- Не знаю… Поглядеть ещё раз, напоследок, как она здесь жила. На тахте её посидеть, в её окно на сад выглянуть. Понимаешь?
- Нет. Но пособить могу, ежели хочешь.
- Чем?
- Никогда не видал, как я дырбасы отворяю? Ну, смотри. И учись!
Батырь подошёл к парадному, примерился и резко навалился на дверь плечом. Та подрожала немного под мощным напором и приоткрылась.
- Во! Засов своротил. Ай да я! Ну, чего ждёшь? Иди на свою тахту!
Пётр на секунду замешкался - неудобно подламывать чужой дом! Но сегодня был такой день, что дозволялось любое безобразие. Всё равно или чернь, или французы скоро сделают это… И он вошёл внутрь. Обширная передняя, богато украшенная лепниной, была ему хорошо знакома. Дубовые, обитые красным плюшем, диваны. Бронзовая люстра на двенадцать свечей. И широкая мраморная лестница со статуями вакханок по бокам. Всё без изменений. Когда-то ему тут приветливо улыбались, принимали шинель, вели наверх…
Прилив воспоминаний прервал какой-то звук на втором этаже. Ахлестышев насторожился и бегом взлетел по лестнице. Грабители? Или остался кто-то из слуг? Тут из-за портьеры осторожно высунулось девичье лицо. Незваный гость поразился: это была камеристка Ольги, дворовая девушка Евникия.
- Ты что тут делаешь, Ева? Разве ты не уехала с барыней?
- Пётр Серафимович? Ой, святые угодники! А мы уж думали, французы лезут! А почему вы в таком платье? Да не один; а человек-то при вас, прости Господи…
- Я ничего, я смирный, - ободрил служанку Саша-Батырь.
- Евникия, да кто же там? Объясни, наконец! - раздался из анфилады до боли знакомый голос, и на площадку вышла… Ольга!
Ахлестышева словно обухом ударили по голове. Он смотрел в прекрасное лицо своей бывшей невесты и не знал, как быть. Зачем она здесь? И что теперь делать? Хочется подойти и обнять - но нельзя. Она теперь княгиня Шехонская, а он беглый преступник. Меж ними стена… Но всё равно счастье, что Ольга здесь, что он её видит! Нежданное счастье, награда за то, что он так рвался сюда.
- Пётр?! Как ты здесь оказался?
- Почему ты не уехала?
- Тебя отпустили?
- Почему ты не уехала? Ты представляешь, какой ужас сейчас здесь начнётся?
- Муж обещал прислать за мной экипаж, но что-то произошло. Экипаж не прибыл.
- Ах, так князя здесь нет? На себя ему экипажа хватило! Узнаю характер!
- Не надо так говорить. Идёт война. Обстоятельства могут оказаться сильнее воли человека.
- Обстоятельства? А какие у князя могут быть непреодолимые обстоятельства? Все лошади разом охромели? Дворня поголовно вымерла? Я сбежал из тюрьмы, пробился сквозь шайки мародёров и пришёл сюда. Мне ничто не помешало. А что помешало ему вывезти из отданного на поругание города собственную жену? Сказать, что?
Ольга опустила глаза.
- Князинька нарочно не прислал экипаж. Ему сейчас больше улыбается стать богатым вдовцом! Ведь родовым капиталом Барыковых управляешь ты - пока жива, не правда ли?
Шехонская мотнулась, словно её ударили.
- Не говори о нём так! Твоё суждение - от ущемлённого самолюбия. Подозрение, которое ты высказал, слишком страшное; мой… супруг не способен на такое.
- Видишь, ты сама выговариваешь слово "супруг" с запинкой. А насчёт его способностей… Кому, как не мне, знать это. Ты хоть понимаешь, что именно Шехонский укатал меня на каторгу?
- Ещё одно предположение, такое же недоказуемое, как и первое.
- Ну конечно, никто не признается. Ты, может быть, тоже считаешь, что это я удавил дядюшку с тётушкой на глазах у лакея? И отпустил свидетеля живым. А потом не нашёл лучшего места для краденых ценностей, чем собственное бюро. А?
- Нет, конечно, что ты!
- "Ищи, кому выгодно". Старый следственный постулат. И кому, по-твоему, было выгодно, чтобы Пётр Ахлестышев навсегда оказался за семь тысяч вёрст от этого дома?
Ольга молчала, не имея, что возразить. Воспользовавшись паузой, снизу напомнил о себе Батырь.
- Это… сматываться надо отсель. Кончали бы вы языки чесать.
- Да, Саша прав. Кстати, знакомьтесь: это мой друг, налётчик и беглый арестант Саша-Батырь. В миру Александр Калинович Взимков.
Ольга робко улыбнулась гиганту, а Евникия манерно поклонилась.
- В городе попадаются мужики с телегами, - продолжил Ахлестышев. - Наймём одну для вас, а мы пойдём пешком, для эскорта. К вечеру выскочим за Рогожскую заставу, а уж там как-нибудь…
- Евникия ещё утром бегала к этим мужикам. Те словно с ума посходили… Согласны везти до Богородска за пятьсот рублей ассигнациями.
