Идти пришлось долго, но наконец в свете луны блеснула полоска воды, и озерцо маленькое, заросшее осокой, дохнуло на нее свежестью и прохладой. Ольга разделась, вошла в воду, смыла с себя пыль и пот, вышла на берег. Уходить в духоту шатра не хотелось, тем более, что она в пути выспалась. Девушка надумала обойти озерко кругом. И девушка решила пройти по берегу. Озеро оказалось совсем маленьким - Ольга не заметила, как дошла до речушки, которая не то впадала, не то вытекала из озера. Переходить ее она побоялась и вернулась обратно. Вот и следы на траве. Ольга двинулась по ним к лагерю, но сколь ни шла, ни шатров, ни лагеря не было видно. Приглядевшись к следам, она заметила, что они в некоторых местах расходятся в разные стороны, таких ответвлений было много. Пришла догадка, что она пошла не по той тропе, которая вела в лагерь. Нужно было возвращаться к озеру, чтобы найти верное направление. Торопливо побежала обратно, но озеро будто провалилось. Было ясно, что Ольга заблудилась. Сначала страха не было, но когда над степью начал опускаться туман, а следы исчезли совсем, Ольга испугалась. Она заметалась по степи, но рассудка не лишилась, поняла, что без нее отец никуда не поедет. "Если метаться по степи в поисках обоза,- подумала Ольга,- можно уйти бог знает куда. Лучше ждать на месте, утром ее хватятся и найдут". Недалеко что-то темнело, она пошла туда и увидела невысокий курган. На вершине его стояла скифская каменная баба, рядом с нею лежала другая, похожая на обычный песчаный столб. Ольга присела на камень. Огляделась. Близился рассвет, по степи клубился туман, скоро должна была выпасть роса. Стало холодно, Ольгу от сырости и страха знобило.
Вдруг она услышала топот. Сначала подумала - ищут ее, но потом поняла, что при поисках так не ездят. Кто-то гнал коня в галоп. Не успела подумать, из тумана показалась голова человека, затем весь всадник и его конь. Человек то и дело оглядывался, конь мчался быстро, а за ним растекались рваные нити белесой пряжи тумана.
Ольга спряталась за каменную бабу, и всадник поскочил бы, не заметив ее. Но когда он проезжал мимо кургана, девушка узнала в нем дружинника из охраны. Она выскочила из-за укрытия и крикнула. Всадник рванул поводья, и конь, вскинувшись на дыбы, остановился. Выбивая копытами землю, лошадь вымахнула на курган, и всадник не то с досадой, не то с удивлением крикнул:
- Зачем ты здесь?!
- Заблудилась. А ты разве не меня ищешь?
- Кто мог знать?..
- Куда же ты скачешь?
Парень махнул рукой, соскочил с коня и сказал как бы самому себе:
- Видно, бог не велит, видно, не судьба.
Ольга не осмелилась больше спрашивать дружинника, а он молча сел на камень, обдумывая что-то.
Ольга примечала этого человека и раньше, не раз они обменивались взглядами, но поговорить им не пришлось. Парень выделялся среди других. Все дружинники князя были рослы, но этот был и рослее, и могучее. Широкие плечи, сильные руки, легкая походка... Густые брови, нос с горбинкой придавали его лицу суровость, но в глубине глаз скрывалась неистощимая доброта, она, такая доброта, бывает только у людей сильных и честных.
Русые волосы, бородка и прядь, падающая на лоб, придавали лицу особую привлекательность.
Ольга догадалась, куда скакал всадник. Отец не раз рассказывал, что провожает его обоз дружина князя Соколецкого и что состоит она более из его холопов, а живется тем холопам не сладко. Этот, конечно, тоже холоп и вздумал он убежать от своего князя.
- Как тебя зовут?
- Василько.
- Бежать от князя надумал? - тихо спросила Ольга.
- Догадливая ты.
- Ну и беги. Я не выдам, не скажу.
- Пропадешь тут.
- Найдут.
- Пока солнце взойдет - роса очи выест. Разве не знаешь - Диким полем сии места зовут. Здесь мужику в одиночку и то страшно, а ты... Такая красивая. Мало ли мечется злых людей по степи. Пока найдут...
Дружинник ловко вскочил в седло, подал ей руку, вознес легко ее над конем и посадил впереди себя.
И с этого мига, Ольга помнит хорошо, развязалась в ее душе какая-то завязочка и вошло туда неизъяснимое, сладкое чувство привязанности к этому человеку. Она всецело доверилась парню и знала, что своей мощной грудью прикроет он ее от любых невзгод, его сильные плечи не согнутся под любой житейской тяжестью, и если полюбит он ее, то будет любить всю жизнь.
Ольга плохо помнит, о чем говорили они в этот предрассветный час по пути в лагерь. Да и не это было важно. Про любовь не было сказано ни слова, но Ольга понимала - все, что говорилось, говорилось об этом.
Возвратились они, когда лагерь еще спал. Так никто и не узнал в это летнее утро, что Ольга заблудилась в степи, а холоп Василько хотел было утечь в Дикое поле.
