Меня без звука впустили в Замок, лишь взглянув на свиток приглашения. Скользнув за драпировку, я, в три погибели, по пыльным потайным лестницам и переходам слишком медленно пробирался к покоям Принцессы. Наконец, открыв долгожданную дверь, я ввалился прямо в залу, где стоял дым коромыслом: шуршали многочисленные юбки, сплетались и расплетались длинные пряди волос, в них искусно вплетались неимоверной красоты цветочные композиции - и над этой вакханалией красоты парило облако ядреных ароматов совершенно неимоверной концентрации.
Учинив своим появлением изрядный переполох в рядах женского населения, я наконец смог разогнуться. Увидеть её прямо сейчас стало для меня блаженством, наградой за долгие скитания в одиночестве. Моя служба Экселенцу не предполагала наличия собственного мнения касательно организации личной жизни. Таковая в принципе отсутствовала - в обмен на чертовски интересную, полную приключений жизнь порученца Экселенца и доступ ко всем тайнам Метрополии, кои население Земли в сильно усеченном виде с разной степенью талантливости трансформировало в те или иные религиозные течения.
Забыв обо всем, я бесстыдно пожирал глазами это светлое радостное облако в подобающем платье с кружевами, кринолинами, завязочками, крайне неудобном для передвижения по потайным лестницам. Лучше бы, чтобы Принцесса была в обычных для неё высоких ботфортах и расшитом серебром итальянском камзоле. Однако более неподходящий наряд для сватовства было трудно себе представить. Впрочем, юную Принцессу всё это абсолютно не трогало.
- Вы принесли мне, что обещали?
- Да, ваша светлость.
Я протянул ларец, в котором на бархатном чёрном основании лежал выбранный ею камень - приличных размеров изумруд, уже вставленный местным выборгским умельцем (сам я, увы, должными навыками не обладал) в оправу золотого кулона, гордости ювелирного дома фон Болена. В кулоне не без труда можно было узнать мою золотую цепь, перелицованную тем же мастером. Малый оказался покладистым, и мне всего-то пришлось отдать ему за работу седло, предусмотрительно снятое с Адели. Вещь так ему понравилась, что вполне покрыла стоимость превращения цепи ювелирной гильдии Стокгольма в изящную оправу для темно-зеленого камня, должного украсить несравненную Хелену сегодня вечером.
- Отлично! - она обернулась к свите и махнула рукой. - Оставьте нас. Живо!
Когда все покинули залу, освещенную огромной люстрой, не менее чем в сто свечей, она быстро преодолела разделяющие нас несколько метров и невинным тоном с серьезным выражением лица тихонько прошептала:
- Давайте целоваться, Вольдемар. Может быть, нам удастся повторить это ещё не скоро. А сейчас очень хочется, очень…
- У нас… мало времени…
Я с мясом отдирал себя от неё, за уши оттаскивая свою раскрытую душу от этого океана радостного безумства. Новое ощущение совершеннейшего внутреннего спокойствия, приходившее на расстоянии менее метра от её Высочества, терять не хотелось. Ну и чёрт с ним… пять минут ничего не решат (я наивно полагал, что могу контролировать с ней течение времени).
- Я знаю, где мы укроемся, пока не подоспеет подмога. Ваш брат Эрик движется сюда, и уже совсем скоро соотношение сил будет в нашу пользу.
- Зная Эрика, мы можем там умереть с голоду, если нас все-таки раньше не убьют. Он же глупый романтик, он должен появиться исключительно на белой лошади, сам в пурпурном плаще и сверкающих доспехах. Кто-нибудь ещё собирается нас спасать?
- Вам мало меня, Принцесса?
- Вас мне вполне достаточно. У меня серьезное предчувствие, что это наша не последняя встреча, Вольдемар. Но исход сегодняшнего вечера - как в тумане. Я не вижу, что будет с нами. Совсем не хотела бы умереть сегодня…
Где-то внизу грянули гусли. Потом послышался топот множества ног, звон бубенцов скоморохов и короткие команды церемониймейстера. Судя по всему, мы и находились в том зале, где должны были проходить смотрины. Только сейчас я увидел задрапированный чёрной материей трон, как раз перед потайной дверью, откуда я вылез полчаса назад.
- Принцесса, я прошу вас с этого момента быть очень внимательной. Я не смогу приблизиться к вам слишком близко, но буду всё время держаться в поле зрения. Вы должны быть готовы, как только я подам сигнал - уроню кошелек с монетами, сразу же бежать в дверь за троном по потайному ходу, не останавливаясь. Необходимо спуститься на два пролета вниз и выйти через главный вход во двор. Но прежде, чем вы это сделаете, вы дождётесь меня. Упаси вас Боже выйти во двор Замка одной! Сколько пажей в вашей свите?
- Пять мальчишек, не старше пятнадцати. А что, люди доблестного капитана уже в расчет не принимаются?
