Клубок разорвался, китайцы словно тараканы бросились в разные стороны, лишь бы тугая казачья плётка не обожгла. Казаки быстро блокировали обе стороны улицы и, угрожая короткоствольными карабинами, принялись прижимать участников побоища к стенам домов. Если кто-то делал попытку прорвать оцепление и сбежать, его тут же сбивали с ног, хлестали плетью и заставляли вернуться в окровавленный, очумевший строй. То с одной, то с другой стороны слышались выстрелы: стража стреляла в воздух для острастки, тем самым показывая, что пули могут полететь и в зачинщиков резни.
Хохлов цепким взглядом оценил обстановку и подъехал к Кнутову:
- Дрянь дело, Анисим Ильич, нужна подмога. Мы сами их не удержим. Разбегутся, сукины дети. Нужно вызывать солдат!
- На кой? - Кнутов спрыгнул на землю, скинул сюртук и забросил его назад в дрожки. - Селезнёв! - прикрикнул он на помощника. - Чего расселся? Давай ко мне.
- Не понял, Анисим Ильич, - Хохлов тоже спрыгнул с коня и вытянулся перед следователем. - Это как же так? Они же бунт подняли, а мы их что, отпускать?
- Именно. - Кнутов принялся всматриваться в лица китайцев, принимавших участие в драке. - Только не сразу. Сначала найдём виновных.
- Да какое там… - Хохлов от негодования не мог сразу подобрать слова. - Они же все… Мать твою… Да их всех надо…
- Куда? - охладил пыл ротмистра Кнутов. - Нормальной тюрьмы у нас нет. Руки всё не доходят построить! А в участке всего пять камер свободных! Пять, понимаешь, ротмистр! И посадить я в них смогу от силы человек двадцать! А их здесь сколько? Сто? И где взять столько охраны? Сам знаешь, в городе кадрового состава с гулькин нос! Все под Владивостоком, мать их в душу! Продержим китаёз в камерах сутки - двое, а что дальше?.. Селезнёв!
Младший следователь тут же встал пред Кнутовым, аки конёк-горбунок.
- Давай-ка, Селезнёв в ближайший дом мне вон того старика, - Анисим Ильич указывал рукой на тех, с кем хотел поговорить, - пацана, третьего слева, рядом с которым железка на земле. И вон того, самого низкого. Да по отдельности их рассади! Чтоб не спелись ненароком.
Хохлов снял фуражку, вытер её изнутри платком:
- Как знаешь, Анисим Ильич, только мне придётся доложить, как ты вёл себя с бунтовщиками.
- Эка ты махнул! - Кнутов встал напротив ротмистра, глубоко засунув руки в карманы. - Я ещё следствие не провёл. Никаких выводов не сделал. А ты уже определился с моим поведением? Иди! А лучше - беги! Пока начальство сюда само не нагрянуло! А то я сам всё успею раньше тебя доложить!
Хохлов махнул рукой, вскочил в седло и присоединился к своим подчинённым, охранять китайцев до особого распоряжения - либо Кнутова, либо кого из начальства повыше.
Селезнёв выгнал хозяев, которые покорно покинули жилище. Одного китайца закрыл в погребе. Второго посадил на лавку в сенцах. А третьему отвел место в большой комнате. Анисим Ильич вошёл вовнутрь деревянной избы и сел за стол - напротив арестованного старика-китайца.
- По-русски понимаешь?
- Да, - старик утвердительно кивнул головой.
- Как тебя зовут?
- Иван.
- Понятно. Ван.
- Нет, насяльника, - китаец трясся, будто в лихорадке. - Не Ван. Иван! - он ударил себя маленьким кулаком в грудь. - Иван!
- Крещёный, что ли? - начал догадываться Кнутов.
- Да, - снова утвердительно закивал головой китаец. - Хресёная!
- Тем лучше. А теперь говори по сути, Иван. Кто первым начал драку?
- Китайска.
- Я понимаю, что не узбек. Имя?
- Китайска.
- Что китаец?
- Насяла китайска.
- Какой китаец? Кто он?
- Китайска…
Кнутов почувствовал, как в нём вскипает гнев. Анисим Ильич подошёл к окну и показал на выстроенных вдоль стен арестованных:
- Смотри, ты видишь среди них хотя бы одного не китайца? Лично я - нет. Кто из них начал первым драку?
Старик даже не посмотрел в окно. Он вытер рукавом рубахи разбитые губы и молча смотрел подслеповатыми глазами куда-то мимо следователя.
Селезнёв влетел в дверь без стука.
- В чём дело? - вскипел Кнутов.
