– Молчать!.. Я ваш хозяин…
Сбор равнялся ста долларам.
Негр рвал на себе волосы с досады, что ваксы у него так мало.
Бессребреник возвратился к своему патрону важно считая шаги. Снеговик хотел в восторге броситься к нему на шею, но джентльмен остановил его.
Негр добросовестно разделил с ним прибыль и сказал:
– Послушайте, заключим союз… мы наживем с вами миллион…
– Вы понимаете по-латыни? – спросил его Бессребреник.
– А что это такое?..
– Жаль. А то я бы сказал вам: non bis in idem.
– Что это значит?
– Это значит, что в один день нельзя дважды продать на сто долларов ваксы.
– Да отчего же?
– Прощайте, сэр. Мы квиты.
– Неужели мы не увидимся с вами завтра? – запричитал негр.
– Возможно, что и увидимся. Мудреного в этом нет… Ну да, конечно, я приду сюда завтра.
Почти напротив находился магазин готового платья. Бессребреник зашел в него и купил себе за пятнадцать долларов полную пару из синего шевиота, и тут же, в задней комнате магазина, переоделся в нее. Теперь он больше походил на порядочного человека, хотя у него еще не было ни белья, ни обуви.
Прихватив под мышку газеты, служившие ему для прикрытия наготы, он отнес их в гостиницу коридорному, которому дал за это два доллара на чай. Чистильщик Снеговик немедленно скупил все эти газеты за 10 долларов, считая их талисманом.
На оставшиеся деньги Бессребреник купил себе белье, шляпу, серую блузу, лорнет с дымчатыми стеклами, записную книжку с карандашом, подометр и, наконец, револьвер Кольта. От всех покупок у него осталось шесть долларов; с этими деньгами он вернулся в гостиницу. У подъезда он достал книжку и на первой странице написал: "40 000 000 метров", а на другой странице, напротив этой цифры, – "857", то есть расстояние, которое следовало ему пройти и которое он уже прошел.
Клерк гостиницы мистер Филипп встретил его как старого знакомого и записал в список постояльцев. За комнату с него взяли два доллара, за обед – доллар. У Бессребреника остались, таким образом, три доллара. Тогда он купил себе дюжину сигар с принадлежностями для закуривания и остался с шестью шиллингами и семью пенсами. Отворив окно, он выбросил эти деньги на мостовую и, вздохнув с облегчением, сел в кресло-качалку, покуривая сигару и бормоча:
– Ну, вот! Я теперь опять свободен, опять бессребреник и могу отдохнуть.
Едва он подумал об отдыхе, как в двери его номера зазвенел электрический звонок. Досадуя, вскочил он с кресла и пошел отворять. Вошли какие-то две подозрительные личности, похожие на сыщиков.
– Что вам угодно? – хмуро спросил он.
Один из незнакомцев притронулся к засаленным полям своей поношенной шляпы и представился:
– Я – мистер Пиф, а это мой товарищ – мистер Паф.
Глава III
Худой, как гвоздь, длиннолицый, крючконосый, с тонким и широким, точно саблей прорезанным, ртом, лопоухий, в длиннополом поношенном сюртуке, мистер Пиф напоминал Дон Кихота, переряженного пастором-расстригой, но глаза у него были холодные и проницательные.
Мистер Паф являл резкую противоположность своему товарищу. Круглый, коротконогий, с огромным животом, апоплексической шеей, грушеобразным красным носом, с двойным подбородком и перстнями на жирных руках, он имел вид обжоры и пьяницы, но взгляд его был исключительно быстр и энергичен.
Обращение обоих, донельзя учтивое, заставляло предположить их неамериканское происхождение: ведь известно, что янки – народ грубый и невежливый.
Бессребреник смотрел на них как человек, желающий поскорее сплавить докучливых посетителей.
Мистер Пиф продолжал своим густым басом:
– Мистер Паф, бывший сыщик… Я тоже… Мы вновь вернулись к нашей специальности за счет мистера Джима Сильвера.
– Да мне-то какое до этого дело?
– Очень большое. Мистер Сильвер поручил нам всюду сопровождать вас.
– Как?.. Что?..
– Для того чтобы следить за точным исполнением пари.
– Вот оно что… Это чтобы у меня действительно не было ни гроша в кармане…
– Именно. За довольно кругленький гонорар мы обязались дать серебряному королю подробный отчет о вашем оригинальном путешествии.
Мистер Паф перебил пронзительным голосом:
– При этом мы не имеем права помогать вам ни в чем.
– Я ни за чем к вам и не обращусь! – вскричал Бессребреник. – Но скажите, пожалуйста: зачем, собственно, вы пожаловали ко мне?
– Очень просто, – отвечал мистер Пиф. – Вы джентльмен выдающийся, и мы вам очень симпатизируем. Так как нам придется ежедневно видеться, то мы сочли своим долгом представиться вам.
