- Тише, ты. Ну, в чем дело? И не тяни!
- Послание от рани. Она не отдавала приказа устроить резню. Это все деван. Ох, моя голова! Он услышал, как она сказала, что была бы рада, если бы всех англичан перебили, а вас бы задушила собственными руками. И решил - или сделал вид, что она на самом деле так думает, взял солдат и… Ох! Вас он собирался привести к ней живым.
- Ты думаешь, я этому поверю?
- Это правда. Вот!
Он высвободил одну руку и что-то нащупал в кафтане.
- Вот кольцо, кольцо с рубином, которая она вам подарила. Она билась в слезах на крепостном дворе и пыталась заколоться кинжалом. Она сказала: "Передай ему это кольцо, и пусть он вспомнит, как получил его в первый раз". Сахиб, никто не станет вас искать, но многие солдаты отбились от рук и кругом неспокойно. Она сказала, что только в крепости вы будете в безопасности. Но…
- Что?
- Не надо возвращаться. Пусть женщины и ребенок останутся, но вам надо уходить. Кто-то должен добраться до Гондвары, кто-то, кому поверят. Потому что как только наша армия и полки из Бховани пойдут в атаку, тамошние сипаи взбунтуются. Только тогда, и не раньше. А до этого им приказано сохранять верность, чтобы вызвать к себе доверие. Они будут храбро сражаться во всех разведывательных стычках и вообще первых столкновениях. Они даже выдадут нескольких человек, которые будто бы замышляли измену. У вашего генерала слишком мало войск; он не может себе позволить разоружить туземные полки без причины.
Родни прорычал:
- Ты-то сам на чьей стороне?
Притви Чанд, растянувшийся на животе и охавший между фразами от боли, был просто пухлой тенью, на которой он сидел. На зажатое в руке Притви кольцо упал луч луны, и оно засверкало, как налившийся кровью глаз.
Голос Притви Чанда стал тверже и в нем даже зазвучало какое-то нелепое достоинство:
- Я на стороне Индии. Я хочу, чтобы когда-нибудь моя страна стала единой и свободной. Но мятежом мы этого не добьемся. Нам надо бы учиться у вас, посмеиваясь над вами, как над чересчур умными детьми, и обращаясь с вами, как с гостями, хотя вы и пришли без позволения. Вот это было бы действительно по-индийски. Тогда бы мы могли остаться друзьями. А потом вы бы ушли, хотя, может, кого-то мы сами бы попросили бы остаться. А это - это ужасно! Я ни о чем не подозревал, пока деван не рассказал мне в субботу ночью.
Родни приподнялся. И пока он поднимался, до него донесся стон Робина. С этим стоном смешались вопли Джоанны, невнятный лепет Джеффри и гул резни в комнате наверху. Он крепко сжал камень в правой руке, и ярость вспыхнула в нем с такой силой, что его затрясло.
Он прикинул расстояние до затылка Притви Чанда, и спросил, стараясь тщательно выговаривать слова:
- Так ты на нашей стороне?
- Я же сказал, капитан-сахиб, я на стороне Индии, но думаю…
Родни изо всех сил ударил его камнем. Череп Притви Чанда треснул, а он все бил и бил, повторяя:
- Вот тебе, свинья вонючая! Вот тебе! Вот тебе!
Он остановился, пошупал месиво, в которое превратилась голова Притви Чанда, и его губы изогнулись в кривой ухмылке. Этот, во всяком случае, уже не выдаст их кровожадной суке, засевшей в крепости. Что это Борджиа сказал в Синиджалье? "Нет ничего слаще, чем заманить в ловушку тех, кто показал себя мастерами обмана". Все верно. В будущем с индусами нужно следовать только этому принципу. Обман и еще презрение.
Он вытер руки о траву, закинул кольцо Рани в кусты и следом затащил туда же труп Притви Чанда. Потом опустился в воду рядом с миссис Хэтч и пробормотал:
- Так, болван один. Я убил его.
Голова у него просто раскалывалась, но чувствовал он себя прекрасно и был по-настоящему счастлив. Так-то лучше. Попозже он так же расправится с Серебряным гуру и рани. Девану придется ждать смерти дольше, и уж он постарается, чтобы под рукой оказался огонь. Деван… Ну, конечно! Теперь он понял, почему этот черномазый мудак так любил убивать. Это и впрямь было восхитительно. Он подумал, что миссис Хэтч как-то странно на него смотрит, но едва обратил на это внимание, потому что мысленно спускался все ниже и ниже по жаркому, залитому красным светом и заваленному окровавленными телами коридору.
Прямо над головой раздался хриплый голос Пиру:
- Сахиб, вы где?
