- На опушке леса ставят несколько бутылочных тыкв, наполовину закапывают их в землю и проделывают в них отверстие, куда обезьяна может просунуть лапу, но, сжав ее в кулак, не может вытащить ее обратно. Внутрь кладется какое-нибудь лакомство. Обезьяна чует приманку, просовывает лапу, хватает добычу... А так как, с одной стороны, она не хочет отказаться от лакомства, а с другой - не может вытащить сжатую в кулак лапу, то вот она и попалась.
- Как, - воскликнул сержант Марсьяль, - ей не приходит в голову бросить добычу?
- Нет, не приходит, - ответил господин Баринас.
- А еще говорят, что обезьяны умные и хитрые животные...
- И даже очень, но чревоугодие берет верх над умом, - сказал господин Фелипе.
- Никудышные звери!
- Безусловно, обезьяны, которые ловятся на такую наживку, заслуживают подобного определения, а потому вышеуказанный способ с успехом применяется в лесах Ориноко.
Однако следовало подумать о том, чем заняться в ожидании прибытия пирог. Жан де Кермор сказал, что шесть лет назад его соотечественник провел в этой деревне одиннадцать дней - понадобилось именно столько времени, чтобы провести лодки через пороги Атурес. Но на этот раз можно было надеяться, что пирогам понадобится меньше времени, так как уровень воды в Ориноко был еще довольно высок.
Ни Жан, ни сержант ни разу не сопровождали трех венесуэльцев и двух французов в их прогулках по окрестностям деревни. Диких зверей охотники не встречали, по крайней мере таких, которые были бы склонны напасть на них. Только Жаку Эллоку удалось ранить тапира, но тот поспешил удалиться, не дожидаясь второго выстрела, который наверняка был бы для него смертельным.
Зато не было недостатка в пекари, оленях, морских свинках. То, что не съедалось, охотники сушили и коптили, чтобы иметь достаточный запас мяса до конца путешествия.
Три географа, Жак Эллок и Жермен Патерн, все увеличивая радиус своих прогулок, добрались до знаменитых пещер Пунта-Серро, затем до острова Кукуритале, где были обнаружены следы пребывания несчастного доктора Крево, и, наконец, до холма Лос-Муэртос, где пещеры служат кладбищем индейцам пиароа. Господин Мигель и его спутники спустились на двенадцать километров к юго-востоку, чтобы посмотреть на холм Пинтадо. Холм этот представлял собой порфировую глыбу высотой в двести пятьдесят метров, которую индейцы украсили гигантскими надписями и изображениями сколопендры, человека, птицы и змеи длиной более трехсот футов.
Конечно, Жермен Патерн был бы не прочь обнаружить у подножия "Разрисованной (было бы точнее сказать "Гравированной") Горы" какое-нибудь редкое растение. Но поиски его, увы, оказались безуспешными.
Надо сказать, что прогулки эти были весьма утомительны. Стояла сильная жара, которую не могли смягчить даже то и дело налетавшие грозы.
Два раза в день путешественники собирались за общей трапезой и обменивались впечатлениями прошедшего дня. Жан с удовольствием слушал охотничьи рассказы Жака Эллока, старавшегося отвлечь юношу от грустных размышлений о будущем. Мысленно он молил Бога о том, чтобы Жан получил в Сан-Фернандо точные сведения о полковнике де Керморе, которые избавили бы его от необходимости продолжать опасное путешествие. А Жан по вечерам читал вслух отрывки из своего путеводителя, касающиеся деревни Атурес и ее окрестностей. Господин Мигель и его коллеги были поражены той скрупулезной точностью, с какой французский исследователь описывал Ориноко, нравы различных индейских племен и жителей льяносов, географические особенности тех территорий, где ему удалось побывать.
Если Жану де Кермору придется продолжать плавание к истокам Ориноко, то сведения, собранные его соотечественником, будут ему очень полезны.
Девятого сентября, около полудня, внезапно послышались крики Жермена Патерна, который собирал растения на берегу реки. Никаких экскурсий в тот день не намечалось, и наши путешественники в ожидании обеда собрались в главной хижине деревни. Жак Эллок тотчас выбежал из хижины, остальные последовали за ним, решив, что Жермен Патерн нуждается в их помощи. Вдруг на него напал какой-нибудь хищник или в окрестностях Атурес появилась шайка кива?
Но Жермен Патерн возвращался один, его ящик болтался у него за спиной, он размахивал руками.
- Что случилось? - крикнул Жак Эллок.
- Наши пироги, друзья мои!
- Наши пироги? - переспросил господин Мигель.
- Уже? - воскликнул господин Фелипе.
- Не больше чем в пятистах метрах.
Все помчались к реке и на повороте увидели свои пироги, которые матросы тащили бечевой вдоль берега.
