Джон МастерсЛотос и Ветер
ГЛАВА 1
Позади нее, с другой стороны вагона, раздался резкий голос: «Энн! Энн! Где ты? Мы ждем». Вокруг нее были солдаты, разговаривавшие на многих языках, и хрюкали быки, но девочка уловила настроение своей матери и взбунтовалась, оставаясь на месте.
Через минуту она громко сказала: «О боже, это никуда не годится», и выпрямилась. Я здесь, мама.
«Где ты был? Что?.. Твой отец ждет. Это не наш экипаж.
«Я знаю, мама. Я сегодня еду верхом. Ты сказала, что я могу.
«О да. С? Очень хорошо. Доброе утро, майор Хейлинг. Ты уверен, что не возражаешь против общества Энн?
Для меня это честь, мэм.
Майор Хейлинг уже был в седле. Девочка смотрела, как он улыбается ее матери, и заметила сдержанную ухмылку матери. Здоровый левый глаз майора, со стороны Энн, цинично подмигнул. Его голос был мягким, а губы твердыми; ему было сорок семь. Его правая рука заканчивалась культей и стальным крюком.
Нескладная колонна уже была в движении. Путешественники в должном порядке вышли с переправы, повернувшись лицом к Северо-западной границе Индии. Колеса, копыта и сапоги стучали по Большой магистральной дороге. Грум помог Энн сесть в седло. Она поправила шляпу и рясу, взяла хлыст из рук грума и была готова ехать. Ее отца отправили в пешаварский гарнизон, и они с матерью собирались поехать с ним.
Она снова посмотрела на реку и на дикие скалы у форта Атток и сказала: «Это самое мрачное место, которое я когда-либо видела».
Ты увидишь еще более мрачного.
«Я не хочу. Посмотри на этот ужасный сланцевый утес.
«Это называется Джалалия. А тот, что на другой стороне, называется Камалия. Они названы в честь еретиков, которых император Акбар бросил в водоворот. У этого тоже есть название.
Это был странный худощавый мужчина с неожиданным чувством юмора и странным энтузиазмом. Она наблюдала за инженером за самолетным столом и слушала своего спутника вполуха. Издалека инженер казался чуть больше булавочного человечка, но она представила его лицо и прониклась к нему теплотой. Он строил мост. По мосту через Инд будут перекинуты рельсы. Затем рельсы снова поползут вперед и принесут мир в это запустение. Эти путешественники, которые сейчас продвигались вперед вокруг нее, были предвестниками. Они не были поселенцами, но принесли мир и закон, с оружием в руках и пианино в багаже. Там были солдаты, горцы и гуркхи, маршировавшие в ногу; были семьи офицеров со шкафами, сундуками и баулами, полными ткани для штор, белья и посуды. Семьи путешествовали в экипажах или верхом; их имущество было загружено в вереницу повозок, запряженных волами. Она проводила взглядом повозки и, увидев за ними капитана и миссис Коллетт в экипаже, застенчиво помахала им рукой. Эдит Коллетт надела тяжелую вуаль, чтобы защитить лицо от солнца. Возможно, она не видела волну.
Майор Хейлинг взмахнул рукой, и блеснул стальной крюк.
«Александр Македонский пересек реку в нескольких милях выше по течению». Было забавно, что, став старше, она могла по звуку мужского голоса определить, нравится ли она ему и чем.
Земля тоже пыталась заговорить в шелесте сухого ветра над бесплодной землей. Это был низкий, резкий голос, говоривший: «Помни, пока не забыл». Она вспомнила рассвет, те несколько дней назад, когда рельсы закончились. Это было в Пенджабе, где уже установился мир. В тот рассветный иней сделал траву белой, и солдаты-горцы дули на ногти и гонялись друг за другом между перилами, как мальчишки, крича, чтобы согреться; а маленькие гуркхи размахивали руками, стояли, сгорбившись, и топали ногами. Там, в Индии, мужчины возделывали поля, а женщины разжигали костры для приготовления пищи. В этот семнадцатый день декабря 1879 года она пересекла Инд. Индия осталась позади. Впереди Центральная Азия. Вчера она видела белое мерцание, висящее в небе над северным горизонтом, над пылью, над облаками.
Она тронула пяткой бока своей лошади и затрусила вверх по дороге. Майор Хейлинг пристроился рядом с ней, и вскоре они поравнялись с экипажем ее родителей. Ее мать сердито посмотрела на нее, но Энн знала, что в присутствии майора Хейлинг
она ничего не скажет. Майор был зрелым человеком и холостяком, поэтому к Энн следовало относиться как к разумной, взрослой молодой женщине двадцати трех лет, полностью готовой к супружеским обязанностям. Однажды ее мать скажет то же самое в таких же словах и тогда Энн воспользуется своей возможностью.
По поросшей кустарником равнине приближались люди на верблюдах. У мужчин были орлиные лица, и они шли длинным, медленным, приподнимающимся шагом. Один из них поднял голову, когда он проходил мимо. Энн улыбнулась ему, ожидая приветствия и ответной улыбки обычного индийского путника. Но это была не Индия. Мужчина пристально посмотрел на нее сверху вниз бледно-зелеными, подведенными веками глазами. За плечами у него висело длинноеружье; женщина, бесформенно закутанная в красно-черную хлопчатобумажную ткань, покачивалась верхом на верблюде, которого он вел; за верблюдом шел четырнадцатилетний юноша; у юноши не было бороды, но его походка была точной копией дерзкой поступи его отца, и он тоже нес винтовку.