- Нет, они настолько увлечены поглощением дармовой русской медовухи, что скорее начнут стрелять по своим. Сам же капитан будет защищать только вашего отца, но, слава Богу, на него никто нападать не собирается. Тот отряд, который сопровождал вас сюда, развеян по крепостной стене - в самом Выборге гарнизона как такового нет, никто на него нападать не собирался… до сегодняшнего дня. Московитов же много, они хорошо организованы и имеют строго определенную цель - схватить вас и увезти как можно дальше отсюда в сторону границы. Ничто другое их не интересует. Это стрельцы, отличные бойцы царя Ивана. Отличаются крайней жестокостью. Но если вы будете меня слушаться, всё пройдет как надо, я уверен.
Я говорил с видимым напором, то ли убеждая себя самого в подконтрольности операции, то ли пытаясь вселить веру в Хелену. Она кивала мне, не отпуская руку и перебирая пальцами кружева моего парадного камзола. У меня оставалось секунд десять до того, как откроются центральные двери, и вся процессия хлынет в этот пока ещё пустой зал. Слышно было, как тихо потрескивают свечи под потолком и капли воска ударяются о выщербленный каменный пол. Я в последний раз поцеловал Принцессу, сделал над собой усилие, оторвав её от себя, и метнулся в угол, чтобы тотчас же смешаться с входящей толпой. Хелена уже сидела на высоком стуле с резной спинкой подле трона короля и во все тридцать два зуба улыбалась гостям.
Во мне крепла уверенность, что с таким самообладанием, как у неё, всё получится, и я присел на свободное место во втором ряду как можно ближе к трону.
Глава 25. На миру и смерть
В зале творилась обычная неразбериха: короля не было, и придворные метались вокруг, стремясь занять место поближе к трону. Компания скоморохов с натуженно радостными лицами устроилась в углу и усердно увеличивала суматоху, выделывая невероятные па под звон бубенчиков. Драйву действу добавлял гусляр, который один издавал звуки такой громкости, что массивная люстра на потолке звенела серебром, и узкие, утопленные в стены зала витражные окна заметно вибрировали. На Хелену никто не обращал внимания.
Наконец было объявлено, что Его Королевское Величество, король Швеции Густав Ваза, почтил присутствующих своим вниманием. Тотчас же в зал торжественно вплыла королевская фигура, впереди которой, как паруса флагманского фрегата "Ингерманландия", развевалась огромная борода. Остановившись в дверях, Густав внимательно обвел глазами всю разношерстную компанию и в молчании проследовал к трону. Прежде чем сесть, он задержался и звонко чмокнул дочурку в лоб с видимым удовольствием. Действие началось.
Первые претенденты на руку и сердце Принцессы прошли быстро: два польских князя и один, неведомо откуда здесь взявшийся английский лорд со странной фамилией Черчилль. Последний был настолько важным, что без зазрения совести прошел прямо к Густаву, облобызал его и пытался сделать то же самое с Хеленой, но его вовремя остановили. Как я и предполагал, капитан стражи Антонио Бонавентура, чье имя я все-таки запомнил, контролировал только Его Королевское Величество. За безопасностью Принцессы же следили только пажи, которые бросились на лорда Черчилля с таким рвением, что после этого я был просто убежден в том, что они все поголовно и безнадежно влюблены в Хелену. Бедные мальчики…
После этих клоунов пошла тяжелая артиллерия. Вначале слуги внесли дары, которые с трудом уместились в нескольких увесистых сундуках. Поставив их перед королем, они молча открыли тяжелые, окованные серебряными полосами крышки, и по лицам придворных я понял - этот жених им понравится.
Вошел Милослав, сын новгородского князя. Аристократическая бледность подчеркивалась ярким, пурпурного цвета платьем и белыми сапогами, к которым не прилипло ни комка грязи. Медленно, словно в трансе, он остановился между сундуками и, встав на одно колено, жестом показал, что приносит в дар Принцессе и её отцу всё то лучшее, что собрали для него новгородские купцы. Выглядело это излишне пафосно, но по лицу Густава я понял, что решение принято. Для порядка он повернулся к Хелене, дабы выспросить её согласия, что, впрочем, было излишней формальностью. Но не успел.
Странная возня около входа заставила его повернуться. С грохотом распахнулись створки, и в зал вступил коренастый мужчина с круглым красным лицом. За ним виднелись двое служителей, которые ввели в зал огромного медведя, ранее развлекавшего горожан на рыночной площади. Тотчас же веселые московские музыканты побросали трещотки-бубенцы и, сгруппировавшись вокруг этой живописной композиции, стали продвигаться к королю и Принцессе.
- Я князь Воевода Ярославский. Пришел свататься к несравненной принцессе Хелене, урожденной Эстрельской.
Голос Воеводы был груб. Презрительная интонация, с которой он цедил притворно вежливые слова, не давала никаких шансов на продолжение веселья. Огромный медведь за его спиной придавал этой кучке средневековых террористов вид устрашающий и потенциально кровавый. Густав остался сидеть на своём месте, даже не поменяв позы. Лишь капитан Бонавентура незаметно придвинулся к королю, чуть передвинув перевязь шпаги.