Аркадий Крупняков - Москва матушка стр 38.

и Микешкой обжигали за скалой уголь. Только они трое в ватаге знали, как это делать. А дело было не простое. Собрали друзья в лесу достаточно сухих стволов и поставили их стоймя в "костер", похожий на шалаш. В середине костра - сухие сучья. Потом ко­стер вокруг обложили землей и дерном наплотно. Когда от сучьев хлестко разгорелись и стволы, было заложено и нижнее отверстие, откуда поступал воздух. Теперь стволы, разгоревшись, погаснуть уже не могли, но не могли гореть и пламенем. Они просто тлели. Через сутки костер открывался - вместо стволов здесь были круп­ные куски древесного угля. Этого момента ватажники ждали с любопытством. Несмотря на позднее время, никто не спал-всем хотелось посмотреть, не пропустить волнующий момент. Неостыв­шие угольные куски потащили в кузню. Кто-то принес из костра горящую головню и бросил ее в горн. Сверху насыпали углей, и Сокол первый качнул меха. Высокий и шумный сноп искр выр­вался из горна и осветил мятежным светом лица ватажников. Ва- силько все качал и качал меха, а из горна с завыванием летели трепещущие языки белого пламени. Угли все больше к больше разгорались. Ковали закатывали рукава рубах. Один из ковалей поднял тяжелый моток цепей и положил на пламя. Сверху засы­пали углем. Неумолчно гудели меха, коваль мечом (клещей не было) шевелил цепь.

Когда звенья цепи нагрелись добела, коваль мечом выдернул один конец из горна и перенес на каменную наковальню. Другой коваль поставил на звено острие топора, третий, широко размах­нувшись, ударил обухом по обуху. Перерубленное звено цепи вы­пало, шипя, на влажную землю. Цепь снова бросили в огонь, и опять рубили, таким образом разъединили всю.

Наступал момент, которого ватажники ждали с нетерпением.

Мечи из цепей! Осязаемая граница между рабством и свобо­дой!

Кузнец сварил выпрямленные звенья цепи в один брусок, ох­ладил его в воде и снова сунул в угли.

Монотонно вздыхают меха, гудит огонь в горне. С треском сыплет белыми искрами выхваченный из горна кусок металла. Послышался звон ударов о железо. Брусок стал вытягиваться в длину и раздаваться в ширину. Звенят топоры, снопы искр летят во все стороны.

И вот кузнец, вытянув из горна нагретый еще раз меч, сунул его в воду и коротким рывком выдернул обратно вместе с белыми облаками пара. Потом поднес к горну, повернул перед огнем (лад­но ли сделан?) и передал атаману.

Василько, прежде чем взять меч, чисто сполоснул в воде руки, вытер их о рубаху и бережно принял клинок на ладони. Ивашка по­дал сделанную заранее дубовую рукоятку, атаман тремя сильными ударами насадил ее на хвостовик и передал меч стоявшему рядом.

ватажнику. Около горна стало шумно. Освещенные красным пла­менем лица ватажников казались еще торжественнее. Они пере­давали меч из рук в руки под возгласы одобрения.

- Помните, друзья,- сказал Сокол,- насквозь пропитано на­шей кровью железо, из коего сделан этот меч. Недаром татары назвали цепи эти кандалами. Кан и дал - татарские слова и обоз­начают они - омоченный кровью. Не забывайте этого никогда. Пусть не поднимется этот меч для грабежа и разбоя, пусть не дрогнет рука, владеющая им. Помните это.

- Будем помнить, атаман!

- Не забудем!

- А сейчас, кто хочет помогать ковалям, оставайтесь, осталь­ные - ка покой.

- В кузне остались все, у кого не было оружия.

...Перед самым рассветом Василька разбудили сторожевые. В пещеру втолкнули женщину.

- Вот, батько, стоял в дозоре, а она была тут, в кустах,- про­говорил Грицко и подвел женщину к Соколу.

- Кто ты: татарка, фрязинка, а может, гречанка? - спросил атаман.

- Русская я,- тихо ответила женщина.

- Русская! - удивленно воскликнул Сокол и встал. - И давно ходишь около лагеря.

- Вчерась утром пришла.

- Зачем?

- Послали меня. Русская госпожа сюда дорогу указала.

- Ольга?!

- Да, так ее зовут. Она сказала: поварихой у добрых людей будешь.

- Чего ты сразу не пришла к нам, а целые сутки ходила во­круг?

- Смотрела я...

- Чего смотрела?

- Взаправду ли вы добрые люди.

- Ну и как? - рассмеялся атаман.

- Увидела, что уголь жжете, кузню сделали - подумала: тру­дом живут. Вот и решилась. - И рассказала все о себе и о брате.

Атаман разбудил Ивашку, сказал:

- Пойдем, поговорить надо.

На берегу речушки они сели под кустом.

- Задумал чего? - спросил Ивашка.

- Да. Посоветоваться с тобой хочу, прежде чем ватаге гово­рить. Прибежала к нам девка одна, Полихой звать. Утекла от фряжского владетеля. Сей зверь повесил ее брата, рабов и слуг своих бьет смертным боем, жёнок на позор выставляет нагих. Владетель тот богат - множество людей работает на него по най­му, а в неволю купленных и того больше. Стража у фряга сильная, сброи боевой много. Оружия у нас все одно мало - сходить бы к этому фрягу, призанять. Взять взаем - не в отдачу. Да и припуг­нуть не мешало бы кровопивца. Заодно проверим, какова ватага в боевых делах. Как ты на это смотришь?

