"Так сложилась судьба…"
4
Через полгода в Самару приехал Шарль. Пожилой мужчина, элегантно одетый, еще сохранивший на лице тонкие черты былой красоты, с благородной сединой аккуратно зачесанных волос, конечно же, привлек к себе внимание случайных прохожих. Кто он такой, почему вошел в дом Джалиля и откуда вообще взялся в этой глуши?
Но старого графа сейчас меньше всего заботило мнение окружающих людей. Все его мысли были устремлены навстречу Лу. Он уверенной походкой поднялся по ступеням деревянного крыльца. Почему-то подумалось: постучи он сейчас, и дверь непременно откроет Луиза. Конечно, постаревшая, конечно, с сединой в волосах, но такая же красивая, такая же радостная…
Шарль так разволновался, что от простой мысли даже не решился сразу постучать в дверь. Поднял руку и опустил, поднял и снова опустил. Но потом, собравшись с духом, громко постучал. Ему никто не ответил. Тогда он постучал еще раз. И вот с той стороны послышались легкие шаги, и дверь тут же распахнулась.
Перед глазами стояла черноволосая хорошенькая девушка в татарском платье и удивленно смотрела на незнакомца.
– Вам кого? – спросила она по-русски.
Шарль ничего не понял, но догадался, что перед ним жена его старшего сына.
– Мне нужен Марсель, …Марсель Джалиль.
Адель, не понимавшая по-французски ни слова, но расслышавшая собственную фамилию, утвердительно кивнула.
– Джалиль? Я – Адель Джалиль.
Шарль указал пальцем на себя:
– Я – Шарль Лотрек.
– Лотрек. Ах, Лотрек, француз, – догадалась Адель, – отец Мусы?
Она пропустила гостя в дом и тут же захлопнула за собой дверь. Шарль заволновался, ведь его вещи остались в дорожном экипаже, и знаком сообщил невестке, что надобно их забрать.
Вскоре нехитрая поклажа старого графа также пребывала в доме Мусы Джалиля. Адель попыталась объяснить гостю, что Муса ушел и будет лишь вечером, и Шарль по ее активной жестикуляции все понял. Но теперь надо задавать самый главный вопрос…
– Скажите, мадемуазель, могу ли я видеть мадам Луизу?
Адель ничего не поняла и отрицательно замотала головой. Отчего Шарль очень разволновался и даже вспотел:
– Луизу, Луизу, мне нужна Лу-и-за!
– Ах, Луиза! Луиза-апте, – весело засмеялась Адель и махнула рукой куда-то вглубь дома, – она там.
Граф ничего не понял, но, проследив направление движения руки, догадался, что его любимая где-то рядом. Он порывисто встал, и Адель поняла намерение гостя. Она тоже поднялась и, предупредительно пропустив Шарля вперед, повела его в дальнюю комнату. Дом был старый, деревянный и неприятно скрипел. Француз с опаской посматривал по сторонам, боясь, что его зашибет случайно упавшая балка. Как они здесь живут?
Адель открыла дверь, и Шарль увидел кроватку, в которой спал ребеночек, а рядом сидела на корточках старуха и перебирала цветные тряпицы. Одета она была во все татарское, и лишь пенсне, которое она смешно держала в руках, выдавало в ней европейку. Старуха повернула голову на шум открывшейся двери и, увидев невестку, шепотом сказал по-татарски:
– Мустафа только что уснул… пожалуйста, тише.
Адель утвердительно кивнула головой и также шепотом сообщила:
– Луиза-апте, к вам пришел человек, француз…
Шарль не стал дожидаться, пока его представят, и порывисто вошел в комнату и, вглядываясь в сидящую на полу женщину, сказал по-французски:
– Луиза, вы Луиза?
Луиза подняла на незнакомца глаза… и вдруг прикрыла ладонью лицо…
– Шарль…
Я прощаюсь с тобой
На века, на века,
Запоздалый прибой
Бередит берега…
Шарль подскочил к ней и опустился рядом на колени, будто хотел попросить прощение. Луиза тоже встала на колени и с невероятной, необъяснимой тоской в глазах стала рассматривать лицо графа. Шарль, Шарль, это действительно Шарль…
Ты ладонью своей
Мои волосы мнешь,
В перекатах полей
Осыпается рожь…
Луиза провела рукой по седым волосам графа и сказала:
– Седой, совсем седой, мой Шарль…
Слезы покатились из ее глаз, и у нее не было сил их останавливать. Луиза запустила ладонь прямо в волосы и стала их перебирать, все время повторяя: "Шарль, Шарль…"
5
Адель тихонько прикрыла дверь и на цыпочках вышла в коридор. Конечно, она знала, что из Франции должен прибыть отец Мусы, знала, что у того с Луизой-апте когда-то была романтическая история. Но как-то неожиданно приехал этот француз. И как-то слишком уж восторженно для стариков выглядит их встреча. "Может быть, – подумала она, – и хорошо, что Мусы нет сейчас дома, пусть они побудут вдвоем".
Я прощаюсь с тобой
На один только миг,
А над бездной морской
Он один на двоих…
Шарль крепко обнял Луизу и, уткнувшись носом в ее ухо, вдыхал давно забытый запах любимой женщины. Время прошло, очень много лет минуло. Все в мире изменилось. И Луиза стала другой, совершенно другой. Если бы он встретил ее где-то в Париже, не спеша прогуливающуюся по бульвару, то не узнал бы.
