- В таком случае, позволю себе предположить, вопрос о зачислении Моле младшего практически решен? О-ла-ла! Представляю, сколько будет разговоров, когда в роте узнают о его скромном происхождении! - воскликнул д'Артаньян. - И не просто разговоров - его замучат дуэлями. Не объяснять же каждому, что сын судейского принят по особому распоряжению короля.
- Здесь есть одна тонкость, - сказал де Тревиль. - Жена мессира Моле и, соответственно, мать Моле младшего происходит из старинного наваррского роде де Сен Северов. Король намеревается своим эдиктом сделать его Сен-Севером.
- Вероятно, у короля есть особые причины оказывать такую милость простому судейскому, - глубокомысленно заметил д'Артаньян.
- Насколько я понял из уклончивых слов короля, за мессира Моле ходатайствовал сам кардинал.
- О, мой капитан! - воскликнул лейтенант. - Как вы могли согласиться запустить в роту соглядатая кардинала?
- А как я мог не согласиться выполнить пожелание короля? Я пытался… Я сказал его величеству, что гораздо проще было бы сделать младшего Моле гвардейцем кардинала. Тогда его величество пояснил мне, что мальчишка мечтает только о мушкетерском плаще. Я подумал, что это не в характере кардинала засылать в мою роту своего человека таким грубым и откровенным путем. Это на него совсем не похоже.
- Пожалуй, вы правы. Но в таком случае королю следовало бы поспешить, - с тонкой улыбкой сказал лейтенант, намекая на известную медлительность короля при решении многих пустяковых вопросов.
- А он по обыкновению, не спешит, зато мессир Моле поспешил явиться ко мне… - вздохнул капитан мушкетеров. - К счастью, появились вы, мой друг, и я смог временно избавиться от него.
- Почему временно?
- Потому что он непременно вскоре явится ко мне опять. Я знаю этот тип людей. Они настойчивы, умеют добиваться своего. А мсье Моле к тому же, как говорит мне мой опыт, не прочь при случае обнажить шпагу.
- Если его сын унаследовал эту наклонность, я буду расстроен. Только забияки-кадета мне не хватало…
- Я в ужасе от того, что король затянет присвоение дворянства, а мне еще и еще придется встречаться с его отцом… Не могу же я ему объяснять, что по каким-то внутренним нашим соображениям мне не хотелось бы зачислять в кадеты человека с фамилией Моле.
Д'Артаньян понял, что разговор стал раздражать капитана, и поспешил перевести разговор на другие темы.
- Я рад слышать, что вы начали проводить набор, - сказал он. - Что-то произошло за время моего отсутствия?
- Ничего особенного, если не считать, что кардинал решил увеличить численность своих гвардейцев. И король немедленно последовал его примеру.
- Насколько я знаю, кардинал ничего не делает без веских на то оснований.
- Совершенно верно, мой дорогой лейтенант.
- Не означает ли это, что нас в недалеком будущем ожидает война? - спросил лейтенант и, заметив, что капитан не торопится отвечать, добавил: - В Гаскони молодые люди только об этом и думают.
- Да, я понимаю моих соотечественников, - вздохнул капитан мушкетеров. - Но увы! Я так отвечу на ваш вопрос: романтические порывы его величества успешно охлаждаются рациональными рассуждениями его высокопреосвященства.
Д'Артаньян кивнул с понимающим видом - ему не хотелось показать, что он почти ничего не уразумел из туманных, многозначительных слов капитана. Придется все это уточнять при встрече с друзьями. Кто-кто, а уж Арамис наверняка в курсе всех новейших слухов при дворе. Поэтому, не вдаваясь в расспросы, он сказал:
- Я обещал написать письмо на родину сразу же по возвращении в Париж. Его с нетерпением ждут десятки молодых дворян. Боюсь, их придется разочаровать.
- Они уже готовы были мчаться сюда?
- У короля не было бы более преданных солдат…
И старый и молодой воины от души сочувствовали своим нищим землякам: для них война была единственной возможностью хоть как-то вырваться из тисков нужды, а при удаче и попасть в поле зрение короля, источника всех благ на этом свете.
Поговорив еще немного о земляках, они перешли к последним придворным новостям.
- Мой капитан, - сказал д'Артаньян, - в Гасконь доносились слухи, что король подверг свою мать опале. Признаться, я не очень-то поверил в эту болтовню. Не будете ли вы так любезны просветить меня на этот счет?
- Вы ускакали в Гасконь в начале февраля, если мне память не изменяет.
- Совершенно верно. Благодаря вашему великодушию я немедленно получил отпуск, как только пришло тревожное письмо с родины.