- Пять сотен? - ахнули беглецы в один голос.
- Пять, - подтвердила камеристка. - Бесстыжие, креста на них нет! И ни в какую не уступают. Заплатим, говорю. Как к себе в имение приедем, всё заплатим. А они только смеются и говорят: деньги наперёд.
- Пять сотен… - ошарашенно повторил Пётр. - Но теперь не до торговли. С твоим богатством ты можешь себе это позволить. Ольга! Соглашайся и спасёшься!
- Но в доме нет сейчас таких денег.
- Проклятье! Но ведь наверное есть драгоценности! Переплати вдвое, втрое, но вам необходимо бежать из города немедленно!
- Драгоценностей тоже нет.
Пётр долго молча смотрел на княгиню, а та отводила взгляд.
- Шехонский увёз их?
- Да, всю шкатулку.
- И деньги тоже?
- Да.
- А жену не успел… Куда же он сам делся, и под каким предлогом?
- Уехал в подмосковную проверить, всё ли оттуда вывезли.
- Вот скотина! И заодно прихватил шкатулку, чтобы не возвращаться. Так что ли?
- Есть то, что на мне: серьги, два перстня и обручальное кольцо. Их хватит, чтобы нанять телегу?
- С лихвой, - уверенно сказал Батырь. - Не хватит - я им добавлю. Так добавлю, что мало не покажется!
- Да. Надо торопиться. Евникия, неси баул! Какое счастье, что с нами теперь есть мужчины…
Но едва они направились к лестнице, как под окнами послышался цокот копыт. Кавалерийский отряд подъехал к особняку, и кто-то сказал по-французски:
- О! Дверь приоткрыта! И ломать не нужно. Зайдём?
- Мишель! Раз дверь выломана, значит, тут уже побывали до нас. Поищем нетронутый дом - вон их сколько!
- А мне особнячок нравится. Валери остаётся при лошадях, остальные за мной!
В доме все замерли, не дыша. Вот оно! Сейчас что-то будет…
Громко звеня шпорами, вошли пять кавалеристов в зелёных доломанах и высоких меховых шапках. Увидев русских, в том числе двух мужчин, они тут же положили руки на эфесы сабель.
- Господа, мы мирные люди и не собираемся защищать это жилище, - быстро сказал им Ахлестышев. - Дом в вашем полном распоряжении.
- О, мсьё говорит, как настоящий парижанин, - обрадовался старший, судя по нашивкам, бригадир. - Тем лучше. Кто вы и чей это дом?
- Это дом княгини Шехонской, а сама княгиня стоит перед вами (Ольга при этих словах напряжённо кивнула). Рядом - её камеристка. Мы с моим другом - их старые знакомые. Опасаясь за безопасность дам, мы почли своим долгом прийти сюда. Защитить их в случае неприятностей. В городе разгул черни, может случиться всё, что угодно.
- Защитить дам? - рассмеялся чернявый вёрткий француз. - Так это может оказаться невозможным! Мы собираемся вести себя в Москве по праву сильного. И если я, к примеру, захочу сделать что-то с вашей дамой, как же вы намерены поступить?
- Убить вас прежде, чем ваши товарищи убьют меня, - отрезал Пётр, делая шаг навстречу вертлявому. - Желаете проверить, кто из нас быстрее?
В передней повисла тягостная тишина. Чернявый медленно-медленно, с противным визгом начал вытягивать саблю из ножен. Ахлестышев смотрел на него в упор, готовый броситься. Саша-Батырь вздохнул, спустился на ступеньку ниже и встал рядом с товарищем. Вот-вот могла начаться резня, но Ольга вдруг спросила бригадира:
- А что, это в традициях Великой армии - впятером набрасываться на двух безоружных?
Унтер-офицер, тоже уже почти обнаживший клинок, осёкся.
- И с каких пор, - продолжила княгиня, - естественное для мужчины стремление защитить женщину стало преступлением? Я иначе думала о французской армии.
Все кавалеристы разом, словно по команде, вернули сабли в ножны.
- Клод, больше не груби этим людям! - хмуро приказал бригадир чернявому. - Мадам права: мы французы, то есть люди чести. Прошу прощения, дамы и господа, за поведение моих подчинённых. Больше это не повторится. Позвольте представиться: Мишель Обиньи, командир полувзвода 5-го конно-егерского полка. А это мои товарищи.
Ахлестышев утёр пот со лба. Ещё бы секунда, и… Необходимо было срочно наладить правильный тон разговора с захватчиками. Благородство их вызывало сомнения. Откупиться! Вот что сейчас должно их по-настоящему задобрить.
- Мсьё Обиньи! Мы, безусловно, признаём ваше право на трофеи. И сами добровольно и немедленно отдадим все ценности и покажем, что ещё есть в доме. Не утаим ничего.
- Это было бы благоразумно с вашей стороны…
- Взамен мы просим двух вещей. Первое: вашей защиты для этого дома и его обитателей. Если вы поселитесь здесь, все припасы будут к вашим услугам.
- Хм. А второе?