– Ну, рассказывай, – сказала Луиза, – как ты добрался в наши края? Не растрясло тебя в дороге?
– Все хорошо. Летел, как на крыльях. Не поверишь, не заметил, как пронеслась передо мной вся Россия. Так я ждал этой встречи!
– А я уже другая, – грустно сказала Луиза, – трудно меня узнать. Я знаю… После того, как меня забрали из дома презрения, впервые за много лет я взглянула на себя в зеркало и чуть от ужаса его не выронила. Неужели я стала такой старой и противной? И как тебе сейчас, наверное, неприятно обнимать ту, которая была красавицей и которую ты любил за красоту ее тела…
– Лу! Не говори так! – воспротивился Шарль, – я все знаю, весь твой путь. Не говори так! Я всю жизнь страдал, потеряв тебя. Ты не можешь себе представить… Любое упоминание, хотя бы косвенно касающееся тебя, поднимало во мне такую волну чувств, которая захлестывала меня, не давая жить, не давая дышать…
– Так и было? – прошептала Луиза.
– Конечно, так и было, родная моя. Любое упоминание о Дижоне переворачивало все мое сознание. Стоило мне подумать о наших скромных завтраках, то к горлу подступал комок. А когда я видел кого-нибудь пьющим красное вино, то тут же вспоминал, как это делала ты…
– И я, – прошептала Лу, – я так тебя ждала все эти годы! Особенно в первое время, когда жила у татарина Джалиля. Вот-вот откроется дверь, и войдешь ты и заберешь меня. Вот-вот откроется… Но ты все не приходил. А мне мерещилось все время твое лицо…
– Мне тоже…
– Так и было… А потом я потеряла Марселя… Знаешь, это был самый ужасный день в моей жизни. Когда попала к душевнобольным, то вначале радовалась. Думала: теперь-то мое имя станет известно. А значит, ты сможешь как-нибудь найти ко мне ниточку. Не нашел…
– Лу, моя Лу, – Шарль стал целовать волосы, лицо Луизы, крепко прижимая ее к себе и все время приговаривая, – прости меня, Лу, прости меня, Лу… Я тебя искал, отчаянно искал. Но, как выяснилось, не там, где надо. Мы считали, что твой след затерялся где-то у Астрахани. И никто не мог предположить, что надо искать на севере. А через три года мне сообщили, что никаких следов Луизы Симсон в России нет. Это было ужасно…
– Ой, у меня уже колени болят, – взмолилась Луиза, – давай-ка поднимемся…
Они, кряхтя и охая, поднялись и дружно рассмеялись своему стариковскому поведению. Да, годы пролетели. Как сейчас Шарль относился к Луизе? Любил ли он ее по-прежнему? Скорее нет. Любил он ту, Лу из Дижона, любил собственные воспоминания о ней, а вот эту, нынешнюю, скорее жалел. И жалел все годы, прожитые без любимой "кошки Лу".
Так сложилась судьба,
Так сложилась строка,
Я прощаюсь с тобой,
На века, на века…
– А знаешь, Лу, я до сих пор помню все изгибы твоего тела, помню на ощупь твою бархатистую, ни с чем не сравнимую кожу.
– Ой, не надо, Шарль! Ничего этого больше нет и в помине, не надо…
– Хорошо, хорошо, кажется, я проявил сейчас бестактность.
Граф лукаво посмотрел на Луизу и вдруг игриво, как мальчишка, рассмеялся:
– А веснушки-то! Веснушки есть, во-он их сколько!
Луиза, не ожидавшая подобного восклицания Шарля, тоже рассмеялась.
– Вот, вот, – закричал Шарль, – и этот носик! Как я всегда умилялся ему. Ты так смешно его морщила. И твое лицо сразу превращалось в ту милую мордашку, которую я так любил.
– Тс-с! Не кричи так, а то малыша разбудишь, – попросила Луиза.
– Хорошо, хорошо, – быстро согласился Шарль, – кажется, я увлекся.
– За тобой такое всегда водилось, – в глазах Лу появился озорной огонек, и Шарль, не сдержавшись, снова воскликнул:
– Вот! И этот взгляд, и этот тон. Все это я любил.
– Шарль! – Луиза, которая была одного с ним роста, прильнула к его голове и крепко обняла руками, – почему, почему ты не нашел меня раньше? Почему жизнь прошла мимо нас?!
Граф только вздохнул, мол, что здесь можно поделать…
– Я часто… Да как часто, почти ежедневно, вспоминаю тот момент, когда ты в дорожной карете уезжала в Россию, а я в своей – в прямо противоположную сторону. Как болела душа в момент расставания! А еще в ушах, как приговор, засели слова бродячего музыканта: "Я прощаюсь с тобой…" Ты их помнишь?
– Нет, – Луиза отрицательно закивала головой, – извини, милый, забыла. А вот сам отъезд помню хорошо. Ты – в одну сторону, я – в другую. Щемящее чувство. Кто ж мог предположить, какие будут последствия…
Шарль закрыл глаза.
– Я должен перед тобой повиниться.
– Не надо, дорогой мой, все в прошлом. Но и я должна перед тобой…