- А все произошло в самом конце февраля. Вас уже не было в Париже. Как вы, конечно, помните, в прошлом году, когда король заболел и лежал при смерти в Лионе, королева-мать и королева Анна Австрийская дневали и ночевали у его ложа.
- Конечно, помню, мой капитан. Ведь именно я дневал и ночевал у двери в королевскую спальню, - с усмешкой сказал лейтенант.
- И, возможно, вы слышали, как они вырвали у короля тайное обещание отправить кардинала Ришелье в отставку?
Лейтенант скромно потупил глаза, давая понять, что его догадка верна.
- А потом король, вместо того, чтобы отдать Богу душу, вдруг выздоровел и вернулся вместе со всем двором в Париж.
Лейтенант кивнул, показывая, что он помнит.
- Время шло. Но его величество не спешил выполнить свое обещание. Вы не представляете себе, как накалилась обстановка в Лувре. Появились тайные партии, все чего-то ждали. Первой не вытерпела королева-мать и решилась на отчаянный шаг - вы знаете, она, как истая Медичи, порой способна на решительные поступки. Она пригласила сына к себе, в Люксембургский дворец, чтобы поговорить с ним наедине самым решительным образом. Не знаю, как пронюхал об этом кардинал Ришелье, но факт остается фактом: он явился в Люксембургский дворец и каким-то образом проник во внутрь. Во всяком случае, я сам, стоя в охране, видел, что вошли туда через главный вход двое, а вышли из дворца трое.
- Очень любопытно…
- Трое-то трое, да только порознь.
- Порознь? Как это? - не понял лейтенант.
- А вот так: Мария Медичи улыбалась, король мрачно молчал, а кардинал напоминал наказанного нерадивого школьника. И все смотрели в разные стороны. Король тут же ускакал, не возвращаясь в Лувр, в Венсен. Кардинал заперся у себя в недостроенном дворце, а королева-мать гордо поехала в Лувр.
- Принимать поздравления?
- Совершенно верно. Уже к вечеру в Лувр съехались все вельможи, находившиеся в Париже. На следующий день королева-мать воистину царила. Словно вернулись времена ее регентства. Весь двор был у ее ног. Поздно вечером из Венсена вернулся король. Он вызвал меня и приказал отправиться к кардиналу, передать ему настоятельное приглашение на утренний прием. Кардинал спросил меня, как я расцениваю это приглашение. Я рискнул предположить, что это добрый знак. И не ошибся. Во время утреннего приема король при всех подошел к кардиналу, обнял его, сказал, что им необходимо обсудить некоторые важные вопросы, и увел в свой кабинет. Через несколько минут бедная королева-мать осталась одна в большом зале приемов, даже королева Анна покинула ее. Этот день парижские остряки назвали "днем обманувшихся". А кардинал теперь мой лучший друг.
- Я поздравляю вас, капитан!
- Благодарю вас, лейтенант! Да, так вот… на следующий день король сказал матери, что, по его мнению, ей будет полезен воздух Компьена.
- Невероятно! Но почему Компьен?
- У меня есть лишь догадки. На юге, в Лангедоке и Тулузе, слишком много сторонников Марии Медичи. На западе слишком близка Лотарингия, где сейчас отсиживается младший брат короля принц Гастон. В компьенском захолустье кардиналу Ришелье легче контролировать все связи старой королевы.
Офицеры посудачили немного о других, менее важных придворных новостях, и затем де Тревиль отпустил лейтенанта.
- Догадываюсь, что вы торопитесь повидаться со своими друзьями, - сказал он с улыбкой всепонимающего отца.
- О да, мой капитан, - ответил д'Артаньян и еще раз подумал - а не рассказать ли де Тревилю о письме и трех встречах с наемными убийцами? Нет, решил он окончательно, он не будет предпринимать ничего до разговора с друзьями. - Надеюсь, моя хозяйка успеет приготовить к их приходу достойный ужин. Бог свидетель, как мне не хватало их все это время!
- Кстати, ваш заклятый враг граф де Рошфор стал появляться в Лувре. Я даже видел его на днях. Он беседовал весьма оживленно с Атосом, - сказал де Тревиль, провожая лейтенанта до двери.
Любопытно, подумал лейтенант, выйдя из кабинета. Впрочем, почему бы графу де Рошфору не побеседовать с графом де Ла Фер об охоте, например, встретившись в бесконечных залах Лувра. Но вот о чем говорить мушкетеру Атосу с одним из самых приближенных к кардиналу дворян, коим стал Рошфор за последние годы, не совсем ясно…
Подождем до вечера, решил лейтенант и покинул особняк де Тревиля.