- Греха в этом не вижу,- подумав, ответил Булаев. - Однако сперва пути разведать надо.

- Подождем, пока девка окрепнет. А там сведет она тебя тайно ночью в те места, ты все и разузнаешь. Вернетесь - тогда и решим, что делать далее.

Зашуршали, посыпались вниз мелкие камни. По дорожке кто- то бежал. Сокол и Ивашка поднялись. На берегу показалась бо­соногая Полиха с кожаным ведром. Увидев атамана, она неизвест­но отчего застыдилась и, опустив голову, тихо сказала:

- По воду... бегу... вот.

- Пойди сюда, Полиха,- сказал Ивашка и тихо добавил: - Мы надумали твоего бывшего господина попугать. Отдыхай пару ден, ночью поведешь нас и покажешь, что там и где.

- Да я уже отдохнула. Ежели будет надобно, я хоть сейчас...

- Вот и добро,- сказал Сокол. - Готовься к ночи. С Иваном двое тайно и пойдете.

Девушка зачерпнула ведро воды и стала подниматься в гору по узкой тропинке. Ивашка задумчиво глядел ей вслед. Потом сказал:

- Бабу в ватаге держать надо с опаской. Пусть на всех гля­дит ровным глазом. Иначе ссоры не миновать.

- Вот пойдете - поговори с ней об этом.

- Скажу.

* * *

Ивашка с Полихой вернулись только к полудню. Атамана с самого утра грызло беспокойство. Он был уверен, что случилось недоброе. Давно минуло время возвращения, а посланных все не было. И вдруг сторожевые сообщили: "Идут!"

Василько выбежал из пещеры, бросился навстречу Ивашке и Полихе.

- А мы с прибылью! - весело сказал Ивашка и указал на кусты. Приглядевшись внимательно, Сокол сквозь ветви и листву разглядел совершенно нагую женщину. Пока Полиха бегала в пе­щеру за одеждой, Ивашка рассказал о причине задержки.

Возвращаясь назад на заре через Тасили, на площади они ус­лышали тяжелые стоны. Стонала привязанная к столбу обнажен­

ная женщина. Ивашка долго стоял, бормоча себе в бороду прок­лятия, потом вдруг, не стерпев, махнул рукой - эх, будь что будет - пошел к столбу. Женщина назвала себя Ялитой и попро­сила пить. Ее отвязали, перенесли к роднику, напоили. Когда силы возвратились к ней, она заявила, что обратно не вернется ни за что, лучше погибнет в горах. Оставить ее одну они не могли: жен­щина была беременна. Она не обращала внимания на свою наготу и даже не попросила прикрыть себя - день, проведенный у позор­ного столба, сделал Ялиту равнодушной ко всему. Разведчики ре­шили взять ее с собой. На полпути Ялите сделалось плохо, она упала-начались преждевременные роды. Ребеночек родился мерт- веньким, его похоронили у ручья, а ее вот привели сюда - пусть ватага решит, как поступить. Полиха разыскала в пещере старень­кую рубаху и портки и принесла Ялите. Одевшись, та вышла и встала перед атаманом. Василько взглянул в ее изможденное ли­цо, в большие карие глаза, в которых не было ничего, кроме стра­дания и боли, махнул рукой в сторону пещеры:

- Иди туда. Отдыхай.

ПО ПРАВУ СТОНА

Ватага быстро собралась около зеленого дуба. Василько вни­мательно разглядывал своих товарищей. Свобода распрямила их плечи, держатся прямо, вольно; у каждого в руках оружие: у кого меч, у кого копье, а то и просто палица. Стоят люди, ждут, что скажет им атаман.

- Спросить хочу вас, ватажники,- заговорил Василько,- что мне делать, как поступить? Сейчас мы с вами вольготные люди, но много ли минуло с тех пор, как влачили мы цепи, терпели горе, муки страшные. А не подумали ли вы, братья, о том - может, не одна православная душа вокруг нас терпит лихо и молит спаси­теля, чтобы послал он ей свободу. Вы мне, как атаману, первое слово дали. В эту пору не мне его говорить. Пусть вот эти две несчастные скажут,- и атаман махнул рукой.

Из кустов на поляну вышли Полиха и Ялита. Они встали ря­дом, худые, бледные.

- Говори ты, Полиха,- приказал атаман. - Расскажи, как живут простые люди у твоего хозяина бывшего.

- Чем так жить, лучше смерть,- тихо произнесла Полиха,- Да и умереть Гуаски проклятые не дадут, раньше времени на ра­боте сгноят. Тяжко, муку великую переносит народ. Вот упа­дешь на свою охапку соломы вниз лицом и думаешь: "Господи боже мой, только на тебя одно упование, больше надеяться не на кого". Однажды прошел слух, будто в горах разбойник появился. Хозяева забеспокоились, а мы все были рады. Хоть говорили, что

нехристь ся, татарин, а все равно ждали. Налетит, думаем, осло- бонит. Да не дождались... Видно, молва напрасной была...

Ватага молчала.

Все ждали, что скажет атаман.