Пушкинские эпиграфы
I
Спой мне песню, как синица
Тихо за морем жила…"Зимний вечер"
Почему, скажи, сестрица,
Не из Божьего ковша,
А из нашего напиться
Захотела ты, душа?Человеческое тело
Ненадежное жилье,
Ты влетела слишком смело
В сердце тесное мое.Тело может истомиться,
Яду невзначай глотнуть,
И потянешься, как птица,
От меня в обратный путь.Но когда ты отзывалась
На призывы бытия,
Непосильной мне казалась
Ноша бедная моя, -Может быть, и так случится,
Что, закончив перелет,
Будешь биться, биться, биться -
И не отомкнут ворот.Пой о том, как ты земную
Боль, и соль, и желчь пила,
Как входила в плоть живую
Смертоносная игла,Пой, бродяжка, пой, синица,
Для которой корма нет,
Пой, как саваном ложится
Снег на яблоневый цвет,Как возвысилась пшеница,
Да побил пшеницу град…
Пой, хоть время прекратится,
Пой, на то ты и певица,
Пой, душа, тебя простят.1976
II
…Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты…"К…"
Как тот Кавказский Пленник в яме,
Из глины нищеты моей
И я неловкими руками
Лепил свистульки для детей.Не испытав закала в печке,
Должно быть, вскоре на куски
Ломались козлики, овечки,
Верблюдики и петушки.Бросали дети мне объедки,
Искусство жалкое ценя,
И в яму, как на зверя в клетке,
Смотрели сверху на меня.Прислав сердечную тревогу,
Я забывал, что пела мать,
И научился понемногу
Мне чуждый лепет понимать.Я смутно жил, но во спасенье
Души, изнывшей в полусне,
Как мимолетное виденье,
Опять явилась муза мне,И лестницу мне опустила,
И вывела на белый свет,
И леность сердца мне простила,
Пусть хоть теперь, на склоне лет.1976
III
Что тревожишь ты меня?
Что ты значишь…"Стихи, сочиненные ночью
во время бессонницы"
Разобрал головоломку -
Не могу ее сложить.
Подскажи хоть ты потомку
Как на свете надо жить -Ради неба, или ради
Хлеба и тщеты земной,
Ради сказанных в тетради
Слов идущему за мной?Под окном - река забвенья,
Испарения болот.
Хмель чужого поколенья
И тревожит, и влечет.Я кричу, а он не слышит,
Жжет свечу до бела дня,
Будто мне в ответ он пишет:
"Что тревожишь ты меня?"Я не стою ни полслова
Из его черновика,
Что ни слово - для другого,
Через годы и века.Боже правый, неужели
Вслед за ним пройду и я
В жизнь из жизни мимо цели,
Мимо смысла бытия?1976
IV
Я каждый раз, когда хочу сундук
Мой отпереть…"Скупой рыцарь"
В магазине меня обсчитали:
Мой целковый кассирше нужней.
Но каких несравнимых печалей
Не дарили мне в жизни моей:В снежном, полном веселости мире,
Где алмазная светится высь,
Прямо в грудь мне стреляли, как в тире,
За душой, как за призом, гнались;Хорошо мне изранили тело
И не взяли за то ни копья,
Безвозмездно мне сердце изъела
Драгоценная ревность моя;Клевета расстилала мне сети,
Голубевшие, как бирюза,
Наилучшие люди на свете
С царской щедростью лгали в глаза.Был бы хлеб. Ни богатства, ни славы
Мне в моих сундуках не беречь.
Не гадал мой даритель лукавый,
Что вручил мне с подарками право
На прямую свободную речь.1977
Арсений Тарковский
* * *
И вот пришло время подведения итогов… Как-то летом 1977 года дочь Тарковского Марина приехала навестить отца. Он был еще в постели, видимо, ночью не спал. После обычных ласковых приветствий он протянул ей листок с напечатанным на машинке стихотворением: "Посмотри, что я сегодня написал". Это было стихотворение "Меркнет зрение - сила моя". Дочь оказалась первым читателем этого великого произведения, как бы завершающего творческий путь поэта, хотя до конца его жизни оставалось двенадцать лет.
Он напишет еще несколько стихотворений, не снижая мастерства, на самом высоком взлете поэтической мысли - "Бабочки хохочут, как безумные…", "Сколько листвы намело…", "В последний месяц осени…".
Солнечный луч, как в июне, - "лучшем месяце" поэта - пробьется сквозь тучи и осветит из будущего его прошлое. И он простится со своей земной жизнью, чтобы вместе со звуками божественной музыки вознестись от земли в небесную высь…
"В последний месяц осени…"
В последний месяц осени,
На склоне
Горчайшей жизни,
Исполненный печали,
Я вошел
В безлиственный и безымянный лес.
Он был по край омыт
Молочно-белым
Стеклом тумана.
По седым ветвям
Стекали слезы чистые,
Какими
Одни деревья плачут накануне
Всеобесцвечивающей зимы.
И тут случилось чудо:
На закате
Забрезжила из тучи синева,
И яркий луч пробился, как в июне,
Из дней грядущих в прошлое мое.
И плакали деревья накануне
Благих трудов и праздничных щедрот
Счастливых бурь, клубящихся в лазури,
И повели синицы хоровод,
Как будто руки по клавиатуре
Шли от земли до самых верхних нот.1978
Андрей Вознесенский и Арсений Тарковский. Переделкино; 1984 год
Арсений Тарковский. 1985 год
* * *
В восьмидесятых годах Арсений Александрович уже не будет писать стихов. Он подготовит к изданию книгу "Избранное. Стихотворения. Поэмы. Переводы. (1929–1979)" (М: "Художественная литература", 1982), к сожалению, еще подцензурную. Однако в ней наиболее полно было представлено творчество поэта. Во второй половине восьмидесятых Тарковский уже не сможет принимать участия в составлении своих книг и подготовке журнальных публикаций. Стали появляться, в основном, в периодике, те стихи, которые сам поэт никогда не публиковал.
Арсений и Андрей Тарковские. Переделкино, 1980 год
Арсений Тарковский с внучкой Катей. Москва, сентябрь 1982 года
Арсений Александрович и его внук писатель Михаил Тарковский
Последние годы он вынужден будет прожить в Доме ветеранов кино, лишенный домашнего уюта, любимых книг и пластинок.
А. Тарковский, Т. Озерская-Тарковская, А. Радциг.
Матвеевское. Дом ветеранов кино, 1986 год
Тяжело пережил Арсений Тарковский "невозвращение" сына Андрея.
Он понимал, что жизнь заграницей, в эмиграции даже для самых талантливых людей может кончиться трагически.
В начале сентября 1983 года к Тарковскому обратился директор киностудии "Мосфильм" Н. Т. Сизов с вопросом - не хочет ли отец написать сыну письмо. В присутствии Сизова такое письмо было написано. Вот его заключительные строки:
"Мне приходит на память, что я некогда перевел поэму гениального Махтумкули под названием "Вдали от родины". Бойся стать "несчастным из несчастных" - "изгнанником", как он себя называл".
Очевидцы говорят, что Арсений Александрович писал письмо и плакал.
Смерть Андрея - 26 декабря 1986 года - явилась сильнейшим потрясением для отца, после которого он уже не смог оправиться. Он уйдет в себя, замолчит…
Арсений Тарковский. Голицыно. 1986 год
Арсений Тарковский. 1987 год
27 мая 1989 года Арсения Александровича Тарковского не стало.