Он подал ему Робина, потом выкарабкался сам, вытащил миссис Хэтч, и пошел следом за Пиру через глубоко вдающуюся в поля рощу. Знакомая повозка уже стояла на опушке; он мог бы странствовать в ней вечно, но все вышло к лучшему. Теперь он понимал, что произошло, и знал, кто его враги. Он забрался внутрь, улыбаясь про себя, и напрягая мускулы рук. Там уже прятались две женщины. Одной была Кэролайн, значит, вторая - Ситапара. Когда все они набились в тесное пространство, Пиру опустил занавески. В воздухе стоял густой пряный запах пачулей с острым привкусом бетеля. Пиру тихо свистнул, и быки в ярме тронулись с места.
Примерно полчаса все сидели, напряженно вытянувшись и не говоря не слова, пока повозка медленно скрипела через поля. Три женщины никак не могли расслабиться, но Родни откинулся назад: ему было спокойно и уютно, потому что он знал, что никакой погони не будет. Только он не мог сказать об этом Кэролайн - пришлось бы рассказать о Притви Чанде, а тогда она так посмотрела бы на него, что ему бы стало стыдно. Все равно. Он сделал это ради нее и Робина, и когда-нибудь она еще будет ему благодарна.
Наконец, телега остановилась и Пиру пробормотал:
- Обезьяньий колодец. Ни одной живой души.
Ситапара прошептал:
- Погоди. Сьедь с дороги.
Она наклонилась вперед и все придвинулись к ней. Она продолжала по-французски:
- Я велела Пиру отвезти вас в Чалисгон. Оставайтесь там, пока ребенок не поправится. Хотела бы я увидеть его днем. Мадемуазель говорит, что он очень хорошенький. Дорогу Пиру знает. У меня там друзья, они вас укроют и о вас позаботятся. Рани там любят не больше, чем здесь, так что вы будете в безопасности.
Кэролайн, сидя напротив, держала на руках Робина. Она сказала:
- Спасибо, Ситапара. Вы нам очень помогли. Но больше не надо рисковать. У нас есть винтовка. Возвращайтесь в город, благослови вас Господь.
- Сейчас пойду. Еще минуту. Тут деньги - сотня рупий в серебре чеканки Компании. Берите. У меня их много. Вернете, когда сможете, если захотите - с процентами. Но самый лучший способ заплатить мне долг - повесить рани. Я начала подозревать, что они затевают, когда появился жирный купец из Калькутты. Я его знаю, и знаю, что он приезжает, только если речь идет об огромной прибыли. А потом, в самом конце Холи, деван вдруг засадил меня в тюрьму. Должно быть, они обнаружили, что я сносилась с вами в Бховани. В воскресенье меня выпустили. Запомните - оставайтесь в Чалисгоне, пока и ребенок, и вы все не окрепнете. Иначе жара и дороги убьют вас раньше, чем деван. Тише едешь - дальше будешь. Можете во всем рассчитывать на Пиру. Он вовсе не такой уж бесполезный старый дурень. Вы, кажется, уже смогли в этом убедиться.
Родни заерзал и она свирепо набросилась на него:
- Espėce de chameau! Будьте же благоразумны! Вы погибнете, если не будете доверять хоть кому-нибудь! Верьте мне, Пиру и жителям Чалисгона, и вы сумеете спастись.
Родни провел языком по губам. Совсем недалеко, в нескольких футах на дне колодца лежало тело Шамсингха, и повсюду были кобры. Это было плохое место, полное призраков и змей, и Ситапара была его частью. Когда она встанет, чтобы идти в город, может, сказать, что ему надо выйти на минутку - и пойти за ней? Это будет легко и приятно. Она наверняка участвует в заговоре; это наверняка ловушка. Само собой, Пиру тоже придется убрать прежде, чем они достигнут Гондвары - иначе он их выдаст. За ним надо смотреть в оба, уж слишком он ловок с этим своим чертовым черным шелковым платком. Опасный человек, и обманщик, как все индусы. Сейчас самое главное - как можно быстрее добраться до Гондвары. Притви Чанд сказал чистую правду - таким дрожащим и запинающимся голосом невозможно лгать. И, кроме того, ни один индус не сумеет обмануть его, Родни. У него сверхчеловеческая способность чувствовать, когда они врут, а врут они всегда.
Ситапара сказала:
- Думаю, сейчас вы в безопасности. Я поехала с вами, потому что стоит любому кишанпурскому солдату меня увидеть, и он в жизни не осмелится обыскать повозку. Я им хорошо известна.
Последние слова она произнесла с горечью.
Она поднялась и спустилась на землю прежде, чем Родни успел ее остановить. Он двинулся было за ней, но Кэролайн коснулась его руки; он вздрогнул и снова сел.
Пиру и Ситапара о чем-то шептались. Он уловил только несколько слов:
- Знаешь, что делать?
- Да. Джай рам, сестра.
- Джай рам.
Итак, Пиру знает, что делать? Кое-кто тоже знает. Он пошарил по ремню, чтобы убедиться, что и крючок для штыка, и ножны на месте. Повозка двинулась, он обхватил руками колени и закрыл глаза.