- Наш околоточный, Никодимов, скончался в пролетке. Не довезли, бедолагу, до госпиталя…
Кнутов перекрестился, после поднял стул, поставил перед стариком и оседлал его.
- Словом так, ходя. Ты в вашем говняном Китайском переулке один из старейших. Ведь так?
Старик продолжал сохранять молчание.
- Так! - ответил вместо него Кнутов. - А потому слушай. То, что вы своих помордовали, ваше дело. А вот то, что убили слугу закона, нехорошо. Сам понимаешь. Кто-то должен ответить перед судом. Даю тебе десять минут, сам виновного выберешь…
Старика продолжало трясти.
- Мои люди никого не убивали.
- Верю. А что я скажу начальству? Мол, случайно всё произошло, и давайте об этом забудем? Нет, старик, так не пойдёт. Начальству нужен убийца. И ты мне его дашь! Селезнёв!
Младший следователь, казалось, ждал приказа, настолько быстро явился перед очи Кнутова.
- Возьми пацана. Пока мы дедушкой пообщаемся тут-с.
Кнутов никакого другого смысла, кроме того, чтобы Селезнёв провёл простой допрос, в свои слова не вкладывал. Но старик понял его по-своему и, упав на колени, заголосил:
- Не нада, насильника. Не виноватая он. Ли не виноватая. Китайска всё сделал. Не наса китайска. Приехал вот столько дня назад, - старик показал два пальца и сбивчиво заговорил о каком-то пришлом китайце, который хвалил хунхузов с той стороны Черной реки, а старики его слушать не хотели. Но молодые - глупые, что с них взять…
- Два дня назад, говоришь? С той стороны, что ли?
- Не знаю, - старик быстро закачал головой.
- Может, поездом приехал?
- Может. Не знаю.
- "Может!", "Не знаю!" - вспылил, передразнивая старика, Кнутов. - И это он убил нашего околоточного?
- Он, насяльника, - китаец тяжело выдохнул. - Сам видел.
- Чем убил?
- Ножиком, - китаец показал на коробок спичек, забытый на столе хозяевами. - Ножик тонкий, как спичка.
"Шило", - догадался Анисим Ильич. Китаец с шилом - любопытная комбинация.
- Он ударил околоточного перед дракой?
- Нет. Сначала он ударил рукой меня. Ли заступился. Он ударил Ли. Потом, когда все стали ударять, он ножик… как спичка.
- И куда подевался твой тот китаец?
- Не знаю. Бежал, - старик испуганно смотрел прямо в тлгзг, Кнутову.
Тот чувствовал: китаец недоговаривает. Но не мог понять: зачем? Нет резону врать-то. У него в Благовещенске всё налажено, устоялось. Зачем менять, пусть не всегда сытую, но спокойную жизнь на непокой? Не напрасно именно у них считается самым страшным проклятием, пожелание "чтобы ты жил в эпоху перемен!". Нет, старик перемен не хочет. Но зачем-то же врёт?
Приют они незнакомцу дали. А как не дать? Одной крови. И речи его слушали. А может, он к бунту подстрекал? Старик толковал, что незнакомец хунхузов с той стороны нахваливал? Может быть, в этом кроется причина? За золото такой сшибки у китайцев бы не вышло, золото - дело семейное, оно любит тишину. А вот политика до такого довести может! Старик сказал, китаец приехал. Откуда? Если б через Амур, однозначно бы таможня знала. Она чётко отслеживает, кто прибывает на наш берег и кто возвращается обратно. На руке у китайцев, не имеющих документа, ставят специальную чернильную метку. Прибыл - поставили. Убываешь - проверили. Ежели, не дай бог, кого-то не хватает, начинаются поиски. Такие случаи уже бывали: находили и розгами память вправляли… А вот на переправе, чуть выше Стрелки, таких проверок нет. Хотя паспорт, или какой другой документ, пусть и поддельный, у него должен быть. Однако Кнутов доселе не слышал о китайце, который бы мог сам подделать паспорт Российской империи. А если - никакого паспорта? Просто китаец приехал с кем-то, в качестве слуги? Кто спросит документ у слуги, если тот идёт рядом с хозяином? А отсюда выходит что? Заговор?!
Селезнёв вторично ворвался в комнату, где расположился Кнутов:
- Анисим Ильич, господин полицмейстер прибыли.
Анисим Ильич ругнулся, кивнул китайцу, чтобы тот вышел в сенцы, поднялся, оправился: перед начальством следовало показаться аккуратным, как оно любит и требует.
Станица пред взором Белого открылась далеко за полдень. И неожиданно. Едва они по скользкой вязкой дороге с трудом вползли на бугор, за протокой, напоминающей хомут, явилось добротное казачье село.
- Марковская, - кивнул в сторону поселения кучер.