Трудно сказать, по какой причине похитители позже, когда страсти улеглись, и опасность миновала, не вернулись в подземелье за Ковчегом. Возможно, они были изловлены, возможно, погибли в схватке с воинами царя Соломона. А возможно, просто затаились, ожидая, пока престарелый царь скончается. А Соломон-то правил долго, так что вполне вероятно, он их попросту "пережил".
Как бы там ни было, но "схрон" оказался нетронутым. И теперь зададимся таким вопросом: "Быть может, по Промыслу Божьему и требовалось устроить именно так, чтобы Ковчег и Скрижали исчезли с поля зрения людей, оставаясь, тем не менее, в пределах града Иерусалима"? И возможно ли, чтобы такая святыня, устроенная по прямому повелению Иеговы, была брошена на произвол судьбы? Значит, все-таки какой-то, нам неведомый смысл в крутом повороте судьбы Ковчега имелся. Будем так думать.
Обращает на себя внимание следующий факт. Со времени, когда Ро-Гас (Веселеил) изготовил Ковчег, до его исчезновения при царе Соломоне прошло 500 лет. Это точно соответствует одному циклу времени, ограниченному двумя прилетами птицы Феникс. Ни больше, ни меньше. Почему иудеям отмерено пользоваться Ковчегом и Скрижалями столь мало, мы не знаем. И, наверное, никто, кроме Господа, не знает.
Еще 2200 лет (огромный срок!) Ковчег Завета простоял в "заточении". И лишь случайность помогла крестоносцу Карлу Лайну обнаружить схрон. Хотя, конечно, когда речь идет о святынях такого порядка, наверное, случайно ничего произойти не может. Скорее всего, был избран человек, один из многих тысяч крестоносцев, которому суждено было сыграть в судьбе Ковчега только Господу известную роль.
Он благополучно извлек Ковчег из схрона, без каких-либо происшествий довез его до острова Родос. А затем, когда крестоносцы возвращались в Европу, вывез его на корабле в Ливонию. Везде ему соответствовала удача. Никто ни разу не поинтересовался грузом, который вез Лайн. Словно Ковчегу открывалась в Ливонию прямая дорожка. Но почему именно туда? Лайн, чьими трудами перевозили Ковчег Завета, много раз задавал себе этот вопрос. Много раз в молитвах вопрошал Господа, но ответа так и не дождался.
Может быть, ему и суждено слепо исполнить волю Всевышнего? А иначе ничего бы не вышло так, как должно? Мы никогда не получим ответы на этот и другие вопросы, касающиеся пути Ковчега Завета. Да и нужны ли они?
Клятва
4
…Их было двенадцать человек. Двенадцать рыцарей, собравшихся в Ливонском замке Карла Лайна, чтобы произнести торжественную клятву. В центре каменного постамента, выложенного в виде круга, стоял Ковчег Завета, внутри которого находились лишь Скрижали и больше ничего. Все драгоценности и золото были уложены в кожаные мешочки и сохранялись в тайном месте. По стенкам зала висели факелы, которых тоже было двенадцать. Они ярко пылали, освещая все уголки торжественного зала.
Карл Лайн поднял руку и громко произнес:
– А сейчас я хочу дать слово нашему учителю. Пусть из его уст источаются те слова, которые станут отныне сутью нашего существования на этой бренной земле. Прошу!
– Братья мои, славные крестоносцы! – начал он, – воины Христовы, доказавшие свою силу на поле брани, я обращаюсь к вам в этот день со словами, которыми отец благословляет на доброе дело своих сынов.
Вы собрались здесь добровольно, по велению своего пылкого сердца. Я знаю, что Господь избрал тех, кого считает достойными понести тот крест, который мы с вами сегодня взвалили на свои плечи.
Я обращаюсь к вам с вопросом: "Все ли готовы на такой шаг?" Еще не поздно отступиться. И ничего зазорного в подобном решении я не найду. Вы не будете осуждены ни мною, ни вашими товарищами.
– Мы готовы! – дружно ответили крестоносцы, а Карл Лайн добавил:
– Среди нас нет трусов!
– Хорошо, – сказал учитель, – тогда я прежде прочту молитву "Отче наш".
И он стал быстро повторять знакомые всем слова, и рыцари также беззвучно вторили ему одними губами. В зале вдруг сделалось так жарко, будто по всем его сторонам пылали раскаленные камины. И тепло от них вмиг заполнило душное от напряжения и волнения пространство. Казалось, весь замок сейчас раскалится и покроется копотью от языков невидимого огня.
Дивон, к которому учитель стоял спиной, не спускал с этого человека глаз, все время пытаясь отыскать хоть какую-то фальшь в словах или действиях. Но тот вел себя безукоризненно. Откуда же взялся этот учитель в Ливонии? Ведь его здесь прежде не было. Не знал его Дивон и в те времена, когда вместе со своими рыцарями сражались они плечом к плечу за веру Христову на Святой Земле.