Вскоре крики услышали и капитаны, которые, стоя на корме, направляли лодки.
- Это вы, Вальдес? - спросил сержант Марсьяль.
- Ну конечно, а мои товарищи идут сзади.
- Все благополучно? - спросил господин Мигель.
- Все благополучно, - ответил Вальдес, - только нелегко нам пришлось.
- Да... за семь дней... Нечасто удается одолеть пороги Атурес за неделю.
Парчаль был прав, но эти банива - замечательные навигаторы. Их мастерство и усердие заслуживали наивысших похвал. А несколько лишних пиастров сделали эти похвалы еще более приятными.
Глава XII
НЕКОТОРЫЕ НАБЛЮДЕНИЯ ЖЕРМЕНА ПАТЕРНА
На следующий день с первыми лучами солнца пироги снова отправились в путь. Багаж был погружен накануне вечером; лодки преодолели пороги без малейших повреждений, а потому можно было без задержек продолжить путешествие.
Пассажиров огорчило лишь то, что ветер начал заметно слабеть, и его было явно недостаточно, чтобы позволить пирогам продвигаться против течения. Его в лучшем случае хватило бы, чтобы удерживать их на месте. Но так как ветер дул по-прежнему с севера, паруса были все же подняты, а матросы приготовились работать шестами и бечевой.
Пироги старались держаться на одной линии, и, к великому неудовольствию сержанта Марсьяля, "Мориче" шла рядом с "Гальинетой", что давало пассажирам возможность беседовать, и они, естественно, ею пользовались.
До обеда лодки прошли только пять километров. Поскольку пирогам приходилось все время лавировать между многочисленными островками и рифами, то в конце концов решено было отказаться от парусов и энергично взяться за шесты. В районе холма Лос-Муэртос русло Ориноко очистилось, и, идя вдоль правого берега, где течение слабее, можно было снова поставить паруса.
На противоположном берегу виднелся холм Пинтадо, где побывали господин Мигель и его спутники. Его причудливый силуэт возвышался над бескрайними равнинами, где нередко появляются индейцы гуахибо.
По мере того как солнце клонилось к горизонту, ветер, переменившись на северо-восточный, начал слабеть и к пяти часам вечера окончательно стих.
Лодки приближались к порогам Гарсита. По совету Вальдеса путешественники решили остановиться здесь на ночь. За весь день было пройдено только пятнадцать километров, а потому, едва начало светать, пироги снова двинулись в путь и благополучно преодолели препятствие. Впрочем, пороги Гарсита остаются судоходными в любое время года, а сейчас вода в Ориноко стояла высоко, и плоскодонки передвигались легко и свободно. Уровень воды понизится лишь с началом сухого сезона, а пока что на путешественников то и дело обрушивались проливные дожди. В этот день яростный ливень тоже заставил пассажиров укрыться под навесом. Зато ветер начал заметно свежеть, и это не могло не радовать.
Вечером пироги встали на якорь в закрытой от ветра бухточке между берегом и островом Рабо-Пеладо. С шести до семи часов охотники бродили по опушке острова, заросшего почти непроходимым кустарником. Им удалось подстрелить полдюжины чаек. А на обратном пути Жак Эллок убил молодого каймана, индейцы называют их "бабас" и считают очень вкусными.
Путешественники, правда, отказались от этого блюда, санкочо, как его называют местные жители, но матросы ели с большим аппетитом. Только Жермен Патерн решился его отведать, считая, что натуралисту не пристало быть привередливым и что нужно жертвовать собой ради науки.
- Ну как? - спросил его Жак Эллок.
- Как тебе сказать, - ответил Жермен Патерн, - первый кусок кажется не очень вкусным, но второй...
- Второй?
- Омерзителен!
Приговор санкочо был вынесен и не подлежал обжалованию.
На следующий день пироги снова двинулись на юго-запад - в этом направлении идет русло Ориноко вплоть до порогов Гуахибос. По-прежнему шел дождь, порывами налетал северо-восточный ветер, и паруса то безвольно висели вдоль мачт, то надувались, как оболочка аэростата.
Вечером лодки пристали к острову Гуайабо. Было пройдено только двенадцать километров, так как ветер был слишком слаб, чтобы гнать пироги против течения.
На следующий день после утомительного перехода путешественники достигли порогов Гуахибос и, обогнув длинный остров, встали на якорь в устье Карестии. На ужин удалось подстрелить парочку птиц, называемых здесь "гокко". Ночь прошла спокойно.
Ориноко тут широким потоком омывает множество больших и маленьких островов. А дальше ее течение перегораживает своего рода плотина, откуда вода срывается грохочущим водопадом.
Путешественники вдоволь налюбовались дикой красотой этих мест, так как им понадобилось несколько часов, чтобы преодолеть пороги, хотя, к счастью, не пришлось переносить багаж по суше.