Все это было очень вежливо, совсем не в американском духе.
Бессребреник отвечал:
– Сказать по правде, я не предвидел такого надзора за собой; но, во всяком случае, он мне нисколько не помешает, и я охотно готов пожать вам руку и сказать "до свидания".
Пиф и Паф остались очень довольны таким приемом и, пожав руку Бессребренику, немедленно сняли себе номер в гостинице.
– Я – мистер Пиф, а это мой товарищ – мистер Паф
Бессребреник снова закурил сигару и уселся в легкое кресло-качалку, собираясь предаться отдыху, как зазвонил телефон. "Опять!" – полусмеясь-полусердясь подумал он и встал к телефону.
– Господин Бессребреник?
– Что угодно?
– Вы согласны посылать корреспонденции в "Нью-Йорк геральд", пока будете путешествовать?
– Отчего же нет?
– Редакция заплатит вам сколько пожелаете.
– Мне достаточно обыкновенного гонорара.
– Отлично!
И Бессребреник подумал про себя: "Это будет мне хорошей поддержкой". Он снова бросился в качалку и закурил сигару.
Опять зазвонил телефон.
Бессребреник начал уже сердиться.
– Господин Бессребреник?
– Я. Что нужно?
– Не возьмете ли вы с собой фотографический аппарат фирмы…
Следующий собеседник со всей непосредственностью предложил:
– Не хотите ли принять макинтош от фирмы…
– Нет!
– Мистер Бессребреник!.. Мистер Бессребреник!.. Важное дело!..
– Что такое?
– Не прочтете ли вы сегодня лекцию в политехническом зале?
Новый вопрос:
– Мистер Бессребреник, послезавтра в Чикаго ваши поклонники дают цветной обед в вашу честь. Приедете?
– С удовольствием!
– Итак… мы на вас рассчитываем.
Телефон продолжал звонить. Ударом кулака Бессребреник сшиб его со стены.
– Довольно!.. У меня уже голова трещит! Сегодня – лекция, завтра – поездка в Чикаго на цветной обед… Довольно, довольно!
Избавившись от телефона, джентльмен спокойно докурил сигару, покачался в кресле и заснул. Проснувшись к обеду, он покушал с большим аппетитом, потом привязал к ноге подометр и пешком отправился в политехнический зал читать лекцию.
У дверей гостиницы он увидал негра Снеговика и расхохотался: тот оделся в газеты, которые прежде прикрывали наготу Бессребреника, и старательно продавал свою ваксу. Но торговля шла плохо: он назначил сумасшедшую цену и над ним только смеялись.
Поскольку негр истратил все свои деньги, ему оставалось теперь лишь кусать себе локти.
Увидав Бессребреника, он смиренно приблизился к нему и жалобно проговорил:
– Несчастный Снеговик разорился. Торговля его пропала. Не нужен ли вам слуга?
Джентльмену стало жаль его. Совсем не подумав о том, что придется кормить и таскать за собой лишнего человека, он сказал ему:
– Следуй за мной.
Снеговик от радости подпрыгнул, одним взмахом руки сбросил в ручей все принадлежности своего ремесла и, раздвинув до ушей свою громадную пасть, зашагал за своим новым хозяином.
Когда Бессребреник вошел в залу, она была полна. Прибытие джентльмена было встречено громкими аплодисментами и криками "браво!" В первом ряду сидели мистеры Пиф и Паф и миссис Остин с карандашом и книжкой в руке.
Поставив позади слугу, Бессребреник поклонился публике и начал лекцию. Он не готовился совершенно, говорил по вдохновению и имел огромный успех. Говорил он решительно обо всем: о больших путешествиях, о мореплавании, о воздушных шарах, о медицине, о кухне, о политэкономии, о промышленности и т. д. Рассказывал удивительные истории, невообразимые приключения; подтрунивал над американцами вообще и над своими слушателями в частности; продернул Джима Сильвера, серебряного короля, Пифа и Пафа, а под конец и самого себя. Лектора хотели нести на руках, до такой степени его лекция понравилась публике. Сбор за лекцию был превосходный: около 15 000 франков. Для человека, не имеющего в кармане ни гроша, это было очень и очень много. Бессребреник тут же послал слугу приобрести для себя приличную одежду и купил в конторе два билета до Чикаго. Как известно, железнодорожные билеты продаются в Америке везде.
Через двадцать минут Снеговик вернулся одетый ковбоем. Этот костюм был его давнишней мечтой. Стоил он 500 франков. От радости Снеговик так и сиял.
Два билета до Чикаго обошлись в 250 франков. В гостинице за помещение и стол было заплачено на сутки вперед. У джентльмена оставалось таким образом 2850 долларов. Нужно было их куда-нибудь сбыть, чтобы не нарушить условий пари.