Весь год Ольга вспоминала об этой встрече и вот теперь, через несколько часов пути, она снова приедет в имение князя Соколец- кого и, может быть...
От предчувствия радостной встречи ныло в груди.
Там, где Южный Буг пересекал границу Речи Посполитой и уходил через Дикое поле в море, над самой рекой стояла старая крепость Соколец. Князь Данила, теперешний владетель крепости, память своих предков чтит свято. Две главные башни названы в честь первых князей: одна башня Глебова, другая Иванова.
Весной князь был позван к соседу шляхтичу Чапель-Чернецко- му и возвратился домой лишь спустя месяц. С князем, во главе отряда вооруженных конников, приехал старший сын шляхтича Август.
В начале лета, по слухам, ожидался набег, и потому лишняя сотня воинов была очень кстати.
Вечером князь принимал еще одного гостя. По пути заехал к нему сурожский купец Никита Чурилов с дочкой. Повозки с товарами завезли за крепостные стены, парубков разместили во дворе, а самого купца и Ольгу князь позвал на ужин в свои хоромы. Пан Август поглядывал на Никиту косо -ему было не по душе, что князь ставит этого москаля рядом с ним и привечает, как равного ему - ясновельможному пану Чернецкому. Ужинать начали с молчания, но когда по знаку Никиты слуга внес бочонок фряжского вина, пан Август подобрел. Выпили сначала за хозяина, потом пили за пана Августа, за удачную торговлю сурожанина.
- Хорошо ли доехал? - спросил князь Никиту.
- Доехал, слава богу, благополучно.
- Говорят, татары в Диком поле балуются?
- Нет, все было тихо. У меня провожатые были из татар.
- Это плохо,- заметил пан Август.
- Почему же плохо? Среди татар есть честные люди.
- Я не о том. Когда в Диком поле тихо -жди грозы. Если рыскают шайки, с этим мириться можно. А уж коль шайки исчезли - жди большого набега.
- Что верно, то верно, Никитушка,- согласился князь Данила.- В большой тревоге пребываем мы ныне. Холопы бегут, крепость моя ветшает, рать большую держать - сил нет. Худо живем, ой как худо.
- А я на тебя, было, большую надежду питал. Думал, ты дашь мне провожатых, как ранее.
Князь долго молчал, потом сказал:
- Провожу. Хоть не далеко, но провожу.
- А я бы не советовал,- начал было говорить пан Август, но князь перебил его:
- Я, слава богу, еще хозяин здесь и советовать мне...
- Да я, князь, не тебе, а гостю твоему ехать далее не советую. И головы лишишься, и товаров. Быть может, вам не ведомо, а я знаю - татары большой набег на москалей замыслили. Ихний хан
Менгли с нашим крулем Казимиром в дружбе пребывают, и при дворе о набеге уже говорят давно... Я бы на твоем месте от дружины ни одного воина отрывать в провожатые не посмел.
- Ты бы не посмел, а я посмею! - воскликнул охмелевший князь.- Позовите сюда Ваську-огнишанинаЧ
- Прости, князь,- пан Август поднялся,- я пойду на покой. Утром на свежую голову поговорим.
- Вольному - воля,- сказал князь вслед Августу.- Не люблю сего спесивого поляка, не люблю,- добавил он, когда пан вышел.
- Привечаешь зачем?
- Нужда, Никитушка, нужда. Москва, мой друг, ой как далеко, а пан Чернецкий - мой сосед. Слышал его слова - круль ихний с ханом в дружбе. В случае чего, у него заступу просить придется. А вот старший дружинник мой. Подойди сюда, Василько!
К столу приблизился высокий, статный парень, поправил висевшую у пояса саблю, поклонился.
- Узнаешь гостя?
- Узнаю, государь мой.
- Надобно его проводить на сей раз до Днепра, до порогов. Сколько дружинников сможем выделить?
- В прошлый раз две сотни ходило.
- Ныне, пожалуй, сотней обойдешься. Снова сам поведешь. Да ты на меня смотри, чего на девку глаза пялишь?! - Князь ударил по столу ладонью.- Иди, готовь дружину! Когда, Никитушка, выехать думаешь?
- Медлить нельзя. Завтра утром.
- Верно решил. Слышал, ты? Завтра утром!
- Исполню, государь мой.
- Иди. И вот еще что. Разыщи княжича - пусть утром зайдет.
Василько кивнул головой, направился к выходу.
- Подожди,- князь глянул на Ольгу,- ты, поди, устала с дороги? Иди отдыхай. Проводи, Василько, гостью ко княгине, ей спать пора.
Ольга вышла из-за стола, поклонилась, поблагодарила князя за хлеб-соль и вышла вслед за дружинником.
- Ты сына моего, Вячеслава, помнишь?
- Как же. Хороший парень.
- Женить пора. Стар я становлюсь.
- За чем же дело?
- Я к тому речь завел - не породниться ли нам, Никитушка? Приглянулась мне твоя красавица.
- Подумать надо. Уж очень нежданно-негаданно.
- А что тут думать? Неужто мой Вячеслав...
- Не к тому сказано. Я ведь помню его совсем юным и потому помыслить о нем как о женихе не мог. Но ежели...