ближе к Москве, радеют за Митьку, а которые с украинских земель- за Грицька-черкасина. И те и другие кричат:
- Митяха! Держись, ядрена корень. На хребет дави, на хребет!
- Не поддавайся, Грицько, сто чортив тоби в печенку!
- Догоры ногами его!
- Секи под корень!
- Так его, так! Эх, да не туда тянешь...
- Выпусти хохол, бо не по закону! Отчепись от волосьев, тю!
Грицько изловчился, дернул Митьку за кушак на себя, чуть-
чуть приподнял, опустил и с силой даванул набок. Правая нога Митьки не выдержала тяжести, подвернулась, и рухнул Митька на траву. Черкасин будто бугай навалился на него всей грудью и, упершись ногами в корневище, придавил Митьку к земле.
- Знай наших! - крикнули те, что радели за Грицько.
- Митька усталый был, потому Гришкина перемога не в зачет!- орали московиты.
Митька уселся на траву и, забыв про поражение, улыбался во весь широкий рот.
- Силен, будто медведь,- сказал он,- одолел правильно.
- Не в зачет! - упрямо твердили Митькины сторонники.
- Он до этого троих на лопатки поклал!
- Все одно - перемога наша!
- Не гомоните, хлопцы! - крикнул Грицько.-Сказать по правде,- если бы не свежие руки, то мне Митьку не побороть.- Он подошел к Митьке, подал ему руку и поднял с травы.- Отдохни, а перед сном еще раз схватимся.
- И то верно,- качнув головой, промолвил Митька и обнял коренастого Грицька за плечи.
- Любо на них смотреть! - восхищенно крикнул кто-то.- Какие богатыри!