Да и не мог этот, уже старый человек, идти в бой вместе с другими крестоносцами – годы не те. Дивон внимательно рассматривал того, кого Карл Лайн назвал учителем, и все больше и больше убеждался, что он, скорее всего, похож не на воина, а на иссушенного постами монаха-затворника. Вот только глаза у него пылают не как у святых отцов, да и речь такая зажигательная, что совсем не похожа на нудную проповедь. И стоит ему заговорить – слушаешь, разинув рот, и жарко становится – как вот сейчас.
Закончив молитву, учитель прокашлялся, а затем достал бумажный свиток и, развернув его, принялся читать своим низким голосом заблаговременно написанный текст.
5
– Во имя изменения мира, вместо созерцания его, Боже, ты, чей взор мечет молнии и чей голос гремит как гром, если мы не нарушаем законов предков, не несем хаоса и не выражаем разрушительных чувств и не осуждены на крестные муки, дай нам знать, пусть на короткий миг угаснут твои молнии и смолкнет твой гром! Темнота и тишина в небесах да будут твоим ответом!
Мы, рыцари ордена Cancer, в терновых венцах Святых, эпохи взрослеющего христианства, берем на себя грехи мирян, чтобы они могли дышать свободно грудью, берем на себя великую роль – служить отдушиной и разгрузкой в жизни людей, идя на помощь опустошенной душе, утешая непокорных и неудовлетворенных.
Иже с ними и богатые собственники, личности, закрепощенные вещественными силами миропорядка, членами одной и той же общины верующих, увидевших свет, воссиявший им из другого мира, что придает оттенок абсолютной необходимости любому падению ума, который способен свершить великое духовное преобразование, связанное с переменами в мировоззрении и общем образе жизни. Для этого мы, рыцари ордена Cancer, готовы проявить героическую волю, дабы придать нам силу для борьбы с неведомым.
Боже, с ясностью, не вызывающей никаких сомнений, вынеси свой приговор, если мы отступимся от сей клятвы, отойдем от организации стройного порядка в беспредел стихии и хаоса. Лишь строгая организация духа способна победить деспотический мертвый порядок.
Пусть твой суд действует во имя высших сил, которые укажут причины зла и пути к его устранению, а не просто казнит. Личная вина каждого – есть обвинительный акт отдельных лиц. Она повышается от сознательного понимания вещей и всегда означает личную вину. Ложь ласкает взгляд обманчивой иллюзией глубины. Война против лжи – вот наш боевой клич, Боже.
Чистота нового духа, противник всякого лицемерия, обернется сияющим покрывалом Духа святого. И нам остается наслаждаться этим сиянием.
Для взрослого стать ребенком – задача трудная; еще более трудная задача – отречься от самого себя в желании возвысить свой дух.
Пусть горьким соком жизни будут полны наши искания, пусть минуют нас духовная болезнь и утопия мрачного царства – отвращение к жизни.
Да покарай, Боже, всякого из нас, кто будет противиться тебе, совершать попытки ослабить влияние осиянного духа Святого.
Пусть же отрицательный приговор войдет в силу неотвратимо и мгновенно при дьявольском грехопадении души и тела для каждого члена рыцарского орденаCancer.
Клянемся беспощадно разоблачать иллюзию дьявола, где за пленяющей и прельщающей нас женской красотой он прячет ужас разложения и распыления и за покровами одежды, напластования прячет свои складные чудовища.
Клянемся вести за собой всех мирян к выходу из физической и материальной плоти в иной, высший мир.
Клянемся использовать все превосходящие силы, чтобы новое направление одержало победу, и проникло даже в глубокую пропасть, чтобы полностью овладеть сознанием всех сущих на Земле.
И если мы оступимся, пусть человеческая душа станет бессильной, и миром овладеет варварство.
Боже! Сохрани и помилуй нас, грешных!
6
Учитель замолчал, и на какое-то время в зале воцарилась полная тишина. Затем он поднял руку и торжественно произнес:
– Клянемся!
– Клянемся! – дружно грянули крестоносцы.
– Клянемся! – повторил учитель.
– Клянемся! – вторили ему выстроившиеся вокруг Ковчега рыцари.
И в третий раз учитель прокричал: "Клянемся!"
– Клянемся…
Теперь, – сказал он, – скрепим нашу клятву кровью! Выхватив нож, он полоснул себя по руке и выдавил на свиток несколько капель крови. Его действия повторили и другие рыцари. Когда текст клятвы был уже весь окроплен кровью рыцарей, учитель свернул его в трубочку, перевязал бечевкой и положил на крышку Ковчега, в золотое кольцо.
– Я утверждаю, – сказал он громко, – что мы создали вместе с вами рыцарский орден Cancer, и Господь тому свидетель. Мы обагрили нашу клятву кровью, посему я изрекаю: "Орден на крови Cancer отныне есть!"
– Есть! – воскликнули крестоносцы.
– И я вас хочу всех поздравить, – сказав это, учитель встал на колени и низко поклонился рыцарям, коснувшись лбом каменных плит залы, – кланяюсь вам низко за проявленную вами силу духа. Пусть всегда с вами будет Господь!
Он встал, выпрямившись во весь свой рост, и, положив вторую ладонь на крышку Ковчега, изрек: